Один из отцов израильской разведки, создатель Моссада Исер Харел, был одержим секретностью и стремлением скрывать даже то, что не является особой стратегической тайной. Ничего не поделаешь, такова была его натура. По этому поводу в Израиле даже рассказывали анекдот: садится Исер Харел в такси, водитель его спрашивает: «Куда ехать?», на что он отвечает: «Это большой секрет». Шутки шутками, но, вероятно, в секретомании этой исторической фигуры определенную роль сыграло его происхождение. Исер Харел, в молодые годы Израиль Гальперин, был родом из Российской империи, конкретно — из Беларуси, а еще конкретнее — из Витебска.
Российская империя, и Россия в широком смысле, включая СССР, — это многократный чемпион мира в тяжелом весе по укрыванию фактов, по введению разного рода ограничений, запретов, инструкций, указаний, бюрократических процедур. Нелепейших предупреждений типа «К двери вагона не прислоняться», «На рельсы не ложиться», «В трансформатор не влезать — убьет». По правде, и весь мир в наше время уже забюрократизирован, и ни одна из стран мира не испытывает дефицита указаний, предписаний и процедур.
Но в России это умение возведено в ранг высокого искусства.
Ни в одной стране мира не умеют обложить население всевозможными, по большей части нелепыми, инструкциями и запретами так мастерски, как у нас. Ни в одной стране мира простой мент не меняет свой рабочий облик так быстро и радикально: «я начальник— ты дурак». Кажется, что он даже ростом становится выше, и осанка приобретает несвойственную для этого класса величественность. И все это оттого, что в его власти, сурово насупив взор, отшивать простолюдинов: «А у вас есть разрешение?»
Везде, где появляется российская, а до нее и советская власть, за ней тянется шлейф запретов, блок-постов, километры колючей проволоки и заборов, построенных в строгом соответствии с ГОСТом (иначе строить запрещено). Ну и конечно, как же без нее, этой почти национальной черты — секретности и привычки скрывать то, что скрывать нет никакой необходимости.
Многие, в первую очередь иностранцы, не могут понять этого свойства характера: зачем столько ограничений, запретов, тайн, всех этих «нельзя», «не положено», «здесь проход закрыт»? В 50-е годы глава лунной программы НАСА, экс-нацистский преступник Вернер фон Браун рассказывал по американскому ТВ в деталях, что представляет собой космический корабль, который скоро полетит на спутник Земли. В это же время в Советском Союзе население не знало даже имени конструктора (Сергея Королева), который работал над созданием советской ракеты. Сегодня им гордятся, о нем снимают фильмы, но это сейчас, а в те годы, при жизни, персона Королева была одной из самых охраняемых тайн СССР.
От этого незнания они, иностранцы, пытаются все мерить по себе и ищут какие-то рациональные объяснения типа «русские скрывают и окутывают все на свете тайной, потому что...». Далее же обычно идет изложение уже того, почему бы именно это стал делать американец или немец. Никто из них не сможет вразумительно и членораздельно объяснить, какая была выгода советской власти от глупого засекречивания информации, скажем, о Чернобыле? Как будто это была не авария на атомной АЭС, а иголка, которую можно бросить в стог сена. Даже после того, как истинные масштабы бедствия стали известны, советское руководство продолжало скрывать жизненно важные детали.
Или зачем кому-то понадобилось скрывать состав отравляющего вещества, примененного в Норд-Осте? Или зачем было городить государственную тайну из крушения «Курска» лишь для того, чтоб все-таки принять помощь Запада, но в момент, когда уже не было даже теоретических шансов на спасение? Или сейчас:
кому нужна статистика сотен и тысяч жертв пневмонии, когда и так всем ясно, что речь идет о коронавирусе, а не какой-то там простуды?
Предположим, что завтра Россия перестанет манипулировать статистикой и прямо назовет реальное количество жертв. Что ужасного может случиться? Кого сегодня можно удивить большим количеством жертв коронавируса? Весь мир сегодня честно говорит о своих потерях — и ничего, никто даже от стыда не покраснел. США не стесняются признавать, что от этой заразы у них смертность выше, чем от войны во Вьетнаме, — и что с того? Орел с герба США не улетел, не выдержав позора.
Говорят, что стремление запрещать и скрывать то, что реально ни в запрете, ни в сокрытии не нуждается, является частью авторитарной системы управления. Но это лишь часть правды. К примеру, режим Ельцина никак нельзя было назвать авторитарным, но «закрывать и не пущать» было и его девизом.
Постсоветская традиция все скрывать и запрещать существует сама по себе и никакой практической цели не преследует. Она действует так не потому, что ищет какой-то выгоды, а просто потому, что она иначе не умеет, такой родилась. Работает это, прежде всего, против самой же власти: именно из-за этой маниакальной привычки все скрывать произрастает и вторая древнейшая российская традиция — не доверять этой самой власти.
«Они всегда врут», — уверен среднестатистический гражданин, видя заговор даже там, где его нет.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»