— Алексей Туркус. Мы знали, что он болел. И все равно, непостижимо. Он был в хосписе, а мы в Суздале на фестивале анимационного кино смотрели его новую картину «Приключения солдата Каблукова» по Саше Черному. Там старушка в избушке почти Яга, но из бывших: слушает граммофон, солдата зовет «мон шер», зелье протягивает — в невидимость обращает. «Отцвели уж давно». Титры.
Он ушел, как всегда, незаметно, дождавшись конца фестиваля, чтобы не портить настроения. Мастерство, чувство стиля и нездешняя деликатность, сногсшибательное чувство юмора. Просто посмотрите его «Заснеженного всадника»:
— Па-ап, тебе сколько лет?
— Много…
— А сколько «много»?
— 167…
— А кем ты работаешь?
— Барабанщиком.
— Равнение на папу!
И по старенькой комнате стройными рядами маршируют красноармейцы с ружьями-штыками, за ними гарцуют всадники с шашками наголо, потом танковая бригада урчит, но пролезает в дверной проем. Мир, увиденный ребенком во всех подробностях и красках.
В «Буревестнике» горьковский пафос превращался в водопад смеха, в котором тонул весь класс вместе с драчливыми портретами классиков.
В «Суете сует» жизнь еврейского местечка течет по булыжной мостовой и тесным дворам своим чередом. Дедушка на петухе уносится ввысь и на крыше ждет ангелов, и они запрыгивают ему на голову. Парикмахер Шлойме играет на скрипке. Аптекарь Шпильман отказывается выдавать дочку Ривку за сына резника Иосифа — и от огорчения Ривка становится легче воздуха. Только мудрый ребе знает: браки совершаются на небесах.
И вот теперь среди облаков можно разглядеть еще одного заснеженного всадника.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»