Я слышу много разговоров об инклюзии и о том, как правильно создавать доступную среду. Но зачастую взрослые осознанно разрушают то, что было построено с большим трудом.
Есть, например, такой инклюзивный творческий проект Театра «На набережной» — «Река жизни: все равно мне не все равно». Там дети с особенностями пробуют себя в качестве актеров театра, а потом по мотивам их спектаклей снимается короткометражное кино.
Я участвую в этой программе уже три года и до сих пор не перестаю удивляться, как на моих глазах маленькие забитые птенцы превращаются в гордых и смелых орлов, а физически здоровые ребята, которые тоже работают над постановками, учатся понимать детей с особенностями.
Верите — нет, но мы каждый год ходим туда и думаем, будут ли существовать такие уникальные проекты, как этот, в наступающем году. (Я пишу без подробностей, потому что взрослые часто боятся говорить прямо, мол, «как бы не стало хуже». Да и вообще не посвящают нас в свои дела — хотя мы все видим и понимаем.)
Еще один пример — «Флёна», организация содействия развитию верховой езды. Там занимаются паралимпийцы. Этой весной наездники из «Флёны» заняли призовые места на Специальной Олимпиаде в Абу-Даби.
На базе «Флёны» также проходят занятия иппотерапии, где каждому ребенку подбирается индивидуальная программа. Но, несмотря на достижения тренеров, спортсменов и детей, и на эту организацию тоже посягали.
Вот еще в Крыму есть центр «Эволюция» — хорошая площадка для отдыха, спорта и реабилитации детей с ограниченными возможностями здоровья. Тренажеры, ЛФК, бассейн, уроки рисования и кулинарии, групповые встречи с психологом.
Многовато для детей, решили чиновники. И сократили бюджет на реабилитацию в два раза.
Я сталкиваюсь с такими историями постоянно. А теперь посмотрите вокруг. Дети из Театра «На набережной», дети из «Флёны», из центра «Эволюция» — это мое поколение. И с каждым годом из-за такой «умной» политики в отношении инклюзии нас становится все больше. Как бы чиновники ни хотели закрыть глаза на необходимость создания доступной среды прямо сейчас, нам не удастся избежать этой проблемы в будущем.
Представьте: 2040 год, вы просыпаетесь, а на улицах, в магазинах, в офисах — пусто. Большинство людей просто не могут выйти из дома, потому что в подъезде нет пандусов. Или не могут устроиться на работу — их не берут, они же «хромые и косые».
Не хотите помогать создавать инклюзивное общество — так хотя бы не мешайте тем, кто это делает.
об авторе<br>
Злате Аскерко шестнадцать. Когда случился теракт в Театральном центре на Дубровке, ее мама Лилия была на шестом месяце беременности. Вместе с мамой Злата пережила захват, освобождение и действие усыпляющего газа, который российские власти применили при штурме. Она родилась с признаками поражения нервной системы, симптомами перенесенной в утробе гипоксии и задержкой развития. В полтора года Злате диагностировали церебральный паралич. Все Златино детство Лилия как львица билась с государством за здоровье дочери. Сейчас они бьются вместе.
Сегодняшнему развитию Златы могут позавидовать взрослые: она занимается верховой ездой, стрельбой из лука, рукопашным боем, лазает на скалодроме, пишет стихи, участвует в конкурсах, олимпиадах, фестивалях. А теперь еще — ведет в «Новой» колонку о жизни в России людей с особенностями.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»