После того, как власти решили начать застройку выгоревшего Театрального спуска в Ростове-на-Дону, в городе развернулась настоящая война против собственников, чьи дома и земля уцелели после крупнейшего за всю историю города пожара.
Ликвидация последствий крупного пожара в Ростове-на-Дону. Фото: РИА Новости
«Вот, видишь его? Тогда жара была, все в сланцах, босоножках. А эти — глянь! — в кроссовках, причем у всех одинаковые — черные такие, — Андрей Терещенко буквально кричит, тыча пальцем в экран смартфона, где на любительском ролике видно, как по горящей улице, отворачиваясь от камер, быстрым шагом перемещаются молодые люди с рюкзаками, в одинаковых кроссовках и с майками, натянутыми на лицо. — Я там с 12 часов был, несколько домов помогал тушить. Эти ребята забегают в дом, говорят: "Выходите". Люди выбегают, потом оборачиваются, а их дома загорались изнутри!»
Такие истории рассказывают десятки погорельцев Театрального спуска Ростова-на-Дону. Квартал загорелся около полудня 21 августа 2017 года. Погода тогда стояла редкая: жара и сильнейший ветер. В результате выгорело почти 3,5 га на спуске к Дону с главной городской площади с прекрасным видом на Левый берег и новый стадион «Ростов-арена».
Огонь уничтожил 125 зданий, включая несколько многоквартирных домов. По официальным данным, жилья лишились 218 семей, пострадавшими были признаны 564 человека, один инвалид не смог выбраться из дома и погиб.
На следующий день директор Департамента по ЧС Ростовской области Валерий Панов заявил: «Основная причина пожара — занесение постороннего источника зажигания».
Спасатели под протокол подтверждали: воды в гидрантах не было, пожарные 40 минут стояли и смотрели на огонь, люди тушили свои дома водой из садовых шлангов.
Об этом пострадавшие рассказывали и следователям СКР, и губернатору Василию Голубеву, который приехал к ним вечером на встречу — успокоить. Жители Театрального давно жаловались: неизвестные люди им угрожают, требуют или за бесценок продать «золотые сотки» в центре города, или готовиться к худшему.
Пожар 21 августа в Чувашском переулке стал в их квартале пятым с начала лета. И самым страшным для города со времен Великой Отечественной.
Губернатор тогда деликатно всех выслушал и пообещал, что никакой жилой застройки на месте пожарища не будет.
Губернатор Ростовской области Василий Голубев. Фото: РИА Новости
Ведь в противном случае очевидно умышленное сожжение целого квартала открывало бы «портал в ад» для остальных жителей частного сектора Ростова, не готовых уступать застройщикам свои земельные наделы.
Поджог как халатность
Сначала Следственный комитет возбудил уголовное дело по ч. 2 ст. 167 УК РФ («Умышленные уничтожение или повреждение чужого имущества путем поджога, взрыва или иным общеопасным способом»). Но спустя два года в суд материал пришел по статьям «Халатность», «Причинение смерти по неосторожности» и «Уничтожение или повреждение имущества по неосторожности». На скамью подсудимых отправились двое сотрудников «Донэнерго» и экс-замглавы района Марина Беляева.
Их вина сводится к тому, что не обрезанные вовремя ветки дерева спровоцировали короткое замыкание проводов, а возникшая искра подожгла несанкционированную свалку в переулке Чувашском. И хотя на карте пожара видно, что в тот день выгорело пол-улицы, отделенной от переулка Чувашского стеной многоэтажек, от своей версии следователи и власти Ростова не отказались до сих пор.
Превращение откровенного «поджога» в «несчастный случай» серьезно изменили представления ростовчан о способностях чиновников — в том смысле, что стало понятно, на что они способны ради реализации планов по модернизации городского пространства.
Цена вопроса — полтора миллиарда
По данным агентства SmartLoc, Ростов входит в тройку городов с самым большим количеством частных домов — их насчитывается 53 тысячи, больше только в Краснодаре (58) и Москве (55). Вместе с этим Ростов называют одним из самых компактных городов-миллионников. Давно анонсирована программа по созданию т. н. ростовской агломерации, в которую войдут города-спутники, но застройщики не спешат осваивать территории между ними. Они ищут любую возможность «посадить» многоэтажку на готовую инженерную и социальную инфраструктуру, и старые кварталы «одноэтажного Ростова» манят их своими безграничными возможностями.
До 2009 года участки на Театральном спуске — в самом сердце Ростова — бизнес выкупал в меру своих возможностей.
«Да тут люди некоторые озолотились, — вспоминает житель ул. Кизлярской. — Давали и по 2 млн за сотку. Когда в 2009 году кризис бахнул, многие не верили, что все закончилось. Продолжали ждать своего "золотого покупателя". И дождались».
Местные говорят, что незадолго до пожара неизвестные риелторы предлагали самым несговорчивым по 450 тыс. рублей за сотку — кадастровая стоимость. К людям вроде Нарины Рашутиной с такими предложениями не совались: на месте старого домика ее семья построила добротный коттедж, где хватило место и ей с мужем, и трем сыновьям, и престарелой матери. Жили дружно. Пожар пережили относительно удачно — сгорела часть кровли.
Последствия пожара в Ростове-на-Дону. Фото: РИА-Новости
«Соседи вовремя пришли на помощь, просто заливали сверху — так и спасли, — рассказывает Нарина. — После пожара здесь все, конечно, в копоти было, водой залито. Но мы быстро крышу починили, ремонт сделали — другого жилья-то нет. Пришлось поднапрячься».
Похожая история случилась у соседей Нарины по кварталу — у семьи Петровых. На их участке старый деревянный домик сгорел полностью, двухэтажная кирпичная коробка — только остов уцелел, а основной дом — слегка зацепило кровлю.
«По документам оба кирпичных дома шли под одним литером. Тогда это было непринципиально. А когда непригодным признали вот этот сгоревший дом, то, раз литер один, стало быть, жить нам нигде нельзя», — рассказывает хозяйка дома Елена Петрова.
После пожара всему кварталу отрубили газ и электричество. Думали, временно. Но чиновники заявили: ваш дом непригоден для проживания, строиться на этом участке заново мы вам не позволим — земля не предназначена для индивидуального жилищного строительства, готовьтесь переезжать. Из всей большой семьи Петровых права на получение жилищного сертификата теоретически имела только одна невестка.
Остальные или не были прописаны в доме, или значились в списке собственников однокомнатной квартиры, купленной вскладчину. До пожара имение Петровых в центре Ростова с собственной сауной оценивалось в 17 млн рублей. Петровы решили сражаться, Рашутина — тоже: ее дом чиновники признали непригодным к проживанию, выдав экспертное заключение о том, что от пожара у дома повредились… фундамент и несущие конструкции.
«Зачем власти это делали? Цена вопроса здесь от одного до полутора миллиардов рублей, — рассказывает местный активист Валерий Сысоев. — Я имею в виду, что столько денег понадобилось бы застройщикам, вздумай они выкупать землю "по-честному"».
«Кого не сожгли — снесут»
После пожара, когда все, кому было положено, получили жилищные сертификаты и съехали с Театрального спуска, проблемы оставшихся собственников обострились. Их дома один за другим признавались непригодными для проживания, вопреки очевидному и здравому смыслу.
Попытки опротестовать решения комиссии в судах потерпели крах: администрация Ростова с удивительной синхронностью задержала выдачу решений на руки — ровно на столько, чтобы у судов появились основания отказывать заявителям «по причине истечения сроков». На сайте судебных актов таких отказов можно насчитать около 30.
«Мы сначала думали, что решение проблем погорельцев Театрального спуска — это выделение жилья, оформление сгоревших документов, гуманитарная помощь. Но со временем стало понятно, что главная проблема не в этом, — рассказывает председатель Союза общественных инициатив Ростова Татьяна Крашенникова. — Эту часть города буквально "зачищали" — всеми возможными способами заставляли людей покинуть свою землю. Тем, у кого не были оформлены права собственности на землю, выдали жилищные сертификаты. Вот правда — из них практически никто не жаловался, все остались удовлетворены более-менее.
Но те, кто не сгорел, по-моему, оказались в куда более плачевном положении».
Экспертизу в администрации Ростова-на-Дону просто подделали. Нарина Рашутина и Елена Петрова смогли это доказать, добившись встречи с московским начальством Следственного комитета. В СКР инициировали свою экспертизу, и она показала, что, по крайней мере, эти два дома были признаны непригодными для проживания незаконно — на основании сфальсифицированной экспертизы (документ есть в распоряжении редакции).
Допрос членов комиссии показал, что часть из них или не помнит, как обследовала «проблемные» дома, либо никогда на место не выезжала. Впрочем, возбуждать уголовное дело в отношении экспертов и чиновников тоже не стали — все те же сроки исковой давности истекли.
Погорельцы обратились в суд для отмены постановления о признании их домов непригодными, сославшись на вновь открывшиеся обстоятельства — фальсификацию экспертизы.
Администрация города попросила суд на данные о фальсификации внимания не обращать и оставить решение без изменения — ростовским чиновникам не нужны частные жилые дома на Театральном спуске. Власти уже анонсировали застройку спуска. Но до сих пор не объяснили, как они будут отнимать землю у немногочисленных оставшихся собственников.
«Да сожгут их опять, я думаю. А могут и наркоту подбросить. Вы что! Такие деньги», — говорит Андрей.
Его дом в пожаре не пострадал, но стоит в неудобном месте — до знаменитой ростовской стелы и Вечного огня — метров 150 по пересеченной трамвайными путями местности. По планам администрации города на его участке должна стоять гостиница или какое-нибудь другое общественно-полезное здание. Пока там стоит новая кирпичная коробка, которую Александр построил три года назад и хотел сделать там магазин.
— Это мой земельный участок, я на нем построил здание, согласовал с соседями, не нарушил ни противопожарных правил, ни санитарных норм. Снести мои строения потребовала жительница Ростова-на-Дону, которая живет от меня в трех кварталах. «В интересах неустановленного круга лиц». Суд ее желание удовлетворил.
В судебном решении судьи Кировского районного суда Власенко есть все: выводы экспертов о том, что строения Андрея ничего не нарушают, ссылки на закон, который тоже на его стороне. Но судья Власенко, руководствуясь внутренним убеждением, решила не доверять выводам экспертиз и постановила — дом снести. За его счет.
«Не поверите: даже прокуратура на моей стороне и не требует больше сноса. Но суд требует! — Андрей вообще больше кричит, чем разговаривает. — Понимаешь, кого не сожгли, тех просто выселят другими методами. План застройки есть, его все видели, уже вроде как и подрядчик определился. Наш квартал определенно уходит под застройку. Но до сих пор ни мне, ни соседям никто не сделал ни одного внятного предложения —
ни о выкупе, ни о компенсации речи не идет. Это значит, что сносить нас будут по беспределу».
Погорельцы первое время пытались бороться — даже создали диковинное для Ростова территориальное общественное самоуправление «Театральный спуск», чтобы подавать коллективные иски против неправомерных действий властей. Но запала хватило ненадолго.
Эскиз предложения по застройке Театральной площади. Фото: 161.ru
«К сожалению, погорельцы не хотят ничего делать и заняли выжидательную позицию, надеясь на чудо, — говорит один из инициаторов создания ТОС Валерий Сысоев. — Их все равно всех выселят. Тем, кто что-то отстаивал, наверное, даже заплатят почти по рыночной цене. Но их единицы. У остальных просто отожмут землю. Печально, но это факт».
Татьяна Крашенникова убеждена, что в Ростове отработана схема, которая может быть применена в любом областном центре РФ, мало-мальски привлекательном для застройщиков.
«Какие-то криминальные личности бегают с зажигательными смесями, но из уголовного дела исчезают все показания очевидцев на эту тему и пожар трактуется как несчастный случай. Это раз. Потом — затягивание решений о признании оставшихся домов непригодными для проживания и проигранные суды. Это два. Оставшихся самых упрямых давят очень спорными судебными решениями. Это три. И территория для создания общественного пространства готова, — резюмирует Татьяна Крашенникова. — Конечно, это проще и выгоднее, чем выкупать участки у владельцев. И дешевле, наверное, — все убытки от пожара погорельцам были покрыты из резервного фонда области».
Власти между тем настаивают: на месте пожарища не будет никаких жилых домов. Там появится живописный спуск — эспланада. Обещают построить новое здание для ростовского театра кукол — старый театр у кукольников «отжала» Ростовская епархия РПЦ.
Вплотную к бывшему пожарищу примыкают новенькие многоэтажки строительной компании «Вертолдевелопмент»:
раньше у них под окнами были лачуги с безработным пролетариатом, а скоро появятся свежие газоны, лестницы, лавочки, фонари, и потечет вниз к Дону праздная ростовская публика.
Кто будет застраивать пожарище, пока не решено: муниципалитет только приступил к разработке проекта, который соединит Театральный спуск с новым участком ростовской набережной, — ее согласился финансировать «Газпром», пообещав выделить городу 1 млрд рублей.
Сити-менеджер Ростова Алексей Логвиненко, выступая 25 февраля с отчетом перед гордумой, пообещал до конца 2020 года разработать проект для освоения «газпромовского» миллиарда. Собственникам земли на сгоревших территориях он пообещал провести выкуп. Не согласным с предложенной ценой пообещал разбирательства в суде.
Ростовчанин Алексей Манукин эту новость воспринял равнодушно: за несколько дней до этого суд присяжных оправдал его по обвинению в убийстве отца. Еще до пожара Алексей Манукин выяснил, что земельный участок, где его семья жила с 35-го года, им давно не принадлежит: по поддельным документам он был несколько раз перепродан людям, которых невозможно было найти.
В декабре 2016 года Алексей ответил на звонок отца, тот сказал, что на него напали, избили и бросили во дворе. Приехавшая на вызов сына скорая лишь констатировала смерть пенсионера. Так Алексей Манукин стал главным подозреваемым в смерти отца. Ему понадобилось три года, чтобы доказать свою невиновность. Главной причиной своих несчастий Алексей Манукин считает родной дом, который стал частью масштабного проекта властей по зачистке Театрального спуска. Он считает, что затеянная «реновация по-ростовски» не принесет жителям частного сектора ничего хорошего.
«Думаю, что будут обострять. Либо жечь, либо принудительно выселять», — считает бывший землевладелец. Вернуть семейный надел он так и не смог.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»