Бывают просто темы для телевизионных ток-шоу, а бывает им истинное счастье. Чем страшнее и громче случившаяся беда, тем больше энтузиазма у создателей этих шоу, тем острее конкуренция между каналами. Кто первым добудет самый эксклюзивный эсклюзив, кто в считаные часы найдет и уговорит на интервью родителей жертвы и убийцы, а также их соседей, коллег, соучеников, у того и рейтинг.
Кошмарное преступление в Санкт-Петербурге, когда историк из Санкт-Петербургского университета убил и расчленил тело своей бывшей студентки, вдохновило создателей двух конкурирующих ток-шоу – «Пусть говорят» с Дмитрием Борисовым и «Прямой эфир» с Андреем Малаховым – на поиски такого вот эксклюзива в авральном режиме.
Многие другие, менее скандальные темы порядком поднадоели и самим телевизионщикам, и их зрителям.
Внебрачные дети знаменитостей длинной вереницей идут в студии в попытках убедить публику, как они исстрадались без папы. Аккурат на минувшей неделе разместил свое обращение в Сети актер, рассказавший о заманчивом предложении, поступившем ему от одного популярного ток-шоу: выступить в роли внебрачного сына известного престарелого артиста за 40 тысяч рублей. Актер от выгодного предложения отказался и предупредил коллег, чтобы не велись на искушение. Впрочем, чуть ли не на следующий день в эфире одного из ток-шоу появилась… внебрачная дочь упомянутого престарелого артиста. Сын, дочь — какая разница?
Но тут — дело ясное и жуткое. И столько в нем мистики и достоевщины, что на много эфирных часов хватит. Ученый. Совратитель студенток. Ряженый Наполеон в треуголке на коне. Рюкзак с отпиленными женскими руками, от которого под покровом ночи пытался избавиться убийца, да сам чуть не утонул в Мойке.
Последний раз в такой конкурентный раж сотрудники ток-шоу впадали шесть лет назад — в связи с похожим кошмарным событием. Некто Кабанов, несостоявшийся ресторатор, хипстер, сетевой активист, в пылу ссоры задушил жену, в ванной расчленил ее тело, спрятал мешки с останками в багажнике машины, попутно объявив супругу в розыск. Но быстро был разоблачен, признался в убийстве и стал на некоторое время одним из главных «героев» телеэкрана.
Именно тогда редакторы из программы «Пусть говорят» и редакторы «Прямого эфира» столкнулись на лестничной клетке дома, где проживал отец убийцы. «Малаховские» (тогда Андрей Малахов еще вел «Пусть говорят» на Первом канале) приехали, чтобы забрать старика к себе на эфир, заранее с ним договорившись. А «зеленские» (тогда ведущим «Прямого эфира» был Михаил Зеленский) понадеялись перевербовать важного свидетеля и уговорить поехать с ними. Между переговорщиками-соперниками даже произошло боестолкновение, в ходе которого «зеленские», получив царапины и ссадины, были вынуждены отступить.
Сейчас сообщений о рукопашной в ходе добывания конкурентами эксклюзива не поступало, и вышли обе программы практически ноздря в ноздрю. Первым все-таки оказался Малахов, чей «Прямой эфир» всегда выходит на два с лишним часа раньше, чем «Пусть говорят».
Однако его триумф все же был изрядно подпорчен «борисовскими». Ради такого невероятного информационного повода Первый канал сломал сетку вещания и выпустил в эфир «Пусть говорят» сразу после выпуска шестичасовых новостей — «священной коровы» любого канала.
Сетку вещания, напомню, каналы ломают в исключительных случаях — например, после «Прямой линии» с Путиным.
Малахов же, и так «подрезанный» конкурентами, был вынужден уступить место в эфире канала «Россия» коллегам из ток-шоу «60 минут», проанонсировав продолжение расследования кровавого преступления на следующий день. Но ложка-то хороша к обеду, поэтому все эксклюзивное уже по максимуму отработал Дмитрий Борисов. Малахову же оставалось лишь выйти на обобщения: «Почему у нас ученые с мировым именем так поступают со своими студентками?»
На обобщение вышел и Владимир Соловьев в своем «Вечере», тоже обратившись после вечной Украины к убийству в Санкт-Петербурге. «Как на это реагировать? — вскричал он, начиная последнюю часть «Вечера», и сам же и ответил: — Мерзавец убил и расчленил женщину. Мне наплевать, что он доцент. Мужчина убил женщину». Но Соловьев не был бы Соловьевым, если бы не стал сокрушаться по поводу реакции на подобные преступления. Мол, она носит избирательный характер — в зависимости от того, «наш человек» совершает преступления или «не наш».
«Сначала выходят артисты — нет, не может артист нарушить закон. Потом выходят режиссеры. Теперь историки будут выходить в защиту своего?»
Тему подхватил адвокат Шота Горгадзе, напомнив, что этот принцип — «свой/чужой» — начался не сегодня, а с известного режиссера Серебренникова.
Александр Хинштейн продолжил этот ряд: «Я не провожу параллелей, но при этом, когда другой профессор называет государственный язык клоачным и когда по рекомендации ученого совета ВШЭ профессор должен извиниться, сто человек, совесть нации, говорят, что это недопустимо, когда вуз вмешивается».
«Если ты поливаешь дерьмом народ и страну — ты великий демократ, потому что демократы считают, что свобода слова — это их свобода», — подытожил Соловьев.
Вот как ловко удалось пропагандистам с госканала поставить на одну доску кровавого маньяка с ученой степенью и ученого с мировым именем, всего лишь высказавшего личную точку зрения на своей странице в соцсети.
Если же вспомнить недавнее высказывание Дмитрия Киселева в «Вестях недели» об избыточности и вредоносности гуманитарного образования, наставляющего студентов на протестную активность, то картина получается однозначная и убедительная: «Ученье — вот чума, ученость — вот причина. Уж коли зло пресечь: забрать все книги бы да сжечь». Глядишь, тогда и ученых поубавится, и кровавых преступлений, и протестов. Заживем!
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»