Обложка нового альбома «Знак огня». Альбом выходит на следующей неделе
от первого лица<br>
Борис Гребенщиков
лидер группы «Аквариум»
— Как только мы закончили «Время N» в начале 2018-го, сразу начали думать о продолжении банкета. Было ясно, что «Соль» и «Время N» — части трилогии, и должно последовать ее завершение. Собственно, «Знак огня» начал записываться в августе 2018-го. Пять песен написаны уже сейчас, большинство остальных — за последние два года, а одна ждала своей очереди аж с 2013-го. Какие-то песни выпадали, новые вставали на их место. И постепенно, как сквозь туман, начала проступать картина этого альбома. Я думаю, что каждый настоящий альбом — история того, как время испытывает и учит человека, рассказанная посредством песен. Любая песня — моя реакция на то, что происходит, поэтому там нет ничего «социального», все очень личное. Я был воспитан в то идеальное время, когда все знали, что государству верить нельзя. Ничего с тех пор не изменилось, так зачем тратить время на пустословие, когда и так все понятно?
Я голову себе сломал, пока понял, о чем он. Слал ему свои догадки, а он отвечал все больше в духе: «Нет, мне бы это и в голову не пришло». Мне все чудился апокалипсис, а кому он сейчас не чудится? Мир рушится прямо у нас на глазах и будет собран заново на совсем других основаниях или не собран вообще. И вот Гребенщиков записывает об этом альбом. Еще название такое — угрожающе-огненное. Но Гребенщиков вел себя так, как будто это его вообще не волнует.
«— Какой отпечаток наложила пандемия на эти песни?
— По-моему, никакого».
Уж если ему пандемия пофигу, что говорить о том политическом свинстве, которое мы наблюдаем последние двадцать лет. А между тем именно с этого, с политики, начинается «Знак огня». У песни «Пошел вон, Вавилон!» (она вышла синглом перед Новым годом и собрала уже два с половиной миллиона просмотров) — все признаки политической сатиры: минималистичные синтипоповые клавиши, издевательский голос, отчетливо произносящий слова, и почти фельетонный текст:
Чтобы уберечься от НАТО,
Положите каждому в постель солдата.
И мы будем ходить строем,
Всех остальных уроем.
И всем лагерем такое построим,
Что каждый хошь не хошь станет героем.
Злободневно, правда? И еще этот омоновец в клипе, похожий на терминатора. Все выглядит очень протестно. Но это если не знать предысторию.
Гребенщиков поет о Вавилоне года с 1981-го; вернее, о том, что, если постараться, можно обойтись без него: «Я слышу голоса, они поют для всех нас, хотя вокруг нас Вавилон». В этих голосах весь смысл, а Вавилон пошел вон.
К 2011 году (альбом «Архангельск») тема претерпела изменения, но суть осталась той же: «Вавилон играет в футбол твоей головой…» И дальше: «Вавилон уже не властен над тобой, Вавилон никогда не был властен над тобой…» Как в том анекдоте: «Давай я тебя помучаю». — «Нет». — «А, ну не хочешь — не надо».
Об этом альбом: если не хочешь мучиться, ты свободен.
Тема вечная. Тогда откуда все эти реалии, так хорошо узнаваемые? Реалии-то сегодняшние, как будто прямым ходом из новостей. Я спросил БГ об этом и получил ответ, по-гребенщиковски лаконичный, исчерпывающий: «Я не умею петь о том, чего нет, я пою только о том, что есть». Нынешний Вавилон выглядит именно так, таким и запечатлен в песне.
Еще детальнее он описан в индустриально-гитарной «Баста Раста», где слово «Вавилон» встречается уже в первой строчке, а дальше следует бешеный, не очень характерный для Гребенщикова агрессивный речитатив. Инвектива за инвективой:
Вашей цивилизации не усидеть на двух стульях,
Потому что такие, как мы, предпочитают жить в ульях.
А здесь в каждом кабинете на столе пистолет.
В Наро-Фоминске по городу гуляет скелет.
Мы сохраним ваши души от вас самих там, где вас нет.
Администрации придется изменить свои пути,
Потому что нас больше не отключить от сети.
Потому что, как ни кувыркайся, от себя не уйти,
А вода так мутна, что мути не мути.
Неужели вы не слышите плесень в голосах?
Неужели не видите, как все идет нах?
Сто человек охраны — страх, страх, страх…
Это тот же «Пошел вон, Вавилон». Это и цветаевское «На твой безумный мир один ответ – отказ», только не такое трагичное. И концовка набоковского «Приглашения на казнь». Помните? «Все расползалось. Все падало. Винтовой вихрь забирал и крутил пыль, тряпки, крашеные щепки, мелкие обломки позлащенного гипса, картонные кирпичи, афиши; летела сухая мгла; и Цинциннат пошел среди пыли и падших вещей, и трепетавших полотен, направляясь в ту сторону, где, судя по голосам, стояли существа, подобные ему».
Вавилон рушится сам, сдается без боя, как только человек перестает в него верить. Просто поворачиваешься, открываешь невидимую дверь и уходишь. А сто человек охраны растерянно смотрят тебе вслед, не врубаясь, что происходит.
Я долго не мог понять, как все это существует в одном альбоме: синти-поп, мрачный индустриальный рок, солнечное рэгги «Изумрудной песни», тангообразное латино, «Мой ясный свет», как будто вынутый из «Русского альбома» 1992 года… Мне казалось это продюсерским просчетом, ошибкой. Каша же, совмещение несовместимого, нагромождение стилей. А как раз отказ и объединяет их. Отказ, уход, бегство, возвращение к себе настоящему.
Нас уже не догонишь,
Нас уже не вернёшь.
«Моё имя пыль»
…Я отказываюсь верить вашим сытым сволочам.
Я отказываюсь быть камнем в вашей стене.
Отказываюсь быть трупом в вашей войне.
Отказываюсь маршировать в вашем строю.
Идите к Богу в рай, а я ещё спою!
«Изумрудная песня»
Пусть вам будет сыто-пьяно — только без меня.
«Хиханьки да хаханьки»
Настоящих нас даже не было здесь дольше, чем на мгновенье.
Настоящие мы возвращаемся в солнечный свет.
«Не судьба»
Куда бы мы ни шли — все было мелко;
Куда бы ни пришли — все никакое.
А потом руками раздвинули ветви
И вышли поутру в поле.
«Поутру в поле»
Многим эта позиция кажется эскапистской. Бороться надо, сопротивляться, а он призывает к бегству.
Хорошо, давайте бороться, но с кем?
Вавилон в растафарианской мифологии, к которой постоянно возвращается Гребенщиков, означает вовсе не власть, вернее — не только власть, но и мир потребления и наживы. Те самые офисы, рестораны и торговые центры, которые были закрыты в начале карантина, а сейчас вновь открылись. И мы, которые без всего этого остались как будто голые.
Я тогда написал БГ: «Вот он и уходит, этот омерзительный Вавилон». Он ответил: «Боюсь, что Вавилон просто так не уйдет». И как мы видим сейчас, был прав. Жадность, глупость, ненависть никуда не делись, они опять тут как тут, а это и есть Вавилон, у которого мы в плену. Недостаточно вируса, революции, пришествия инопланетян и нового президента, чтобы система рухнула. Нужны усилия изнутри.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»