«Высокий сезон» РПЦ

Суббота была первым днем импровизированных каникул, объявленных президентом в обращении к нации. В Петербурге губернатор Беглов 26 марта подписал распоряжение, фактически превратившее каникулы в карантин. Закрылись магазины, рестораны, парикмахерские, химчистки — вся сфера услуг. Один из пунктов в документе прямо запрещает «посещение храмов и других религиозных учреждений» всеми, кроме «служителей и персонала».

На распоряжение губернатора Петербурга РПЦ сразу отреагировала болезненно. Официальный сайт Санкт-Петербургской митрополии сообщил, что исключительно «ради пастырской заботы о людях» и «при сохранении твердой веры в действие благого промысла Божия и в Божественное всемогущество» храмы работать не прекратят. Правовое управление Московской патриархии вспомнило о Конституции, где прописана свобода совести.

— Мы получили юридическое объяснение от Московской патриархии, — в воскресенье утром сообщил «Новой» протоирей Александр Пелин, председатель отдела по взаимоотношениям Церкви и общества Санкт-Петербургской епархии. — Губернатор не имеет права закрыть храмы, у него нет таких полномочий.

И в выходные толпы православных, как ни в чем не бывало, покупали свечи, заказывали молебны и по очереди целовали иконы.

В Исаакиевском соборе, который накануне вроде бы объявил, что закроется, воскресную литургию совершал сам митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий. Сайт митрополии с гордостью сообщал: «За богослужением молился председатель Заксобрания Вячеслав Макаров». Иначе говоря, глава законодательной власти города выразительно намекнул, где он видел главу власти исполнительной.

Заполнены верующими были и маленькие церкви в спальных районах.

— Тут всегда столько народу? — спросила я у рабочего возле храма Рождества Христова в Пулковском парке.

— Сегодня даже побольше, — кивнул он.

У входа в церковь по-прежнему висят платки и юбки для женщин, пришедших в неподобающем виде. Можно надеть, попользоваться при отправлении культа, потом повесить обратно на гвоздик.

Новодевичий монастырь прямо на воротах, выходящих на Московский проспект, вывесил объявление: «Монастырь открыт для богомольцев». Большие красные буквы были видны всем, кто проходил и проезжал по федеральной трассе. Включая, скажем, полицию. Люди шли молиться с детьми, у входа в церковь парковали коляски.

Внутри на доске объявлений богомольцев увещевали: «Не оскверняйте иконы помадой». То есть целовать — целуйте, главное не пачкайте. В зале многие слушали батюшку, стоя на коленях и прикладываясь время от времени к полу. Встав с пола, шли к ковчегу с мощами священномученика Иллариона и целовали стекло. Я тоже подошла: следов помады на стекле действительно не было.

В Казанском соборе было многолюдно, как и всегда. Закончив проповедь, священник подал знак, и толпа верующих, дыша друг другу в затылки, устремилась к Казанской иконе Божьей матери. Остановив очередь жестом, женщина в бирюзовом платочке подошла к иконе с опрыскивателем. Икона запотела, женщина протерла нижнюю часть лика тряпочкой. И разрешила первому из очереди приблизиться. Дальше все действовали очень слаженно: шаг, поцелуй — взмах тряпочкой, следующий поцелуй — еще взмах.

— Это особый вирус, он создан из белка летучих мышей, — вразумляла меня продавщица иконок и свечек в соборе.

Александр Пелин, строго говоря, прав: губернатор Беглов и не предписывал РПЦ закрыть культовые учреждения. Он лишь запретил верующим собираться там. Верующие не послушали, и церковь с готовностью распахнула двери.

В отличие от РПЦ, Российская православная автономная церковь (РПАЦ) публичные службы прекратила полностью. Выяснилось, что и у православных так тоже можно.

— Это не значит, что мы прекратили богослужения вообще: у нас многие прихожане могут служить сами, — объяснил «Новой» епископ РПАЦ Григорий Лурье. — Даже причастие мы раздали, чтобы люди могли причащаться дома. Для нашей церкви это обычная практика, потому что у нас много прихожан живут в таких местах, где рядом нет священника. В советское время это было обычным делом для катакомбной церкви. Исповедоваться тоже можно дистанционно. Это делалось и в советское время — по переписке, а сейчас-то, с современными средствами связи, в этом вообще никакой проблемы нет.

Некоторые петербургские церкви попытались проскочить между запретом светской власти и волей собственного начальства: священники взывали к прихожанам, просили поберечься. Но храмов не закрыли — и результат вышел тот же: толпа верующих.

— Мы не можем запретить людям идти в храм, — объяснял «Новой» священник в Троице-Измайловском соборе. — Но мы призывали прихожан, особенно пожилых, которые в зоне риска, воздержаться от посещений. Если нужно, мы готовы ехать к людям домой, разговаривать с ними, причащать. Но сейчас Великий пост, скоро Пасха. Людям нужен священник, нужно общение, они все равно приходят. У нас площадь — 1600 метров, люди могли бы спокойно распределиться по храму и стоять на безопасном расстоянии, но все хотят встать ближе к алтарю.

Действительно, в соборе на Измайловском сотни две человек стояли плотной толпой. Хотя хор пел громко, священника было слышно и в дальних концах зала.

— Мы приняли такие меры, каких никогда раньше не было, — продолжал священник.

— (продолжает) Во время Великого поста осуществляется соборование, нужно всех помазать елеем из одной чашечки, и раньше использовалась одна кисточка на всех. Сейчас мы используем одноразовые ватные палочки: помазали — сразу убрали. Ну и к верующим обращаемся с просьбами: целовать иконы — это сейчас не благословляется. К сожалению, люди не воспринимают, насколько серьезно положение.

Возле Троице-Измайловского собора стояла полицейская машина. Постояла, постояла, развернулась — и уехала. Для сравнения: по кальянным, которые тоже никто не приказывал закрывать, где просто запрещено во время карантина курить кальян, прошли рейды Росгвардии. В сети есть рассказы о том, как гвардейцы гоняли нарушителей. Объяснить правила карантина верующим с помощью Росгвардии никто не попытался.

— Если мы закроем храмы, кто будет молиться за этот мир? — говорит пресс-секретарь епархии Александр Пелин. — Кто будет приносить бескровную жертву? Прекращение молитвы за мир только усугубляет ситуацию. Для многих прихожан прийти в храм — это последняя надежда, это их потребность.

Возможность молиться за мир без присутствия паствы, дистанционно, отец Александр отвергает:

— Этого и хотят те люди, которые пытаются сейчас трансформировать общественное сознание.

Нежелание РПЦ остаться без прихожан именно теперь, за три недели до Пасхи, по-человечески очень понятно.

— Это нормально, только не для церкви, а для бизнеса, — уточняет Григорий Лурье. — Сейчас у РПЦ — самый «высокий сезон». Весна — это Великий пост, Пасха, праздник Входа господнего в Иерусалим, Вербное воскресенье, Лазарева суббота, вся страстная неделя, особенно ее конец, Светлая седмица… Это время, когда в церквях очень много народу. На втором месте идут рождественские дни, но с большим отрывом. Закрыться сейчас — это для храмов РПЦ даже страшнее, чем для закрывшихся ресторанов. Большего удара по доходам РПЦ и представить нельзя.

Между тем, «федеральный центр» РПЦ уже в воскресенье словно «забыл» о недавнем юридическом разборе губернаторского распоряжения. Патриарх Кирилл выступил с проникновенным пастырским словом, призвав верующих как раз воздержаться от посещений храмов. И выбрал прекрасный пример для подражания — Марию Египетскую. Она была падшей женщиной, объяснил патриарх, ушла в пустыню, молилась там в полном одиночестве. Это не помешало ей впоследствии быть причисленной к лику святых.