Маньяк затерялся в переписке

28 октября 2019 года мы с шестилетней дочкой поехали на велосипеде в магазин в дачном поселке Торковичи в Лужском районе Ленинградской области. 150 км от города, 30 км от Киевского шоссе. Тупиковый поселок, дальше лес. В магазине дочь закапризничала, требовала купить ей дорогие мыльные пузыри. Я отказала, и со слезами на глазах, уже у обеих, мы вышли на крыльцо, где нас будто бы поджидал полноватый немолодой мужчина. Немного за шестьдесят, волосы седые, давно не стриженные, грязные и растрепанные. Во рту золотые зубы, поверх непонятной застиранной то ли рубашки, то ли пижамы — старая, чуть не советская куртка на тонкой подбивке, синяя и вытершаяся, будто ватник. Полное ощущение, что человек отлучился от огорода за хлебом.

Мужчина подскакивает к нам, спрашивает дочку: «Ну чего плачешь?» Потом достает маленький, в клеточку, батончик «Рот Фронт», протягивает его дочке и говорит нам: «Пойдемте, пойдемте, я вас успокою». Руками не трогает, никуда не тащит, но как-то неопределенно показывает в сторону многоэтажек. Я быстро сажаю дочь на велосипед, пристегиваю и гоню прочь. По пути объясняю, как нехорошо истерики закатывать, плачущий ребенок может притянуть плохих людей, потому что им легко манипулировать. Финальной фразой «Ты же понимаешь, что этот дядя хотел тебя куда-то заманить?» я закрываю историю.

Прошло три дня, про мужчину с шоколадным батончиком мы больше не вспоминали. Пока я случайно не нашла в торковичской группе «ВКонтакте» ориентировку: фото нашего «утешителя» красовалось под крупными буквами «Внимание, розыск». На листовке был известный и разыскиваемый Интерполом «орский маньяк» Валерий Андреев. И попал он в нашу торковичскую группу неслучайно: в августе его видели в Петербурге.

Конечно, известных маньяков видят по всему миру, люди мнительны. Однако, судя по публикациям в СМИ, 7 августа Валерия Андреева опознали четверо взрослых жителей дома 119 по проспекту Обуховской Обороны. Сообщается, что он подошел к гулявшей с ребенком девушке, вцепился в коляску и забормотал: «Как сладко спит малыш — как жаль, что ему и его маме осталось жить так мало». На помощь выбежали три человека. В Торковичах почти не осталось местных жителей, приезжают в основном дачники из города. Вот они и запаниковали.

В том, что мы с дочерью видели именно Андреева, у меня сомнений практически нет. Для проверки показали фотографию ребенку — она сразу сказала папе: «Этот дядя мне шоколадку предлагал. Но я не взяла!»

Я стала читать про орского маньяка. Ничего утешительного: орудовал с 2006 года, в 2012-м следователи оренбургского СУ СК вышли на его след, но Андреева спугнули, зачем-то вызвав на допрос, куда он не пришел. В гараже нашли молотки, топоры, пилы, в машине — следы крови. Свидетели опознали машину. Официально по делу Андреева проходят семь жертв — все молодые стройные девушки, которых он подбирал, когда те хотели поймать машину. Однако вне этих эпизодов за «орским маньяком» может числиться более 40 трупов — именно столько молодых женщин пропали в регионе в те годы при сходных обстоятельствах. В 2013 году оренбургское СУ СК объявило Андреева в розыск, за помощь в его поимке пообещали полмиллиона рублей. Позже сумму вознаграждения увеличили до миллиона.

Какой такой Интерпол?

31 октября я увидела ориентировку, проверила другие фотографии Андреева, убедилась, что его уже встречали в Петербурге и области. Так, в августе 2017 года похожего на Андреева человека встретила в киришской электричке петербурженка Елена Холецкая. Тот сел на станции 55-й километр, Холецкая его узнала, но для точности прямо в вагоне зашла в интернет, сверила его по ориентировке и сделала фото подозреваемого. Затем по просьбе СУ СК по Оренбургской области петербургские следователи в местном ГСУ взяли у нее объяснения. Холецкая утверждает, что слышала о других случаях опознания Андреева именно на этом пригородном маршруте.

Я решилась обратиться в органы. В обед 31 октября я позвонила по номеру «02» и написала обращение в интернет-приемную на сайте sledcom.ru. И думала, если честно, что все сейчас завертится. Я распланировала время так, чтобы на несколько дней задержаться на даче. Ведь меня, подумала я, замучают опросами, снятием показаний, а Торковичи заполонят различные оперативники, следователи, представители СК, ФСБ… Не тут-то было.

Примерно в 16:30 того же дня мне позвонили из ОП-117 в поселке Толмачево — это ближайший к Торковичам отдел полиции. Около девяти вечера к нам приехала дознаватель, звания которой я не запомнила, и вооруженный сержант-мужчина. Дознаватель меня опросила, все подробно записала. Девушка до разговора со мной не знала, кто такой Валерий Андреев, и только при мне посмотрела в интернете информацию о нем — я показала ей листовку. Это для меня было первым разочарованием:

Впрочем, других претензий к толмачевскому дознавателю у меня нет. Скажу сразу, это единственный человек, к которому у меня во всей истории с Андреевым нет претензий.

Я искренне рассчитывала, что в Торковичи прибудут оперативники, появятся следователи, будут изъяты записи видеонаблюдения — на крыльце магазина висят сразу две видеокамеры. Шли дни, я сидела на даче, не происходило ничего. В таком маленьком поселке невозможно что-либо скрыть: если бы сюда приехали опера и следственная группа, если бы опрашивали продавщиц, снимали записи с камер, мы бы об этом узнали. Но в поселке никто не появился.

Пишите письма

Зато в органах закипела работа. 12 ноября я получила по электронной почте первое письмо. В нем заместитель руководителя по приему граждан и документационному обеспечению ГСУ СК России по Санкт-Петербургу полковник юстиции Денисов сообщал о том, что мое обращение в интернет-приемную Следственного комитета передано для рассмотрения (Приложение 1)… в СУ СК по Ленобласти, в СУ СК по Оренбургской области, а также в ГУ МВД России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Полковник уточнил, что мое обращение от 31 октября через сайт СК РФ передано в петербургское ГСУ 11 ноября. То есть оно шло по интернету 11 дней!

После этого правоохранительные органы вступили со мной в интенсивную переписку: меня уведомляли, мне сообщали, разъясняли о передаче информации куда-то в нижестоящую или боковую инстанцию. В ноябре я получила еще несколько писем, суть которых внятным русским языком не передать. Первое значимое событие произошло где-то в 20-х числах ноября, когда мне позвонили из городского управления СК. Вежливый следователь спросил, как бы нам встретиться, чтобы меня опросить. Когда я сказала, что уже общалась с толмачевским дознавателем, он обрадовался, пожелал мне всех благ и пообещал связаться, если я еще понадоблюсь. Забегая вперед, скажу, что я ему не понадобилась.

Спустя примерно две недели после звонка мне написали из областного Следственного управления. Письмо я получила по электронной почте 9 декабря, и в нем майор юстиции Стукан сообщал, что в Следственное управление СК по Ленобласти мое обращение поступило 7 ноября, а теперь, 6 декабря, следователи установили, что мое обращение проверяется в ОМВД России по Лужскому району в рамках КУСП № 10592.

17 декабря мне написали из Лужского ОМВД. Старший инспектор делопроизводства и режима Шестакова сообщила, что мое обращение в СУ СК по ЛО в полиции зарегистрировали в Книге учета заявлений и сообщений о преступлениях, об административных правонарушениях, о происшествиях (КУСП) 17.12.2019 № 11962.

Тут я заподозрила, что система переписывается со мной уже в две руки. Фабула прояснялась: я обратилась в полицию, полиция прислала дознавателя, началась волокита. И тут проснулась интернет-приемная СК РФ в Москве, она переправила мое обращение в ГСУ по Петербургу, в СУ по Ленобласти, в свое оренбургское Следственное управление и в ГУ МВД по СПб И ЛО.

И действительно, на следующий день руководитель отдела по приему граждан и документационному обеспечению СУ СК по ЛО Зинченко сообщил мне, что их следственное управление рассмотрело сразу два моих обращения! Одно из них поступило из центрального аппарата СК в Москве, а другое — из Петербурга. Целью письма Зинченко было сообщить мне, что мое обращение проверяется ОМВД по Лужскому району в рамках материала КУСП №10592.

После Нового года, спасибо нашей почте, я получила письмо из следственного отдела СК СК по ЛО по городу Луга за подписью его руководителя Шкапина. В нем полковник юстиции сообщил мне, что для приобщения к материалам проверки этого самого КУСП № 10592 в многострадальный ОМВД по Лужскому району полковник юстиции направляет особо важную информацию — поступившее от меня сообщение об опознании Андреева В. Н. при встрече 28 октября 2019 года. Вот только направил его майор почему-то 1 декабря.

Редкий день в декабре обходился без письма. 19 декабря мне написал лужский ОМВД. В нем ВРИО начальника толмачевского 117-го отдела полиции Заболонков сообщил, что 25 ноября отдел получил от меня обращение! Более того, в ходе проверки выяснилось, что 31 октября я уже обращалась в этот отдел полиции! Далее Заболонков (звание не указано) пишет, что материал проверки КУСП № 10592 был списан в номенклатурное дело ОМВД России по Лужскому району еще 2 ноября прошлого года, потому что никаких противоправных действий в отношении меня и моего малолетнего ребенка гражданином, похожим на Андреева, совершено не было. В интонации товарища Заболонкова чувствовалась некоторая усталость от бюрократических вихрей, в которые ввергла его наша мимолетная с Андреевым встреча у сельпо. Я понимаю, к тому моменту мы все устали от переписки. Но зачем они мне вообще слали письма, если материал был списан еще 2 ноября?

Все понятно: они зарегистрировали мое заявление в Книге учета заявлений и сообщений о преступлениях, об административных правонарушениях, о происшествиях (КУСП) под номером 10592, прислали дознавателя. По каким-то энергетическим пассам или, быть может, по кругам на воде отдел пришел к выводу, что обращение мое ничего не стоит, и списал его уже 2 ноября. Тут к ним обратились из Луги, потому что в Лугу написали сразу и из ГСУ СК по СПб, и из СУ СК по ЛО, и вдобавок из ГУ МВД по СПб и ЛО. А им всем написали из Москвы. И вот лужские полицейские были вынуждены регистрировать новое заявление — КУСП-11962 от 17.12.2019. Об этом меня 24 декабря по электронной почте уведомила начальник отдела и делопроизводства лужского ОМВД Сигарова. Как видно, на сей раз заявление зарегистрировали в самом ОМВД по Лужскому району, а не в Толмачево.

Это заявление проверяли дольше — 10 дней. И только 27 декабря списали, не выявив «в ходе проверки» правонарушения. Сообщил мне об этом замначальника лужского ОМВД Гапонов. Правда, о списании материалов проверки я узнала тоже после Нового года.

Перед товарищем Заболонковым мне стыдно. Никаких множественных обращений в его отдел полиции я не писала, всего-то и сделала, что набрала «02». Я даже миллиона не хотела. Просто побоялась с маньяком по одним улицам в темноте ходить. Кто же знал, что звонок и обращение на сайте Следственного комитета втянет меня в водоворот корреспонденции?

В общем-то дело небольшое.

Вон, по всему миру его видят, в газетах пишут, что от Хабаровска до Парижа находятся люди, по их словам «лишь случайно не ставшие жертвами кровавого убийцы». Могла и я ошибиться? Легко!

Меня, признаться, во всей этой истории больше напугал не сам маньяк, а последовавшая после него двухмесячная переписка. Потому что если вам встретится под прицелами видеокамер серийный маньяк, за информацию о котором обещан миллион, вы в лучшем случае получите ворох писем и к вам приедет дознаватель, который попросит у вас разрешения выйти в интернет, чтобы посмотреть на лицо преступника, потому что никаких баз данных Интерпола у него нет.

Инна Иванова, специально для «Новой в Петербурге»