«Удиви меня!»

— Со студенческих времен меня интересовал феномен Дягилева, человека дьявольской энергии, гениальной интуиции, авантюриста по натуре. Меня подкупала его любовь к импровизации, театральным эффектам. Долгие годы это имя замалчивалось, но в восьмидесятые, когда занавес стал приоткрываться, мы поняли, как много у нас в фондах материалов о первом дягилевском сезоне. Ведь в первый из «Русских сезонов», в 1909 году, Дягилев вывез в Париж основной репертуар Мариинского театра. Мы храним костюмы к «Павильону Армиды», эскизы Бакста к «Нарциссу», эскизы декораций и костюмов, плакаты, фотографии…

Когда уже в 2008 году я узнала, что весь мир будет отмечать столетие «Русских сезонов», меня заело: Дягилев — петербургское явление, человек, который представил миру Рахманинова, Стравинского, Прокофьева, Римского-Корсакова, хореографию Фокина, художников Бенуа, Рериха, Бакста.

На встрече деятелей культуры с губернатором я предложила Валентине Матвиенко этот проект. Меня поддержали коллеги из театров и музеев. Оттолкнуться решили от нашей музейной коллекции. Поначалу мы хотели проводить биеннале в 2009 году, но поняли, что для удержания интереса публики, для возвращения имени Дягилева необходима регулярная история. Поэтому с 2011 года решили проводить его ежегодно.

— Петербург и Монте-Карло — два дома Дягилева. Труппа сложная, у них свой график, и этот график незыблем. Поэтому нам пришлось начать фестиваль на две недели раньше. Но для меня было важно соединить два дягилевских дома — петербургский, где родился Ballets Russes, и Монте-Карло — дом, где они жили десять лет и где закончились «Русские сезоны». Да еще соединить это с именем Нижинского! (Майо привез программу «Посвящение Нижинскому». — Прим. ред.)

— Фестиваль не случайно называется «Дягилев P. S.» — мы не ставим целью возродить то, что делал Дягилев, а следуем его принципам: показывать новое, поощрять молодых, и главное — поддерживать высочайшее качество работ. Фестиваль, конечно, менялся, но нам всегда хотелось, чтобы это было талантливое, необычное, даже спорное: искусство не может быть бесспорным. Да и у Дягилева бывали спектакли неудачные, на успех которых он рассчитывал, а они не срабатывали.

— У нас, конечно, меньше прав на ошибку, но мы не боимся рисковать. Каждая труппа — а мы привезли за 10 лет 63 труппы из 34 стран мира — не случайный выбор. Либо это был выбор в пользу совершенства: к нам приезжала Светлана Захарова, труппа Ноймайера показывала «Даму с камелиями», которой уже 30 лет, у нас выступала Диана Вишнёва, в этот раз мы привезли Наталью Осипову. Либо это должно быть не просто новое, а прямо совсем новье-новье. Как, например, МакГрегор со своими новыми опусами. Мы даже выступали вместе с Sadler's Wells и компанией Random Dance сопродюсерами его «Автобиографии». Фестиваль софинансировал Татьяну Баганову с ее постановкой «Девушка с фарфоровыми глазами», потому что считаем ее одной из самых мощных современных хореографов. С эпатажным «Релашем» мы сознательно шли на риск. Даже само его название — Relâche — означает «отмена спектакля».

Но я сделала этот шаг сознательно — театровед по образованию, я много лет работаю в Театральном музее, ведь мы храним не только триумфы, но и неудачи российского и зарубежного театра. И фестиваль имеет ощутимый музейный акцент. Для нас обязательно то, что спектакли, которые мы привозим, вписываются в какой-то исторический контекст.

Я знала, что «Релаш» — это что-то странное, может быть, чуть менее шоковое, чем для публики, которая видела его в год создания (а это спектакль шведской труппы Ballets Suédois 1924 года). Они работали в Париже параллельно с Дягилевым. Просуществовали пять лет, пока не закончились деньги, в основном доставшиеся от бабушки, у спонсора, известного лесопромышленника. Это был конкурент для Дягилева, может быть, не очень серьезный, но все же конкурент. Конечно, у Дягилева было мастерство труппы и хореографов (в это время у него работал и молодой Баланчин). На стороне Ballets Suédois тоже были козыри. Это и Рене Клер, и Эрик Сати, там был сосредоточен парижский авангард. А для нас очень важно было показать исторический контекст театральной и концертной жизни того времени. И когда я узнала, что Балет Лотарингии восстановил балет «Релаш», мне захотелось его привезти. Там танца почти не было, внутри спектакля шел 15-минутный фильм. Это было немое кино, практически один из первых опусов замечательного в будущем режиссера. Рене Клер — фигура столь же значимая в кинематографе, как и Эйзенштейн. Я объясняла перед спектаклем, объяснялось и в буклетах, что ждет зрителей. К сожалению, у нас многие покупают буклеты, чтобы посмотреть, кто танцует, а у нас там всегда еще и очень интересные тексты, через них мы пытаемся объяснить свою позицию. Так вот, некоторые зрители ушли посередине фильма, не выдержав испытания немым кино.

Уже на первом фестивале 2009 г., который мы заканчивали гала-концертом, мы обозначили нашу позицию. Признаюсь, я не люблю гала-концерты. Это хорошо для услады публики, где каждый что-то найдет для себя. А потом пустить золотой дождь, и каждый из участников еще выйдет и прыгнет или покрутится. Наш же гала-концерт был посвящен хореографии ХХ века — «Балет и его метаморфозы». Я помню, как передо мной сидели дамы из общества «Театрал», и как они шипели — им нужны были па-де-де и фуэте, а ХХ век дает этого все меньше и меньше. Сейчас они приходят уже более подготовленными.

— Для нас всегда было важным привезти труппы, о которых мы знали, но никогда не видели. Именно фестиваль показал хореографию знаменитой Марты Грэм, причем привезли их, когда труппа была в хорошей форме (одно время она была достаточно слаба, и мы терпеливо ждали ее возрождения). Они сохранили и точно исполняли хореографию своей великой основательницы. МакГрегор стал открытием именно на нашем фестивале. То же можно сказать и о Ширкауи. И я считаю важным, что именно с нашим фестивалем у нас в городе дважды появился Джон Ноймайер. А Прельжокаж с его «Белоснежкой» с костюмами и оформлением Жана-Поля Готье! Он ведь этот балет не вывозит никуда, и сделал исключение именно для нас. Сейчас по инициативе фестиваля Прельжокаж ставит «Лебединое озеро».

Достижением считаю и то, что мы заставили нашу публику и критику обратить внимание на скандинавский театр. Понятно, что классический датский балет — это мировое достижение. Но кто знал, например, норвежский балет? Мне хотелось показать раннего Килиана, из которого, можно сказать, вырос весь балет второй половины ХХ века. Если взять лексику движений балета ХХ века, то в его алфавите так много букв принадлежит Иржи Килиану! Мы показали его «Солдатскую мессу» в исполнении Норвежского национального балета. Не знаю, заметны ли эти усилия для публики или хотя бы образованной ее части, которая интересуется искусством балета и серьезно размышляет о нем, но нам важно показать, что нового внес тот или иной хореограф.

Вот такие искусствоведческие изыскания. Я где-то услышала про нас, что это самый эстетский фестиваль. Я с этим не согласна. Эстетский все же замыкается в какую-то снобистскую оболочку. Конечно, программа, которую мы хотим сформировать, зависит от многих обстоятельств: может ли приехать та или иная труппа, как у нее складывается гастрольный график. При этом у нас крайне неудобное время для гастролей. Конец осени перед Новым годом — абсолютно невыездное время.

Нет, за рубежом тоже свои бесконечные «Щелкунчики» — прекрасный рождественский сюжет. И уже с ноября труппы зарабатывают деньги и уезжать никто никуда не хочет. А нам хотелось в самом депрессивном месяце года принести людям радость! Скорее всего, со следующего года фестиваль перенесем на вторую половину октября.

— Все равно это было неплохо. Все его замечательные форте и пьяно прозвучали, у него же очень хороший оркестр. Это был 2011 год. Теперь все мечтают завлечь его к себе. А тогда ни филармония, ни Мариинский даже слышать о нем не хотели. Как я ни уговаривала ту же Капеллу, ответ был — «это не уровень Санкт-Петербурга». Факт остается фактом: на афише города имя Курентзиса появилось в рамках фестиваля, и несколько лет в Петербурге он выступал только у нас, а потом уже подключились и филармония, и Мариинский театр.

А вот пример, кого именно мы открыли для нашей публики. В прошлом году у нас был концерт барочной музыки при участии замечательного контр-тенора Юрия Миненко. Он был в России малоизвестен, на западе значительно больше. И те, кто пришел, потом говорили: «Боже мой, как же мы раньше о нем не слышали!» И теперь многие из них ездят за ним по концертным залам Европы.

— Фестиваль занимается тем, что делал и Сергей Павлович, я имею в виду многожанровость. Здесь основным устроителем выступает Театральный музей: выставка «Стиль на сцене. Искусство элегантности», выставка Пола Колника — блестящего фотографа, летописца труппы New York City Ballet. А помните, мы привозили коллекцию Ноймайера с рисунками самого Нижинского! В этом году это фотовыставка «Лица фестиваля», она продлится до 9 января 2020 года. Там можно будет увидеть и «Белоснежку» Прельжокажа, и «Весну священную» Ноймайера, и «Баядерку» японцев, и ту же «Жизель» южноафриканской труппы Дады Масило. Хочу обратить ваше внимание, насколько это острые произведения были. Ведь привезти «Баядерку» в город, где она в традиционном варианте не сходит со сцены 150 лет, такую радикальную японскую постановку, нужна смелость. Или взять «Жизель».

Кажется, что совсем другая. Ан нет! И как это важно показать, что, несмотря на все эти расовые, социальные различия, колониальное или, наоборот, имперское прошлое, мир живет одними проблемами.

— А как же! Чеховский фестиваль Валерия Шадрина не перестает удивлять нас уже столько десятилетий, и все на таком отличном уровне, интереснейшие спектакли. И другой лауреат — Сергей Шуб с фестивалем «Балтийский дом». Я считаю, что это лучший драматический фестиваль. Когда он это придумал, был полный развал, а Шуб объединил творческих деятелей балтийского региона. Ведь раньше было одно театральное пространство, и вдруг в одночасье все разбежались и отгородились. Поэтому фестиваль нашел такой отклик. А потом подтянулись и немцы, и другие страны северо-запада. И Германия, и Швеция, и Голландия. Так что премия более чем заслуженна.

В этом году лауреатом стал Сабуро Тешигавара. Этот японец своеобразный, ни на кого не похож, хореограф и танцовщик, ему 67 лет, премьера «Идиота» состоялась в прошлом году в Париже. Вот, пожалуйста, опять самое свежее прочтение романа Достоевского. Даже не романа, а впечатление Тешигавары после прочтения романа. Что-то малоуловимое, благородное и трагическое.

— С каждым годом усложняется формирование программы. У нас нет площадок, на которых мы можем показывать балетные спектакли. Петербургу нужен фестивальный театр с тремя залами на 400, 800 и 1500 мест. А он все строится и строится, хотя фестивальное движение у нас очень развито. Вот в этом году «Золотая маска», фестиваль NET, он теперь тоже у нас, «Контекст» Дианы Вишнёвой – тоже хороший фестиваль со своим направлением, в сентябре еще был Open Look, я уж не говорю о других небольших фестивалях — я еженедельно получаю по несколько приглашений на фестивали. Но со следующего года все может коренным образом измениться. Бюджет на фестивали сокращен в несколько раз, так что перспективы неопределенные.

Ирина Сорина,специально для «Новой»