Следствие пошло по старым следам

Все, кроме заказчика

Депутат Госдумы от «Демократической России» Галина Старовойтова была убита в ноябре 1998 года в Санкт-Петербурге в подъезде собственного дома, тогда же был тяжело ранен ее помощник Руслан Линьков. В июне 2005-го Городской суд Петербурга вынес приговор исполнителям убийства и организатору — бывшему прапорщику ГРУ, а на момент преступления — директору охранного предприятия «Благоверный князь Александр Невский» Юрию Колчину. Он какое-то время числился помощником коллеги Старовойтовой — депутата Госдумы Михаила Глущенко. Он же возил Глущенко как шофер. А ЧОП находился в одном здании с общественной приемной депутата.

Так в деле появилась фамилия Глущенко. Поскольку тот прошел в Думу по спискам ЛДПР, а до этого числился помощником лидера партии Владимира Жириновского. Обсуждались и его партийная принадлежность, и взгляды жертвы. «ЛДПР была главным врагом Галины Старовойтовой, им выгодна была ее смерь», — утверждала в суде жена мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака Людмила Нарусова, намекая на самого лидера партии как на заказчика.

Но дальше дело в этом направлении не пошло. Суд допросил Владимира Жириновского, но Глущенко, спешно уехавшего из страны еще в 2002-м, вскоре после ареста предполагаемых убийц, даже не объявили в розыск.

В 2005 году суд не только вынес приговор киллерам, но и признал, что убийство Старовойтовой было политическим. Имена политиков, которым оно могло быть выгодно, остались за рамками уголовного дела.

Прошло 15 лет. И вот следствие готово назвать нам предполагаемого заказчика — и одновременно объявить, что не было в гибели Галины Старовойтовой, оказывается, никакой политики. Заказал ее, верит следствие, лидер тамбовского ОПС, бывший «ночной губернатор» и «крестный отец» Петербурга Владимир Барсуков, урожденный Кумарин.

Трудно представить, что могло связывать Барсукова в 1998 году с Галиной Старовойтовой. Зато он был давно и прочно связан с Михаилом Глущенко: с начала 90-х депутат от ЛДПР считался активным и очень авторитетным членом сообщества «тамбовских», его называли правой рукой Барсукова. Фамилию бывшего патрона как заказчика убийства назвал следствию именно он. Для тех, кто хоть немного знаком и с уголовным делом, и с реалиями Петербурга конца 1990-х, это стало неожиданностью.

Правая рука

Владимир Кумарин родился в селе Александровка Тамбовской области, а в Ленинград приехал после армии в 1976 году, чтобы поступить в институт по армейской льготе, у него была прекрасная характеристика из вооруженных сил. Поступил в Институт точной механики и оптики, но не окончил его. Подвернулась более денежная профессия — вышибала в элитном кафе.

Михаил Глущенко, приехавший в Ленинград из Алма-Аты в 1982-м, поступил в вуз (Институт холодильной промышленности) тоже по льготе, только спортивной: он был мастером спорта международного класса по боксу. Вузам тогда было выгодно иметь среди студентов спортсменов такого класса, поэтому в ректорате закрыли глаза на недавнюю, 1979 года судимость абитуриента за групповое изнасилование несовершеннолетней. В колонию тогда боксер не попал, он прошел принудительное лечение в психиатрической больнице, а потом сразу отправился получать высшее образование.

В 1985 году Кумарин попал в колонию за незаконное хранение оружия и подделку документов. Через два года вышел на свободу, а там уже вовсю расцветало кооперативное движение. И формировалось рэкетирское. Слово «крыша» обрело новый смысл. Ее уже не строили, а давали кооператорам молодые спортивные люди, организованные часто по принципу землячества.

И вокруг Кумарина, вернувшегося из колонии с криминальными связями, стала формироваться группа по интересам. С легкой руки тележурналиста Александра Невзорова ее потом назовут «тамбовской».

«Невзоров начал выпускать репортажи об ужасных тамбовцах — для нас это реклама была, — говорил потом об этом сам Кумарин. — Вот все к нам и полезли сразу. Хотя не скрою, некоторых и хитростью заманивать приходилось». Уроженцев Тамбовщины в группировке собралось немного, основной боевой силой стали спортсмены. Их набирал как раз Глущенко, который в своем вузе тренировал студентов.

Потом пошли криминальные войны. В июне 1993 года на Кумарина покушались, он был тяжело ранен. К нему в больницу приехал Глущенко и накинулся на врачей, размахивая пистолетом: «Или Вова будет жить, или ваши мозги окажутся на стенах…» Месяц Кумарин провел в коме, ему ампутировали руку, два года потом лечился в Германии и Швейцарии. В обезглавленной группировке начались разброд и шатание.

Вернулся лидер другим человеком.

Как раз в это время он взял фамилию жены и стал Барсуковым.

Легализация совмещалась с наведением порядка в пошатнувшейся империи, и вот тут Глущенко стал уже не только в переносном, но и практически в прямом смысле правой рукой патрона, носившего теперь пустой правый рукав.

Тамбовские устремили взгляды в сторону энергетического рынка, который надо было подмять под себя. Это им удалось, Барсуков стал топливным королем на Северо-Западе, контролировал сеть заправок Петербургской топливной компании (ПТК), которая начала регулярно выигрывать тендеры на автобусные перевозки в городе. Обзавелся ресторанами и ночными клубами. Создал себе в Петербурге маленькую империю. В коммерческие структуры, прямо или косвенно связанные с Барсуковым, стали набирать уже не спортсменов, а бывших и действующих силовиков и чиновников.

Лидера тамбовских чаще называли уже не «крестным отцом», а «ночным губернатором». Как раз на период бурной и не всегда мирной легализации тамбовских приходится убийство Галины Старовойтовой.

«Ночной губернатор»

Со временем у Барсукова не осталось равнозначных противников в городе, где он, конечно, не царствовал, но в известной мере правил. Он щедро занимался благотворительностью, причем с особым прицелом — помогал церкви. Говорили, что именно он, например, оплатил великолепную подсветку Казанского собора. Еще в прессе сообщали о щедрых пожертвованиях в копилку «Единой России». В общем, связи с властями он старался подпитывать — как с земными, так и с небесными. Люди попроще рассказывали, что можно было запросто прийти к Барсукову в один из его ночных клубов, пожаловаться на беду или попросить денег — и он выступал в роли доброго волшебника.

За такое могущество его и стали называть «ночным губернатором» Петербурга. Конкурентов по влиянию у него оставалось все меньше и меньше. Самый заклятый из них, лидер «синих» (приверженцы воровской идеи) Константин Яковлев по прозвищу Могила в 2003 году был убит в Москве, и многие деятели его бизнес-империи органично перешли к тамбовским. «Ночной губернатор» с удовольствием вживался в роль тихого, хоть и очень богатого пенсионера, мирного рантье. Во всяком случае, он изо всех сил поддерживал такое впечатление о себе. Но пока он думал, что прикупает себе новых влиятельных друзей, распадались старые связи и появлялись еще более влиятельные новые враги.

Смольный, где хозяйкой в 2003-м стала Валентина Матвиенко, не был в восторге от того, что имеется еще и «ночной губернатор», но активно противодействовать Барсукову не рисковал. А может, практика целевых уголовных дел с заранее известным результатом не была налажена.

Позже, когда тучи над Барсуковым совсем сгустятся, появится еще одна легенда: дескать, в начале 2007 года к нему приехал представитель одной очень крупной нефтяной компании, которая славится любовью к поглощению новых активов. Предложил продать весь бизнес, в частности ПТК с сетью АЗС и контрактами на автобусные перевозки в городе, за весьма серьезные деньги, а потом валить из страны. Неизвестно, сколько правды в этих рассказах, но после 2007 года некоторые заправки ПТК торгуют бензином под вывесками Роснефти.

Может, Барсуков переоценил свою влиятельность. А может, у него были другие причины, чтобы с родиной не расставаться. Но продавать бизнес он отказался. Ошибку свою понял уже весной 2007-го. Но поправить ее уже было нельзя.

Спецназ и тапки

В мае 2007 года в Петербурге произошла громкая история, подоплека которой до сих пор остается загадкой. Неизвестные похитили у ничем не примечательной семьи Бородулиных дочку Сашу и сына Диму и потребовали выкуп — 10 миллионов евро. У родителей таких денег не было.

Агентство журналистских расследований (АЖУР) предложило награду за любую информацию о детях — 100 тысяч долларов. Похитители вышли на директора АЖУРа Андрея Константинова, сумму выкупа удалось снизить до миллиона, хотя для семьи это ничего не меняло, таких денег у них все равно не было. Прокуратура метала громы и молнии, генпрокурор Юрий Чайка трижды взывал к преступникам, обещая всякие кары, но те и ухом не вели.

И тут в дело вступил пенсионер Владимир Барсуков. Через телевидение он выразил готовность заплатить миллион, но только при личной встрече с похитителями.

«Напоследок хочу сказать похитителям, — очень спокойно добавил он. — Красавцы, если вы добровольно отпустите детей, то по закону снимете с себя ответственность за похищение. Если же что-то с детьми произойдет, то вас найдут. Рано или поздно. И я помогу».

Барсуков привез Сашу и Диму родителям лично. Для прокуратуры это было оглушительной пощечиной, которую не скрыть, потому что вся история освещалась в прессе в режиме нон-стоп. В этот момент не только Петербург должен был вспомнить, кто тут хозяин. Об этом узнала вся Россия.

Заканчивалось лето 2007-го. Во второй половине августа в Петербург прибыл десант из московских следователей и чекистов. Их задачей было блокировать работу местных силовиков, чтоб те и не думали предупредить «ночного губернатора». 22 августа 200 бойцов спецназа, экипированных как для штурма маленького города, вооруженные автоматами, пулеметами и гранатометами, при поддержке четырех БТР и двух вертолетов пошли на штурм дачного участка в селе Тарховка Ленинградской области. Но штурм захлебнулся.

Ворота были открыты, а навстречу спецназовцам из дома вышел инвалид I группы в футболке с пустым правым рукавом и в тапочках — Владимир Барсуков.

— Он прекрасно знал, кто и когда придет его задерживать, — рассказал «Новой» адвокат Сергей Афанасьев. — Заранее удалил охрану, чтоб не возникло эксцессов.

Официально Барсуков был арестован по делу о рейдерских захватах. Владельца топливной империи, ресторанов и ночных клубов, магазинов и прочего, состояние которого, по его собственным словам, приближалось к миллиарду евро, обвинили в захватах небольшого магазина и маленького ресторанчика на Невском. Последний принадлежал давней знакомой «дневного» губернатора Валентины Матвиенко.

Базировалось обвинение на показаниях авторитетного предпринимателя Бадри Шенгелии, судимого как раз за рейдерство. Сам Бадри в интервью «Фонтанке» однажды рассказал, как ему угрожали, что лишат в камере инсулина, если он не даст нужные показания.

А дальше стало выясняться, что в очень многих уголовных делах, зависших у следствия в последние годы, тоже фигурирует Барсуков. Так, например, с 2005 года у прокуратуры висело дело о покушении на давнего знакомого Барсукова — одного из лидеров так называемой группировки братьев Васильевых, входившей в сообщество тамбовских, старшего из братьев, Сергея. Барсукову вменили этот висяк.

И опять основой дела были показания Бадри Шенгелии: дескать, он лично присутствовал в ночном клубе Барсукова, когда тот во всеуслышание поручал киллеру убить Васильева.

С первого раза Барсукова оправдали присяжные, но прокуратура обжаловала решение суда — и со второй попытки его все-таки приговорили к 23 годам колонии. Третий приговор он получил в марте 2019-го — за создание преступного сообщества, срок ему увеличили еще на год. Тут, пожалуй, возразить нечего, разве что опоздал этот приговор лет на двадцать пять.

Висяком оставалось еще одно громкое дело — об убийстве Галины Старовойтовой. Казалось, что связать его с Барсуковым невозможно, имя лидера тамбовских в суде ни разу даже не упоминали. Но в 2009 году в руках у следствия оказался тот, кого заказчиком или как минимум посредником считали больше десяти лет.

Миша

В сообществе тамбовских Глущенко носил кличку Хохол и считался очень близким к лидеру человеком. Однако к моменту гибели Галины Старовойтовой он уже заседал в Думе, формально занимал более высокое положение, чем Барсуков и правой рукой мог считаться разве что лидеру ЛДПР, а не ОПС. Приличный человек, политик.

Взяли Глущенко в июне 2009 года без всякой помпы. Из Испании, где он тихо жил с 2002 года, он приехал в Петербург, чтобы поменять российский паспорт с истекшим сроком годности. В паспортном столе 58-го отдела милиции Выборгского РУВД Петербурга к нему подошли несколько человек в штатском — оперативники ФСБ. Предложили проследовать на набережную реки Мойки, в Следственный комитет.

Там Глущенко узнал, что его подозревают в преступлении. Об убийстве Галины Старовойтовой речи не шло, ему предъявляли организацию тройного убийства на Кипре пятилетней давности. Погибли там авторитетный предприниматель, связанный с тамбовскими, Вячеслав Шевченко, его партнер по бизнесу и секретарша.

Но в итоге кипрский эпизод коснулся Глущенко только краешком. Через месяц после его ареста, в июле 2009-го, сестра Галины Старовойтовой Ольга и второй потерпевший Руслан Линьков написали открытое письмо президенту Дмитрию Медведеву, попросив возобновить следствие. Реакции пришлось ждать два года — до октября 2011-го. Все это время Глущенко сидел в СИЗО. В итоге ему вменили только вымогательство «неустановленной суммы» у убитого Шевченко, и в марте 2012-го Куйбышевский суд Петербурга приговорил его к 8 годам колонии.

Предполагалось, что Глущенко сможет выйти на свободу по УДО. При хорошем, разумеется, поведении. В апреле 2014-го он вдруг признался: да, принимал участие в организации преступления. И тут же обрадовал следствие сообщением, которого давно ждали: главным заказчиком убийства был не кто иной, как давний друг и деловой партнер Миши Хохла Владимир Барсуков, он же Кумарин.

— Я не знаю, что Глущенко могли обещать за эти показания, но могу догадываться, — прокомментировал «Новой» это обвинение адвокат Сергей Афанасьев, защищающий Барсукова. — Сроки давности по убийству Старовойтовой вышли, а это значит, что к высшей мере (пожизненное лишение свободы) суд приговорить его уже не смог бы. Максимум к 20 годам. Учитывая соглашение со следствием и особый порядок рассмотрения дела, могли присудить даже ниже низшего предела. По 277-й (ст. 277 УК РФ «Посягательство на жизнь государственного деятеля». — М. Л.) это 12 лет.

Дело рассматривалось в Октябрьском суде Петербурга 21 августа 2015 года. За день до этого один из сокамерников Глущенко в СИЗО слышал, как тот хвастался: дескать, через пару дней буду сидеть на вилле на Лазурном Берегу и пить французское вино.

Суд проходил в особом порядке, заседание длилось всего четыре часа. За организацию убийства Старовойтовой гособвинитель попросила приговорить Глущенко к 11 годам лишения свободы, а по совокупности приговоров (учитывая срок за вымогательство) — к 13 годам. Глущенко изменился в лице. Заседание пришлось прервать, чтобы вызвать осужденному скорую.

Продолжились слушания 28 августа. И что-то, видимо, за эту неделю произошло. Обвинение резко изменило позицию — и Лазурный Берег отодвинулся от Глущенко еще на четыре года: прокурор запросила уже 13 лет за Старовойтову и 17 лет по совокупности. Суд не уменьшил срок ни на месяц. Многих, кто следил за делом, такой приговор удивил: получалось, что снисхождения Глущенко себе не выторговал.

— Обвинению выпускать Глущенко на свободу сейчас никак нельзя, — считает Сергей Афанасьев. — Он должен подтвердить показания в суде над Барсуковым. Более того, убедить в своих словах присяжных.

— Видимо, его общение с присяжными обещает быть очень интересным, потому что непонятно, на каком языке он будет с ними общаться, — продолжает Афанасьев. — Но если сейчас его отпустить, то вряд ли потом вообще получится заманить выступать в суде.

20 мая 2020 года в Дзержинский районный суд Петербурга поступило очередное ходатайство Глущенко об условно-досрочном освобождении (УДО). Рассмотреть его должны были 25-го числа, но из-за пандемии заседание не состоялось. Перенесли на 10 июня, и Глущенко должен был присутствовать на нем посредством видеосвязи. И вдруг за день до заседания, 9-го числа, в суд поступило ходатайство от Глущенко: он просит прошение не рассматривать.

К этому времени в Петербург доставили Барсукова, чтобы он ознакомился с материалами дела Старовойтовой как предполагаемый заказчик убийства. В этот же период времени, по информации «Новой», в суд поступил кипрский эпизод. Едва Глущенко отозвал прошение об УДО, как эпизод, где он может выступить обвиняемым в тройном убийстве, по странному совпадению вернулся в прокуратуру. Человек, от показаний которого зависит жирная точка в деле об убийстве Старовойтовой, остается на крючке.