Речь идет о свадебных фотографиях, на которые мог попасть один из гостей: капитан ФСБ Максим Денисенко. Из-за Зиминой, считают чекисты, страны НАТО теперь знают в лицо их коллегу. Антонина Зимина и Константин Антонец сыграли свадьбу в ресторане калининградского отеля «Гламур» в апреле 2015 года. Было весело, но немноголюдно, гостей человек двадцать пять. В основном — родня и друзья Тони и Кости. Двое друзей специально приехали на свадьбу из Латвии. А через три года, в июне 2018-го, супругам напомнили о торжестве.
Иллюстрация: Петр Саруханов / «Новая»
— Из Москвы на задержание прилетели две группы захвата, — рассказывает отец Антонины, Константин Зимин. — Одна пришла с обыском в квартиру Тони с Костей, другая — в наш с женой дом. Третья группа нагрянула в нашу квартиру в Москве. Обыски были не просто грубые, а разрушительные.
Дома у супругов, в доме их родителей, в московской квартире семьи изымали все фотоснимки, флешки, смартфоны, планшеты, компьютеры. Да так добросовестно, что сейчас Константин Зимин сумел найти для меня только четыре бумажные фотокарточки с дочерью, напечатанные до свадьбы, и одну — с зятем. Но искали, прежде всего, свадебные фото и видео, на которых мог мелькнуть капитан ФСБ Максим Денисенко. Антонину Зимину задержали сразу, на следующий день этапировали в «Лефортово». Еще через год то же самое случилось с Константином Антонцом.
Теперь следствие завершено, дело скоро будет передано в суд.
Проступок супругов до такой степени угрожает обороноспособности России, что им светит от 12 до 20 лет колонии.
— Вы сами-то верите, что это только из-за фотографий? — со снисходительным смешком спросил меня по телефону сотрудник пресс-службы УФСБ по Калининградской области, представившийся Александром. — Это даже смешно.
Действительно, обхохочешься.Чтобы вы тоже оценили, как это весело — сидеть полтора года в Лефортово за то, что у тебя на свадьбе был фотограф, мы расскажем историю Тони и Кости с самого начала. Так, как это, видимо, произошло. «Видимо» — потому что «дело о свадебных фото» засекречено. Из-за этого публичная версия событий, прошедшая через много «испорченных телефонов», сильно исказилась.
Международные отношения
Антонина Зимина. Фото из семейного архива
Антонине Зиминой 34 года. Мама — школьная учительница, у папы — бизнес: установка лифтов. А саму Тоню с детства влекла сфера международного сотрудничества. Еще в школе, в восьмом классе, она ездила в Англию на молодежные языковые курсы. Привезла домой красивый сертификат.
В 2003 году, сразу после школы, Тоня поступила в Балтийский университет имени Канта в Калининграде на юрфакультет. После второго курса стажировалась в Международном арбитраже в Германии и изучала антимонопольное право в Норвегии. На третьем курсе стала волонтером в Калининградском отделении Красного Креста. Возглавила местный филиал Российской молодежной организации евроатлантического сотрудничества. Посещала лекции по международному праву и правам человека в EuroFaculty — образовательном учреждении ЕС в странах Балтии. На четвертом курсе в Готландском университете участвовала в программе МИД Швеции «Европейская и международная безопасность». Когда она училась на пятом, университет направил ее на практику в Москву — в посольство Бельгии. И она провела месяц как стажер в Военной миссии связи НАТО.
— Не забывайте, какое это было время: открытость, содружество, — напоминает ее мама, Нина Зимина. — Была совсем другая политика государства.
Политика государства — это специальность Антонины. Диплом она защитила в 2008 году на тему «Правовые основы сотрудничества России и Организации Североатлантического договора». Поступила в аспирантуру, сдала кандидатский минимум, выучила литовский язык. В 2012 году прошла 72-часовой курс повышения квалификации в МГИМО. Но хоть Калининград и окружен странами НАТО, рабочего места, где за это платили бы зарплату, Тоня не нашла. После аспирантуры она еще два месяца числилась младшим научным сотрудником в университете, а папа, Константин Зимин, позволял дочке не работать.
— Тоня занималась тем, что ей нравилось, — рассказывает он. — Организовывала выставки, конференции. Платил за все это я.
В силу географического положения Калининграда Антонина часто ездила именно в страны Балтии. В 2013 году она начала подавать заявки на мероприятия, которые организовывал там Фонд поддержки публичной дипломатии имени Горчакова.
Фонд
В прессе Антонину Зимину называли сотрудницей Фонда Горчакова. Это не так, хотя на сайте фонда Зимина еще недавно действительно значилась как независимый эксперт. Теперь не значится. После сообщений об уголовном деле страничку не найти.
— Люди, которые участвовали в наших проектах, оставались в Клубе друзей фонда, — говорит Наталья Бурлинова, работавшая директором программ в Фонде Горчакова. — Так что никаким сотрудником Антонина не была. Она просто активный человек, принимала участие в общественных проектах.
Наталью Бурлинову Тоня позвала на свадьбу своим свидетелем. Теперь Бурлинова говорит, что подругами они никогда не были, а виделись от силы раза три в жизни, да и то на мероприятиях. Это очень удивило родителей Антонины, потому что они-то как раз помнят женщину как подругу дочки. Впрочем, от семьи Зиминых в последнее время стали открещиваться многие друзья, а бизнес отца Тони начал терять клиентов.
В эксперты Антонина попала ровно так, как говорит Бурлинова. На сайте фонда появлялись новости: организуется такой-то проект, просим подавать заявки. Она подавала.
Есть у фонда программа «Балтийский диалог». Предполагается, что «молодые политологи, ученые, международники, журналисты, представители гражданского общества из России, Латвии, Литвы и Эстонии» съезжаются в каком-нибудь хорошем месте и там общаются, способствуя нерушимой дружбе России со странами Балтии. Последняя новость о «диалоге» датирована 2015 годом.
Справка «Новой»
Фонд Горчакова учрежден в 2010 году Министерством иностранных дел РФ. Возглавляет его Леонид Драчевский — бывший тренер по академической гребле, потом — первый замглавы Госкомспорта СССР, в новейшей истории — бывший полпред президента в Сибири. В книге «КГБ играет в шахматы» гроссмейстер Виктор Корчной рассказывает, что в 1980-х именно внештатное сотрудничество с госбезопасностью послужило Драчевскому «началом беспрецедентного карьерного роста».
Фонд Горчакова называет своей миссией «содействие продвижению социальных, культурных, образовательных, научных и управленческих программ в сфере международных отношений», «оказание поддержки средствам массовой информации, ориентированным на достижение уставных целей», анализ «инвестиционного и инновационного потенциала в России и за рубежом» и другие полезные вещи, которые и называют публичной дипломатией. Или еще «мягкой силой».
Финансируется фонд из средств МИДа и пожертвований от меценатов. В попечительский совет входят Вагит Алекперов, Владимир Евтушенков, Сулейман Керимов, Михаил Прохоров, Алишер Усманов, в общем, — меценаты. И, конечно, видные политические деятели: Сергей Лавров, Екатерина Лахова, Константин Косачев и другие.
В 2014-м Антонина уже числилась в Клубе друзей Фонда Горчакова. В этом качестве она «приняла активное участие» в «подготовке и организации мероприятия» в Калининграде, как сказано на сайте фонда. Речь идет о «научно-образовательной программе «Балтийский диалог-2014». К этому времени в страны Балтии Антонина уже ездила не за папин счет, а именно как «независимый эксперт» фонда.
— На конференциях Тоня постоянно защищала позицию России, отстаивала интересы нашей страны, — говорит ее папа. — Она очень патриотичный человек.
Патриоты
На мероприятия Фонда Горчакова приглашали экспертов из тех стран, с которыми Россия стремится дружить особенно нерушимо. В частности, в них участвовали лидер латвийской организации «Русский мир» Руслан Панкратов и председатель рижской НКО «Диалог поколений» Митрофан Слободян. Оба — защитники русскоязычных в Латвии. Они с Антониной очень сдружились.
В Литве и Латвии, где проходили встречи публичных дипломатов в рамках «Балтийского диалога», мероприятия восторга не вызывали.
— Фонд Горчакова в этих странах считается вражеским, — объясняет Митрофан Слободян. — Наши семинары называли «кремлевской угрозой».
В 2015 году после семинара в Литве, на котором собрали учителей русского языка, Антонину задержала полиция.
Руслан Панкратов. Фото из соцсетей
— Я узнал об этом со слов самой Тони, потому что уехал раньше нее, — рассказывает Руслан Панкратов. — Она села в машину, они поехали в Калининград. Вдруг их останавливает дорожная полиция. Потом подъезжает еще автобус, из него выбегают люди, представляются сотрудниками какой-то литовской спецслужбы. Кто-то из литовских политиков посчитал, что российский Фонд публичной дипломатии враждебен Литве, собирает какие-то сведения, вербует кого-то. Пробили Тонин паспорт, с кем-то связались по рации и отпустили. Но после этого Литва запретила ей въезд.
Потом, когда Антонину Зимину уже арестуют,
Панкратов откуда-то узнает, что ее обвиняют в контактах не с литовской полицией, а с ЦРУ. Откуда — не помнит.
— Якобы был зафиксирован контакт, — вспоминает он. — Для меня это было шоком. Ну можете представить: когда такое узнаешь о человеке, тут же начинаешь вспоминать, чем с ним делился, о чем рассказывал. Вдруг это все уже в докладных записках? Откуда взялась эта информация — не помню.
Митрофан знает другую версию событий.
— Нам сообщили, что Тоне звонили из литовских спецслужб, предлагали сотрудничество в обмен на отмену запрета на въезд, но она отказалась. Когда мы узнали, что она арестована, то подумали, что из-за этого.
Внезапный друг
На каком-то этапе активной публично-дипломатической деятельности, когда точно — родители Тони не помнят, в ее жизни возник новый приятель — Максим Денисенко. Мама Антонины уверена, что в университетскую пору они знакомы не были. Его появление связано в памяти родителей как раз с тем периодом, когда дочь зачастила в страны Балтии. Максим не скрывал, что работает в ФСБ, намекал на опасности, сопряженные со службой в контрразведке, и пытался ухаживать.
— Тоне он не нравился, — говорит мама. — Она жаловалась, что какой-то он наглый, развязный. Она общалась с ним, но не больше. Когда Тоня жила уже не с нами, а в своей квартире, он к ней однажды ввалился пьяный. Она никак не могла его выпроводить и даже позвонила мне. Ее квартира тут совсем рядом, я к ней побежала. Но увидела только его спину на улице.
У Тони был жених — Костя Антонец, они познакомились еще в университете. Как рассказывает его отец, Владимир Антонец, после получения диплома юноша тоже не сразу устроился на работу по специальности. Зато он в совершенстве знает немецкий и отлично владеет английским. Поэтому подрабатывал переводами. А в 2015 году его взяли юрисконсультом в правительство Калининградской области. Проработал он там всего год, ни к какой секретной информации, если такая вообще есть в обладминистрации, допущен не был.
Тоня не собиралась принимать ухаживания чекиста. Но и общения с ним почему-то не прекращала. Во время подготовки к свадьбе, рассказывает ее папа, как-то поделилась с другом, что в гости приглашены латыши. Самого Денисенко она не приглашала, не до такой степени они были дружны. Константин Зимин, занимавшийся организацией дочкиного праздника, помнит, что в списке приглашенных Денисенко не было.
Свадьба
Ресторан, где в 2015 году играли свадьбу
Свадебный банкет начался в ресторане гостиницы «Гламур» в семь вечера. Круглые столики стояли буквой «П». За одним из них сидели друзья из Латвии — Руслан Панкратов и Митрофан Слободян. Их усадили рядом с ближайшими родственниками — Тониными тетей и дядей. Но родственники, как они сами мне рассказали, ушли рано, еще не было девяти часов, торопились домой к сыну. Вскоре после их ухода появился незваный гость: Максим Денисенко.
— Мы его посадили на освободившиеся места за столиком, — говорит Константин Зимин.
Так Денисенко оказался рядом с гостями из Латвии.
— Он приехал довольно поздно, подсел к нам, — рассказывает Руслан Панкратов. — Изрядно выпил и стал рассказывать, что он сотрудник ФСБ. Разговор начался с того, что он, дескать, имеет влияние в области, и если мы хотим заняться бизнесом, так он может поспособствовать, обезопасить сделки и так далее. Предлагал взаимовыгодное экономическое сотрудничество.
Подвыпивший Денисенко был очень настойчив. Он начал вручать гостям визитки.
— Да, он раздавал визитки всем, — подтверждает Руслан. — Я тоже взял. Не помню, что там было написано, но что-то нейтральное: то ли советник в мэрии, то ли что-то похожее. Очень скоро я эту визитку потерял. Он вел себя не нагло, не буйно, разве что слишком вальяжно. Его опьянение мне показалось несколько нарочитым.
Как и полагается на свадьбе, в банкетном зале работал фотограф, а гости часто доставали смартфоны, чтобы снять видео. В том числе и гости из Латвии. Потом, как водится, все повыкладывали фильмы и снимки в соцсети. Их и сейчас можно посмотреть на YouTube. При любительской съемке в полутьме разобрать лица трудно, но может статься, что где-то в кадр действительно попал капитан ФСБ Максим Денисенко.
— Максим не уклонялся как-то специально, — вспоминает Руслан. — В какой-то момент прямо к нам подошел фотограф — вот тогда он попросил его не снимать. Знаете, как люди, которые соблюдают пост, за общим столом деликатно отказываются от мяса. А так — он не позировал, но и не прятался, если видел, что чья-то камера проходится по нему.
Арест
В 2016 году супруги основали в Калининграде некоммерческую организацию «Балтийский центр диалога культур». Название прямо отсылало к программам Фонда Горчакова, но формально НКО никак с ним не связана. Никаких денежных поступлений, если верить СПАРК, на счета НКО не было: на этих счетах с момента основания болтаются 11 тысяч рублей. Среди видов деятельности указаны письменные и устные переводы. После увольнения из обладминистрации Костя этим и зарабатывал. В 2017 году организацию переоформили на него.
Антонина и после свадьбы общалась с Денисенко. Более того, с его помощью, вспоминает ее папа, стала устраиваться на работу в ФСБ.
— Почему-то она думала, что ее возьмут аналитиком, — рассказывает Константин Зимин. — Подала документы, заполнила анкеты, а потом узнала, что берут ее «слухачом». На прослушке сидеть. Сказала, что на такую работу не пойдет.
Причину, по которой трудоустройство сорвалось, отец знает только со слов дочки. Что там на самом деле случилось — неизвестно. Но к этому времени хорошую работу нашел Костя: в юрфирме в Москве. Он уехал в столицу. Предполагалось, что Тоня со временем переедет к нему. В 2018 году она действительно засобиралась к мужу, а международную деятельность в Калининграде решила свернуть.
— Она сказала об этом Денисенко, — вспоминает ее папа. — Потом говорила мне, что он был очень недоволен.
Тоня уехала в Москву весной 2018 года. Почему-то она очень рассчитывала, что ее возьмут на работу в Фонд Горчакова. Но там объяснили, что вакансий нет.
— И вдруг в конце мая дочке сообщают: мол, будем создавать филиал фонда в Калининграде, срочно лети туда, — рассказывает Константин Зимин. — Зарплату ей пообещали 200 тысяч. Я еще тогда удивился: не бывает в Калининграде таких зарплат. К тому же ей оплатили перелет из Москвы, хотя в это время билеты уже очень дорогие. Непонятно было, почему такая спешка.
Тоня сразу помчалась в Калининград. Но работы ей не предложили. Зато на следующий день пришли с обыском. И сообщили, что все дело в свадьбе, сыгранной три года назад: она передала спецслужбам потенциального противника, то есть Латвии, секрет Родины — фото капитана ФСБ Денисенко. Еще через год, в июле 2019-го, арестовали ее мужа. Костю взяли в московской квартире его тестя.
— Как-то мы сидели с зятем на кухне, — рассказывает Константин Зимин. — Ну выпили немного. Я и говорю: уезжал бы ты из страны от греха подальше. Он отвечает: я не понимаю, в чем мы виноваты. Если, говорит, и есть в чем-то моя вина, то процентов на пять. В чем есть вина на пять процентов — я так и не понял. На следующий день к нам пришли и забрали его загранпаспорт. А потом забрали и его самого.
Из-за фотографии
Антонина Зимина сидит в СИЗО с июня 2018 года. Большую часть времени ее держат в одиночной камере. Первое время с ней работал адвокат Иван Павлов, дела о госизмене — его профиль. В июле 2019-го она узнала, что арестован и муж. У нее случился нервный срыв, и в сердцах она отказалась от услуг Павлова. Константин Зимин нанял московских защитников. Семье пришлось продать квартиру и машину, чтобы оплачивать их услуги. Потом деньги кончились, и адвокаты прислали Зимину уведомление, что расторгают договор.
Константин Антонец сидит в «Лефортово» с июля 2019-го. Он тоже не знает, за что ему светит до 20 лет лагерей.
Я хорошо помню, что спросил у меня Александр из пресс-службы калининградского УФСБ: «Вы сами-то верите, что это только из-за фотографий?».
Там же, в «Лефортово», сидит бывший топ-менеджер «Интер РАО» Карина Цуркан. Ее обвиняют в шпионаже в пользу Молдовы.
— В качестве основной и единственной улики следствие ФСБ использует ксерокопию документов, полученных непонятным путем, — говорит об этом адвокат Иван Павлов, защищающий Цуркан. — Ксерокопии трудночитаемые и никем не подписанные. Две страницы нечитаемы вовсе, еще две — анкета агента, негласно сотрудничающего со Службой информации и безопасности Молдовы. На них есть персональные данные, относящиеся к Цуркан. Но анкета заполнена детским почерком: так, будто кто-то обводил буквы по карандашу. Анкета составлена как бы на 2004 год, но в ней указан адрес Цуркан по состоянию на 2011-й, место работы — по состоянию на 2008-й. Но дело даже не в этих нестыковках. Человека обвиняют в шпионаже на основании анонимной фальшивки. Источники происхождения «документа» засекречены. Суду предлагают просто принять его на веру. Поэтому, не комментируя дело Антонины Зиминой, я могу сказать, что и в нем возможно все.
***
Антонина рассказывала отцу, что взяли ее по доносу Максима Денисенко, и ничего, кроме его показаний, она в деле не видела. Судьба самого Максима неизвестна: уволен ли он, арестован, продолжает ли работать — в УФСБ по Калининградской области не говорят.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»