Наука и жизнь

— Нет, — сказал профессор. — Я вынужден вам отказать. Не обессудьте.

— Я ведь прошу всего лишь рекомендацию! — сказал аспирант. — Она вас ни к чему не обязывает! А я всю жизнь об этом мечтал. Стажировка в Дартингтоне, это же цель любого молодого ученого, который…

— Цель? — перебил профессор, пожав плечами. — Скорее все-таки средство. Отточить свои знания, войти в круг лучших специалистов.

— Да, да, да! Я именно это и хотел сказать.

— Понимаю. Нет. Я не подпишу, — он отодвинул от себя бумагу, сел в кресло поглубже, скрестил руки на груди. — Знаете почему? Лет семь или восемь тому назад ко мне пришел один приятный молодой человек. Тоже, как вы, аспирант второго года. Его прислал мой хороший товарищ, его научный руководитель. Он, этот парень, тоже хотел поехать в Дартингтон. Я посмотрел его работы. Очень способный. В нем была перспектива. Я с удовольствием дал ему рекомендацию. Мало того! Я написал ректору Дартингтона, мы с ним в свое время вместе заседали в одной, как говорится, смешанной комиссии… Ну не суть. В общем, он получил стажировку. Провел там полгода, как положено. Вернулся. Защитился. Все были рады и счастливы, и я особенно. А потом…

Профессор замолчал.

— А что потом? — осторожно спросил аспирант.

— А потом у него умерла бабушка. Она была знаменитая оперная певица, дочь какой-то уже совсем легендарной певицы. Он оказался наследником ее громадной квартиры, на улице Неждановой, ныне Брюсов переулок. Знаете, где это?

— Нет, — сказал аспирант. — Не знаю.

— Ну и не надо, — сказал профессор. — Так вот. Он продал бабушкины хоромы за какие-то сумасшедшие деньги, купил три вполне приличные квартиры, сдал их в аренду, а сам поселился на Бали. Ах, как там хорошо, на Бали! Сидеть в шезлонге на пороге своего бунгало, смотреть на морскую гладь и ничем более не заниматься. Разве что послеживать, чтобы арендаторы вовремя переводили деньги.

— Кошмар! — сказал аспирант. — Он просто предатель.

— Зачем так патетично? — усмехнулся профессор. — Просто идиот, тупой потребитель. А ведь был блестящий молодой ученый. Господи, какая тоска!

— Тоска, — согласился аспирант.

— Вот, — сказал профессор.

— Да, но я тут при чем? У меня нет никакой бабушки с квартирой.

— Мало ли, — сказал профессор. — А вдруг вы женитесь на богатенькой? На дочке олигарха. Да мало ли вообще… Или вас вдруг снимут в сериале, и вы станете звездой? Нет, нет и нет.

— Я вам клянусь! Клянусь! Я не брошу науку. Никогда. Ни за что.

— Прекрасно. Ну а чем вы клянетесь?

— Жизнью! — решительно сказал аспирант и подвинул рекомендацию по столу, поближе к профессору.

— Ладно, — сказал профессор. — Оставьте ваши бумаги, я подумаю. Рекомендацию слегка отредактирую, а то как-то суконно получилось… Ничего. Так всегда бывает, когда пишешь сам о себе. Вы же сами все это написали?

Профессор улыбнулся дружелюбно и ласково.

Аспирант перевел дух и улыбнулся ему в ответ.

— Вот и договорились. За бумагой зайдете завтра. Я вам верю. Вы меня убедили. Считайте, что Дартингтон у вас в кармане. Ректору я позвоню прямо сегодня вечером, из дому.

— Спасибо!

— Да ради бога, — вздохнул профессор и нагнулся к нему через стол. — А вот тот парень, ну, который внук певицы, этакий рантье, живет на Бали, звали его Гапонов Серафим, редкое такое имя… Он уже не живет на Бали. Не-а. Не сидит в шезлонге и не пялится на морскую гладь… Не-а.

— Да? А почему?

— Я его убил, — прошептал профессор. — Не сам, разумеется. Нанял местных. Перерезали глотку и пустили кормить рыбок. Ночью, во время купания. Я проследил, чтоб без обмана. Можете идти в полицию. Дело закрыто, а я всегда смогу отшутиться.

Аспирант помолчал, а потом спросил:

— Вы мне сказали правду?

— Клянусь жизнью, — сказал профессор.

— Тогда я вам тоже скажу правду, — вдруг посерьезнел аспирант.

— Слушаю вас внимательно.

— Если честно, профессор, я уже давно хочу заняться малым бизнесом. У моей девушки есть небольшой такой маникюрный салон.