Другое 8 марта

8 марта в России — бесконечный карнавал патриархата. В начале прошлого века этот праздник придумали, чтобы говорить о борьбе за права женщин, обсуждать стратегии их освобождения и призывать к солидарности. Столетие спустя, пережив не один консервативный поворот в семейной и гендерной политике, сначала в СССР, а потом и в постсоветской России, этот завозной выходной превратился в нашей стране в «день весны, любви и красоты». Он оброс символикой традиционной феминности (одновременно и успешно коммерциализированной, и присвоенной государственными структурами) и теперь как будто бы существует исключительно для закрепления стереотипов о женщинах и их «естественных» качествах и призвании. Цветы и розовые ленты ежегодно становятся визуальной доминантой, и кажется, что, в отличие от других тем, по поводу этого выходного у нас в обществе царит мир и солидарность.

Это активистки новой волны феминизма, которая развивается у нас с середины 2010-х.

Второй год я, будучи сама активисткой феминистского движения, делаю дайджест российских феминистских событий к 8 марта. Собираю информацию по знакомым, по страницам локальных активистских сообществ в соцсетях, закидываю все в один файлик, потом верстаю страницу в конструкторе сайтов «тильда», распространяю по медиа и тем же соцсетям — ничего особенного. Сначала мне просто хотелось рассказать о том, сколько всего происходит, как много у нас сообществ, которые делают образовательные мероприятия, группы поддержки и благотворительные концерты из ничего. На чистом энтузиазме, без институциональной и финансовой поддержки, просто потому, что это важно. А потом оказалось, что дайджест — еще и отличный исследовательский инструмент, благодаря которому можно понять, что происходит в современном феминистском активизме, какая у него внутренняя динамика, что важно для российских феминисток.

Особенно много проводят у нас почему-то фестивалей. Думаю, это какое-то ироничное отзеркаливание любимых форматов власти — всех этих бесконечных «Шашлыков-Life», «Праздников варенья» и масленичных гуляний. В 2019 год прошел фестиваль о женщинах-работницах в Москве, первый «ФемБайрам» в Уфе, кинофестиваль «Девичья сила» в Краснодаре, ФемДень в Самаре, RIOT GIRL FEST в Мурманске. А кроме них отдельные лекции, вечеринки, дискуссии, фримаркеты, бранчи для женщин-программисток, чтения, «фем-сходки». И конечно же, пикеты и митинги. Всего в 2019 я насчитала около 300 различных событий по всей России. Были и те, которые соединили несколько городов — например, масштабная благотворительная акция «Не виновата», поднимающая тему домашнего и сексуального насилия в российском обществе. Создатели акции организовали концерты в разных городах, а собранные деньги передали локальным благотворительным организациям, которые помогают женщинам в кризисных ситуациях.

За каждым, даже самым маленьким событием стоит своя локальная феминистская группа. Иногда группы небольшие — 3-4 человека. Иногда побольше, до 30. В некоторых городах (например, в Екатеринбурге, Красноярске, Ростове-на-Дону) групп сразу несколько, и у каждой — своя локальная программа, свой собственный специфический феминизм. Без институциональной поддержки развитие движения происходит неравномерно — одни группы исчезают, другие появляются. Мало кому удается стабильно работать несколько лет подряд — выгорание берет свое.

В этом году география «феминистского марта» еще расширилась. Причем, по ощущению, самые интересные события теперь происходят не в столицах, а в регионах — например, в Волгограде в местном художественном музее будет фестиваль женского искусства, во Владимире — «образовательная вечеринка», в Перми — праздник под ироничным заголовком «цвет борща». К форматам прошлого года добавилась междугородняя забастовка, посвященная правам студенток и работниц, — она прошла 6 марта в университетах (ВШЭ, МГУ, БФУ, Благовещенский педагогический университет, в последнем на ее организаторов уже пытаются оказывать давление) и на нескольких предприятиях.

При этом, тематика мероприятий как будто бы немного сузилась. В прошлом году говорили и о положении женщин с инвалидностью, и о женщинах-мигрантках, и о женщинах-рабочих. В этом больше консолидации, фокус сместился на тему домашнего насилия (видимо, повлияли дискуссии о законопроекте, которые длятся который месяц) и насилия сексуального. Я бы сказала, что большинство мероприятий посвящены именно этим проблемам, и в том числе акция «Не виновата», которая в теперь охватывает уже более 40 городов на всем постсоветском пространстве, от Ташкента до Минска.

Другая тема, которая волнует российских феминисток в 2020 году, — это положение женщин в искусстве и искусство, созданное женщинами. Об этом будут говорить в Волгограде, Москве, Питере, и Перми. В том числе, опять же, в формате полномасштабных фестивалей — в Москве в конце марта это будет SERP, в Волгограде — ФЕМART. Довольно неожиданным кажется сочетание дискуссий о насилии с выставками живописи и графики, хотя, наверное, они друг друга уравновешивают — невозможно все время говорить только о тяжелом и травматическом. Дискуссии о женщинах в искусстве и о политическом феминистском искусстве, впрочем, продолжаются у нас уже не один год — в 2014-2015 году даже случился небольшой бум феминистских выставок, которых прошло в разных городах около пятнадцати.

Травматического в российском феминизме хватает не только на уровне тем, с которыми приходится иметь дело. С прошлого марта у нас появилось как минимум две феминистские активистки, которые подвергаются преследованию по политическим мотивам. Это Юлия Цветкова из Комсомольска-на-Амуре и Анна Дворниченко из Ростова-на-Дону. Анна вела исследовательский клуб по гендерной теории в ЮФУ и занималась феминистским и ЛГБТ-активизмом. Например, организовала «Первый Южный ФемФест» у себя в городе. Она попросила убежище в Нидерландах после угроз со стороны Центра «Э» и местных казаков. На Юлию давление оказывает также местный Центр «Э». Заведено уже третье дело — первое было за гей-пропаганду, второе за распространение порнографии: активистка вела небольшую группу в соцсетях, посвященную бодипозитиву, и выкладывала туда свои рисунки. Третье дело — снова о гей-пропаганде.

Конечно, эти дела влияют на феминистское сообщество в России. Например, в Красноярске организаторки пикета просят участниц не приносить плакаты и не поднимать темы, связанные с правами ЛГБТ — боятся преследований со стороны властей.

Вопрос о том, как развивать движение в условиях давления на все независимые политические силы в России, крайне актуален для феминистского движения. Как не цензурировать себя и при этом продолжать заниматься своей работой без страха получить статью? Как солидаризироваться, когда у активисток такие разные представления о феминизме, а между ними — тысячи и тысячи километров расстояний? Как работать в условиях отсутствия финансовой поддержки, в атмосфере ненависти и непонимания — в том числе со стороны представителей силовых и властных структур?

Мне как участнице движения, очень хочется, чтобы все эти вопросы тоже обсуждались на событиях посвященных 8 марта. Не только женское искусство, не только проблемы, с которыми мы сталкиваемся, насилие и дискриминация. Но и тактики, стратегии действия и объединения, которые должны быть продуманными в условиях, когда ресурсов чрезвычайно мало. Не только просвещение, но и дискуссия внутри движения. В конце концов, именно для такого рода дискуссий в том числе был придуман праздник 8 марта — наш профессиональный выходной.