11 февраля Рудничный районный суд г. Кемерово рассмотрит иск Федеральной службы исполнения наказаний к своему бывшему сотруднику Роману Лазареву. ФСИН требует с Романа 2,9 миллиона рублей за то, что он «недослужил» — уволился из колонии после первого же года службы, хотя заключал контракт на 5 лет.
«Новая» публикует монолог Лазарева о том, почему из российских тюрем хочется сбежать даже сотрудникам, откуда произрастает насилие над заключенными, и почему он считает претензии ведомства к себе необоснованными.
Роман Лазарев
Экс-сотрудник ИК-40 ГУФСИН по Кемеровской области
— Я отучился в Кузбасском институте ФСИН в Новокузнецке пять лет — с 2013 по 2018 годы. Несмотря на специфику деятельности, я очень хотел работать в этой системе. Все пять лет учебы я верил в благие намерения системы: писал научные работы по исправлению осужденных, дискутировал на занятиях о том, как правильно работать с заключенными с точки зрения педагогики. Я знал, что все не так просто, знал, что есть и коррупция, и нарушение прав осужденных. Но думал, что поборюсь с этим. Разработал целую концепцию, в которой должен был дослужиться до директора ФСИН, и задействовать все рычаги, чтобы изменить ситуацию и в колониях, и — обязательно — за их пределами.
В колониях, по моей теории, должны быть созданы человеческие условия, с заключенными должны постоянно работать психологи и педагоги. Но в то же время важно, чтобы, выйдя на свободу, заключенный попадал не в тот мир, который привел его в тюрьму. Он должен быть способен найти работу, у него должна быть нормальная зарплата. Такие планы у меня были.
***
Но вот я пришел на работу. Устроился в колонию № 40, прямо в Кемерово. На должность начальника отряда из ста заключенных. Мои обязанности —
«оказание психологического и педагогического воздействия на осужденных».
То есть вместе с другими сотрудниками я должен был беседовать с заключенными, выявлять причинно-следственные связи в истории их преступлений, находить ответ на вопрос: «Почему этот человек попал в обстоятельства, которые сподвигли его совершить преступление?» А далее — разрабатывать план действий, с помощью которых мы можем вернуть человека к нормальной жизни.
Лейтенант Лазарев во время службы. Фото из личного архива
Для этого необходимо много работать с заключенными и индивидуально, и в группах. Необходимо организовывать кружки, необходимо привлекать преподавателей, которые помогут заключенному уже в колонии получить специальность, которая пригодится ему на свободе.
Но вместо этого сотрудники ФСИН занимаются совершенно ненужными делами. Главная проблема — бумажная отчетность. Она занимает половину рабочего времени. Из-за этого все воспитательные беседы с заключенными проводятся формально, для галочки. Потому что надо успеть заполнить бумаги. Причем начальству действительно неважно, насколько качественно проведена воспитательная беседа: главное отчитаться.
Это — абсолютно бесполезная работа. И она максимально выводит из себя сотрудников. Они понимают, что они занимаются какой-то фигней. И это продолжается изо дня в день и сопровождается унижениями со стороны руководства. С позиции сотрудника это выглядит так: он чувствует себя ущемленным, но он ничего не может сделать. Потому что против начальства в системе не попрешь.
Главная причина неправильных отношений к осужденным в колониях — обилие абсолютно глупой работы и постоянное угнетение самих сотрудников.
Здесь можно спросить: а зачем тогда работать в этой системе? Я объясню. Многие во ФСИН действительно считают, что за пределами системы жизни нет: там нищета, там обман. Нас этому даже в институте учили: рассказывали, что наемным рабочим «на гражданке» платят копейки, а стать успешным бизнесменом можно только нечестным путем. Люди в это верят.
Когда я понял, что в колонии вместо перевоспитания заключенных придется заниматься совершенно глупой работой, я решил уволиться. Это произошло через полгода после трудоустройства. Тогда начальство уговорило меня остаться еще на полгода: потому что если выпускник ведомственного вуза увольняется меньше, чем через год, — это серьезный минус для колонии. Мне разрешили заниматься только важной работой: организацией досуга заключенных, проведением культурных мероприятий. Я должен был контролировать все, вплоть до похода заключенных в баню. И это время я максимально тратил на те самые воспитательные беседы. Но все-таки я понимал, что являюсь частью системы, которая работает неправильно, во вред заключенным. При этом я понял, что начальство все устраивает, а простые сотрудники будут скорее терпеть, чем бороться. И, спустя год службы, подал на увольнение.
Перед увольнением у меня состоялся разговор с заместителем начальника областного управления. Он спросил, почему я хочу уйти. Я ответил, как есть. В институте нас учили правильным вещам, а потом оказалось, что в колонии их применять не придется. Тогда он сказал, что я «переобулся». Еще раз предложил отозвать заявление, но я не согласился.
Тогда он сказал, что «будет трясти меня по полной». Отсюда, думаю, и сумма иска.
счет фсин к лазареву
Денежное довольствие (во время учебы) — 1,5 млн рублей
Продукты и вещественное имущество — 288 тысяч рублей
Зарплата преподавателей — 907 тысяч рублей
Амортизация основных средств — 58 тысяч рублей
Услуги связи — 3 тысячи рублей
Коммунальные услуги — 61 тысяча рублей
Компенсация проезда в отпуск — 28 тысяч рублей
Итого: 2 835 000 рублей
***
Я знал, что должен буду заплатить деньги — когда ты поступаешь в институт ФСИН, ты или твой представитель — подписывает контракт, согласно которому после выпуска ты должен отработать в системе минимум пять лет. И я согласен заплатить, но не три миллиона. В исковом заявлении указано, что в эту сумму входят: коммунальные услуги, которые вуз оплачивал во время моей учебы (то есть вода и свет), расходы на питание, на медицинское обслуживание, на зарплату преподавателей и офицерского состава. Это абсурдно: те же преподаватели — они бы все равно получали зарплату, вне зависимости от моего нахождения или не нахождения в вузе, не так ли? Или свет: по какой формуле высчитывалась сумма задолженности? В иске ничего не сказано.
Я нашел в профильной группе «Вконтакте» документы другого института ФСИН — рязанского. В них говорится, что за год институт тратит на обучение одного студента от 69 до 90 тысяч рублей.
Вот полмиллиона рублей за пять лет я компенсировать системе готов, а три миллиона — нет. За что?
Я знаю, что в такой ситуации я не один. Мой знакомый Анатолий Белый сначала получил от ФСИН иск на 2 млн рублей, но в итоге через суд «сбил» его до 950 тысяч. Есть и другие ребята, по всей стране. Я хочу, чтобы они не боялись исков, и главное — понимали: за пределами системы жизнь вполне себе есть.
Фото из личного архива
P.S.
P.S.
Уволившись из ФСИН, Лазарев занялся бизнесом. Возвращаться «в систему» он не собирается.
комментарий юриста
Юлия Федотова, представляет интересы Романа
— На наш взгляд, есть процессуальные основания для прекращения производства по делу, так как ФСИН не соблюла обязательный досудебный порядок урегулирования спора. При увольнении Лазареву должны были вручить уведомление о том, что он в течение 30 рабочих дней должен выплатить требуемую сумму, при этом имеет право на рассрочку в три года. Роман такого документа не подписывал. Это грубейшее нарушение. Согласно ГПК, ФСИН также должна предоставить Роману подробный расчет той суммы, которую они хотят с него получить. Этого также сделано не было. В расчете мы видим статьи взыскания, которых нет в Постановлении правительства № 821 от 27 июня 2019 года, которое устанавливает правила взыскания денежных средств с бывших сотрудников ФСИН. И эти статьи — его зарплата во время учебы, компенсация проезда в отпуск, и зарплата персоналу института — не только преподавателям, но и техническому персоналу и прочим, — эти статьи составляют большую часть суммы. Если их убрать, и согласиться с остальными расчетами ФСИН, то служба может претендовать на 740 тысяч рублей, а никак не на 2,9 млн.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»