Крутов и Тихонов

Владимир Крутов приходил в редакцию «Новой» по нашей просьбе — вместе посмотреть по ТВ какой-нибудь важный матч. Обычно не отказывался, приходил запросто — погрузневший и погрустневший, внимание принимал как должное, особого интереса к зрелищу не изображал, великого эксперта из себя не строил. Больше молчал, коротко отвечая на вопросы и изредка подавая реплики по тому или иному эпизоду, как правило, — убийственно точные. Развернутых ответов ждать не приходилось — он был совсем не по этой части.

И его антипод Виктор Тихонов тоже не был сильно разговорчив, лишь изредка расстегивая пуговицы на мундире. В мундире настоящего полковника Виктор Васильевич появлялся разве что в советские времена, не говоря уже о 28-летнем майоре Владимире Крутове, надевшем форму пару раз «для фотографий».

Связала двух знаковых для отечественного хоккея людей работа — развела жизнь, но при всей абсолютной непохожести и разности в возрасте было у них и общее.

Ни тот, ни другой, конечно, ничего подобного не произносили, но за это говорят 12 подряд (!) чемпионских званий ЦСКА.

Вообще-то Володя Крутов был любимцем Анатолия Тарасова, который считал его сильнейшим форвардом своего времени, и не только 80-х.

Уже отставленный от дел мэтр «выдающегося и неповторимого» левого крайнего просто обожал, игровые и человеческие качества Крутова описывал с восхищением, особо ценил «рыцарство и честность», что можно было «прочитать в его глазах».

Конечно, ничего подобного про форварда под номером 9 не мог бы написать непосредственный наставник, вообще не склонный раздавать комплименты. Для него пухлощекий «маленький танк» стал важным элементом первой пятерки Фетисов–Касатонов, Макаров–Ларионов–Крутов — почти идеального механизма, который Тихонов готовил тщательно, а окончательно собрал к осени 1981-го, перед вторым Кубком Канады.

Уж кем-кем, а романтиком Виктор Васильевич никогда не слыл, вся романтика была у него в десятках и сотнях блокнотов, в схемах и графиках, на которых со временем целого шкафа не хватало.

Они же вместе оказались в главной команде ЦСКА: Крутов в 17 лет, Тихонов — в 47. Игрок — из армейской школы, тренер — из рижского «Динамо», которое он поднял из низов. Необходимость повысить перспективного специалиста была одобрена самим Леонидом Брежневым.

Сначала речь шла о сборной, а убеждать Тихонова принять еще и ЦСКА пришлось Юрию Андропову — в дружеской беседе, непосредственно на Лубянке. Крутов к моменту олимпийского дебюта дважды становился лучшим форвардом молодежного чемпионата мира. Тихонов железной рукой наводил порядок в ставшем слишком вольным при Константине Локтеве ЦСКА, и уже дважды побеждал на чемпионатах мира со сборной СССР.

Крутова сразу по-братски приветил почуявший родственную душу добряк Валерий Харламов. Тихонов мыслил стратегически, и места в будущей его команде для Харламова, Михайлова и Петрова не было.

Самый молодой игрок в составе советской сборной 19-летний Володя Крутов, никого и ничего не боявшийся, открыл счет. Он же отдал голевую передачу Александру Мальцеву, когда тот в третий раз вывел фаворита вперед. На исходе первой десятиминутки третьего периода Крутов, удалившись, стал косвенным виновником третьей пропущенной Владимиром Мышкиным (он заменил Владислава Третьяка после первого периода) шайбы. Забросил ее самый молодой в «команде студентов» 19-летний Марк Джонсон.

Четвертая шайба стала исторической для команды Херба Брукса — «Чудом на льду» для США и позором для СССР. Виктор Тихонов был вне себя и в кулуарах не пожалел пацана, обвинив того виновником проигрыша. Но, естественно, тренер понимал, что без Крутова новую сборную не построишь.

Тихонову ясно дали понять, что больше ошибаться нельзя. Фиаско в Лейк-Плэсиде ускорило расставание с именитыми ветеранами: на Кубок Канады-1981 вместо Харламова, как Тихонов сам позже напишет, отправится именно Крутов. Володя всю жизнь будет корить себя, что слишком рано восстановился после полученного в августе на Кубке европейских чемпионов сотрясения мозга.

В день прилета в Канаду команда узнает, что Харламов погиб в автокатастрофе, на похороны никого не отпустят, сборная сыграет «за Валерку», и в финале из восьми шайб в ворота хозяев три будут на счету нового звена.

Собиравший сливки советского хоккея ЦСКА будет выносить всех. Сборная СССР на армейской основе выиграет две Олимпиады и всего два раза уступит первую строчку на первенствах мира. Игровой интеллект партнеров по первой пятерке мирового хоккея доведет командное взаимодействие до совершенства. Поблажек от главного тренера они, однако, не дождутся — это был бы не Тихонов, для которого результат определял все.

Крутов от диктата Тихонова страдал не меньше, чем партнеры. Но в роли героя сопротивления, каковыми предстали на исходе 80-х сначала Игорь Ларионов, а затем и Вячеслав Фетисов, его вообразить совершенно невозможно. Слишком простодушен, слишком скромен, слишком доверчив. Партнеры его и любили за то, чего в разной степени не хватало им самим и что, скорее, мешает, чем помогает в суровых реалиях жизни.

Игра — другое дело: на льду не утративший детскую пухловатость Владимир Крутов был бесстрашным воином с лицом, иссеченным шрамами. Сердце тоже было в шрамах, только никто об этом не знал, разве что жена Нина.

Когда в конце 80-х Ларионов поднял бунт на корабле, а Фетисов объявил о готовности покинуть борт на любой шлюпке, Крутов, не колеблясь, взял сторону ребят. Открытый конфликт бунтарей с человеком системы, которая и без того разваливалась, не мог закончиться полюбовно. Тихонов считал, что предали даже не его, а дело. Они считали, что свобода того стоит.

…Крутов с Тихоновым — рабочая косточка, оба из простых семей, пусть и столичных. Витя Тихонов, отец которого погиб под Сталинградом, 13-летним сбегал с приятелями на Курскую дугу посмотреть, что там после битвы. И добрался ведь, и вернулся не под охраной, а самостоятельно. И Вова Крутов, будь он на тридцать лет моложе, тоже мог что-нибудь такое выкинуть.

Хотя ни по тому, ни по другому не скажешь, что были склонны к авантюрам. Крутов в отличие от живчика Тихонова вообще вне льда был флегма флегмой, детское прозвище «Пупс» долго от него не отходило. Его главного в жизни тренера жены хоккеистов между собой звали «Пиночет». Я и говорю — антиподы.

Любил ли его Тихонов? «Любовь» — не тихоновское слово. Он и ответного чувства от подопечных не ждал. Ценил Крутова, конечно.

Считал — и, возможно, не без оснований, — что за «девяткой» пригляд нужен, чтобы не растерял редкого дарования и держал себя в форме. Страна их совместные хоккейные труды отмечала наградами и одарила народной любовью.

Новых времен оба не приняли. Крутов еще до их наступления оказался за океаном в «Ванкувере», где все было чужим и где нежелание подстраиваться под требования НХЛ почти никому не прощается.

Тихонов на инерции советского хоккея еще возьмет в Альбервилле-1992 третье олимпийское золото. Крутов после «Цюриха» будет тихо заканчивать карьеру во втором шведском дивизионе. Тихонов к той же середине 90-х лишится всех звезд и привилегий, и будет истово отстаивать просто право на профессию — непременно в ЦСКА, пусть разоренном и раздвоившемся. Вызывая где-то даже уважение и сочувствие.

Они, кстати, в разных ЦСКА и будут работать, причем в самом начале нулевых на какой-то момент оба в роли главных тренеров. Тихонов другой роли и не признавал, а для Крутова ноша оказалась непосильной. Когда ЦСКА снова станет одним клубом, для совсем не пробивного Крутова там места не найдется.

С обоими будут прощаться в армейском ледовом — со всеми почестями. Только с Владимиром Евгеньевичем — в июне 2012-го, на два с лишним года раньше, чем с Виктором Васильевичем.