На поросшем лопухом железнодорожном переезде виднеется небольшой станционный дом. Дежурный по станции в яркой безрукавке размахивает свернутым желтым флагом, пропуская товарный поезд. Электричка из Перми до Кукетского ходит пять раз в день. Транзитом. Телефонной связи здесь почти нет. Не говоря уже об интернете. До Зюкайского сельского поселения, к которому относится поселок,— 12 километров: либо на попутке, либо пешком.
Школа
Со станции выхожу на центральную, Октябрьскую улицу. Навстречу спешат люди: на велосипедах, с большими сумками, с детьми на руках. Бегут на станцию, чтобы поехать в Верещагино — районный центр, куда местные ездят на работу, учебу, да и просто в супермаркет.
В конце улицы на повороте виднеется большое каменное здание с выбеленными стенами. Это кукетская школа, которую местные жители называют сердцем поселка. По поселку ходят разговоры о ее реорганизации. Школу хотят то ли закрыть, то ли сделать филиалом зюкайской и перевести часть детей туда. Словом, тревожно. Местные, обсуждая новую образовательную реформу, с грустью говорят, что сердце поселка перестанет биться.
Фото: Гертруда Тиунова
Много лет кукетская школа выполняет миссию воспитания детей-сирот. С 2004 по 2016 год их в выпускных классах было больше половины.
— Мы их не делили, поэтому в книге записей все вперемешку. В выпуске 2007 года было всего два домашних ребенка, остальные пятеро — из приемных семей, — говорит завуч Елена Мошева.
В этом году приемные родители постоянно спрашивают завуча, закроют ли школу. Сейчас в школе 60 учеников. Сирот из них всего шесть. Приемных детей в семьи берут все реже.
Мечта о
У Жанны Черемных пятеро приемных детей. Первого они с мужем взяли в начале 2000-х. Хотели, чтобы в семье появилась девочка, а «свои» были только мальчики. Но девочку по заявке не дали, поэтому взяли опять мальчика. Илья уже жил в другой приемной семье, оттуда его изъяли обратно в детдом — из-за жестокого обращения.
— У нас было свое хозяйство. Когда мы заходили в конюшню, Илья всегда хватался за ведро. Сам он весил 16 килограммов: кости, обтянутые кожей. Я вздрагивала: «Какое ведро? Оно тяжелей, чем ты! Лучше сено спусти с сеновала».
Илья рассказал приемной маме, что в прежней семье дети жили в конюшне: там они трудились, там же их наказывали.
У Черемных мальчик легко адаптировался. Давно окончил кукетскую школу, а потом и училище в Верещагино, отслужил в армии, начал работать. Затем получил жилье, за которое пришлось два года судиться.
Фото: Гертруда Тиунова
Вслед за Ильей в семье появилась Таня, которая приехала из пермского детдома № 7. «Она была трудным ребенком, — вспоминает Жанна. — Могла спрятать хлеб с маслом под диван, а мы находили этот хлеб только через неделю во время уборки». Но Таню любили. Сейчас она сама работает с детьми — воспитателем в кукетском детском саду.
Потом была Ксюша, потом Сережа. Оба уже окончили школу.
И вот появился Данил. Жанна Ивановна забрала его из другой приемной семьи, когда ему было четыре с половиной года.
— Когда мы приехали с ним знакомиться, я испугалась: как зверек, бегал вокруг нас, по дивану, по печке… Мы привезли торт. И я помню, как он руками с жадностью залез в эту коробку и начал его есть, будто никогда не видел, — вспоминает Жанна.
Из личного дела Данила было известно только то, что родная мама выбросила его из окна.
Летом на день рождения Данилу подарили велосипед: «Как он плакал! Какой восторг был у ребенка! С тех пор он стал называть нас мамой и папой. До этого никак не называл».
Данилу тринадцать. Но его до сих пор надо контролировать: чтобы почистил зубы, чтобы помылся. Недавно начал уносить из дома деньги. «После этого случая сотрудники отдела опеки сразу мне задали вопрос: «Вы его возвращаете?» Я тогда сказала: «Не знаю». А дома села и поняла, что он там не выживет. И теперь каждый день думаю, выдержу ли я», — признается Жанна Ивановна.
Танин день
Уже три года Таня, приемная дочь Жанны Черемных, работает воспитателем в кукетском детском саду и заочно учится. В садике 25 детей от двух до семи лет. Одна группа.
Тихий час. На Танином столе лежат детские игрушки и журнал учета. На стене висят рисунки. Рядом сидит Семен, он начал ходить в сад недавно, скучает по маме и плачет, не может привыкнуть. Таня гладит его по голове и улыбается. Берет на руки маленького Семена и прижимает к себе. Мальчик обхватывает ее за шею.
Фото: Гертруда Тиунова
— Я никогда не думала работать в детском саду, — рассказывает Таня. Признается, что поначалу было сложно адаптироваться: дети в подготовительной группе были с характером. Но весной они выпустились, и Таня начала привыкать.
Она идет будить детей, собирает их на полдник, заплетает девочкам косички. Дети окружают Таню со всех сторон: кто-то просит помочь надеть колготки, собрать волосы, кто-то — найти потерянную игрушку.
По дороге из детского сада встречаю мальчика в серой кепке, которая сползла ему на глаза. Он собирает черноплодную рябину за палисадником и складывает ее в пакет. Светлые волосы на его голове растрепаны, не по размеру большие резиновые сапоги скользят по сырой траве, куртка измазана в грязи, а на лице — следы от ягод. Сжав пакет в руке, он направляется в сторону библиотеки.
Луч Светы
Заведующую библиотекой Светлану Крысову дети называют тетей Светой. В поселке нет интернета, поэтому библиотека востребована. Тетя Света недавно расклеила по поселку объявление: «Нужны книги». Люди принесли.
— Ваня, будешь книжку выбирать? — обращается Светлана к мальчику с черноплодкой.
Ваня живет в многодетной семье без отца. Мама — инвалид. Семье помогает весь поселок: одеждой, продуктами, лекарствами…
— Что выбрал?
Ваня выбирает большую книгу «Атлас животных» и трясущимися руками ставит подпись в читательском формуляре. Тетя Света приносит ему печенье, мальчик складывает его в пакет и синими от черноплодки губами шепчет: «Спасибо».
Фото: Гертруда Тиунова
Своих детей у Светланы Владимировны с мужем не было, взяли четверых приемных. Старших, Юлю с Кириллом, она с улыбкой называет первыми ласточками. «С ними мы были настолько близки, что я могла просто посмотреть, а они в ответ меня сразу понимали. Оба оправдали мои надежды».
Кирилл окончил Суворовское училище в Екатеринбурге, после этого учился в Сочи. «Когда мы поступали с Кириллом в училище, я разговорилась с одной женщиной. Она тогда удивленно меня спросила: «Вам помогает муж с чужим ребенком?» Я даже не знала, что ответить. Они же все были моими», — вспоминает Светлана.
После Кирилла и Юли Светлана взяла Пашу с Ксюшей, вырастила их. И больше детей не брала.
Первый воспитатель
В Кукетском много чего было: и общественная баня, и Дом быта, и акушерский пункт, и кинотеатр, и даже интернат, куда привозили детей из разных сел и деревень. Но, пожалуй, ничто так не подорвало жизнь поселка, как закрытие совхоза «Уралец». Здесь занимались животноводством, производили молоко, собирали мебель. Сейчас на месте хозяйственного комплекса свалка.
Вслед за закрытием «Уральца» в поселке рухнули зарплаты. Тогда-то и начала набирать популярность работа патронатного воспитателя.
Первопроходцем стала бывшая учительница Надежда Каримова. Именно она взяла первого ребенка из детского дома.
Во дворе дома Надежды Александровны в песочнице лежат детские игрушки. На входе на стене шкафа висит листок с распечатанными правилами жизни Билла Гейтса. Мы сидим за столом на небольшой светлой кухне и просматриваем фотоальбомы. Кроме приемных, у женщины трое своих детей.
Фото: Гертруда Тиунова
— Вот, смотрите, — показывает она на фото, — какие праздники они устраивали. Просто так, без повода.
В конце 90-х в Перми запустили пилотный проект: подготовка патронатных воспитателей в детском доме № 2. Будущих приемных родителей сопровождали специалисты. Муж Надежды был не против взять приемного ребенка, а старшие дети были вообще в восторге от этой идеи. После собеседований, тестирования, обучения в детском доме они взяли Дениса и Свету — брата и сестру.
— Мои старшие дети постоянно выясняли отношения между собой, но когда я привезла малышей из детского дома, они про все забыли и начали воспитывать их, — вспоминает Каримова.
Первую попытку взять в семью детей-сирот в поселке осудили: «Воровать будут!» Дети, по словам Надежды Александровны, и правда были «немного дикие»: садились за стол и, накидываясь на хлеб, отбирали его друг у друга с криками: «Это моё!» Но потом прижились. А следом за Каримовыми взяли детей еще две семьи. И поняв, что ничего плохого в приемных детях нет, половина жителей Кукетского разъехалась по интернатам.
Как сироты спасли школу
Не все школьные учителя в Кукетском поначалу были согласны с появлением большого количества сирот. Но в тот момент поселковая школа была близка к закрытию из-за нехватки учеников. Когда начали привозить сирот из детских домов, этот вопрос снялся. Надежда Александровна тогда уже работала директором школы.
— Меня вызвали к начальнику управления образования, — вспоминает она.
— Он в изумлении меня спросил: «Вы откуда взяли столько детей?»
Так из года в год из кукетской школы выпускались дети-сироты. В выпускных классах их было по половине, а иногда больше. Через пять лет форму патронатного воспитания ликвидировали. Появились приемные семьи. Все поменялось: государство выделяло деньги, а все остальные функции выполняли приемные родители. Кропотливой работы с детьми уже не было: проблемы не разбирались, социальные работники и психологи не приезжали.
Фото: Гертруда Тиунова
Сегодня в крупных городах детские дома реорганизованы в реабилитационные центры. Теперь там остаются самые сложные дети, за которыми нужен постоянный уход, а остальных стараются пристроить в семьи. В Верещагинском районе в отношении детей-сирот работает «передаточный механизм»: отдел опеки находит неблагополучные семьи, в которых детям оставаться нельзя, и определяет их к «замещающим» родителям на время поиска приемных.
— Сейчас приемные семьи неинтересны государству. Мы социально незащищенные. В этом виновата система отношений государства и приемных семей. Нет между нами живого общения — только формализм, — заканчивает Надежда Александровна.
Она пролистывает страницу фотоальбома. Смеется и показывает фото еще одного детского праздника.
Чудо для Данила
Даня появился в семье Каримовых, когда ему было три. Родная мама оставила новорожденного мальчика дедушке. Ребенок заболел, дедушка пришел в больницу и тоже его там оставил. Даню передали в детский дом.
Надежда Александровна задумывается. Вспоминает первую встречу с Данилом. Осенью она сидела в детском доме и заполняла анкеты. Зашел Даня: маленький, грустный, прозрачный, с кровеносными сосудами на просвет, с большими голубыми глазами. «Он зашел, всех оглядел и встал молча около моего стола. Оказывается, он не мог говорить. Я тогда поняла, что заберу его отсюда», — вспоминает женщина.
Данил не мог смеяться: сразу начиналась истерика. Он задыхался от смеха, не мог один спать по ночам, кричал и бился головой о стену. Не мог даже играть: брал игрушку, кидал ее в потолок и смотрел, как она падает на пол. А еще ел все подряд двумя ложками.
«Даня приходил на кухню, залезал на стул, подвигал к себе сахарную песочницу, брал ложки в обе руки и ел сахар. Так со всем, что попадалось на столе», — говорит Надежда Каримова. На ее глазах выступают слезы. Мы молчим. Становится слышен стук настенных часов.
В три года Даня впервые встретил Новый год дома: надел праздничный костюм, попробовал торт, получил подарок под елкой.
Фото: Гертруда Тиунова
После Дани в семье появилась девочка с особенностями ментального развития. Ее все называли Аннушка. Потом приехал 17-летний Миша. Он был под следствием, бродяжничал, а в итоге окончил кукетскую школу, хорошо сдал экзамены. После Миши был Андрей. И сейчас в доме Каримовых воспитываются два приемных мальчика.
На обратном пути от Каримовой захожу в магазин. Около прилавка стоят две пожилые женщины и обсуждают давние выборы. «Мне никто не приглянулся. Наугад поставила галочку», — заявляет одна. «Говорят, голосовать четыреста человек пришло», — смеется другая.
Избирательный участок в Кукетском находится в «сердце поселка». То есть в школе. В этом году на голосование пришло непривычно много жителей — в том числе сирот, которые нашли здесь свои семьи.
Гертруда Тиунова,
Пермь
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»