Пациент в застое

Большую часть своей постсоветской истории Россия прожила в условиях высокой, как правило, двузначной, инфляции. Россияне настолько к этому привыкли, что отказываются верить в то, что с конца 2016 года инфляция достаточно низкая. Однако на практике гораздо интереснее не само по себе снижение инфляции, а то, что вызвало это снижение — политика ЦБ РФ.

Задача перехода ЦБ от неявной политики поддержания валютного курса к политике таргетирования инфляции была озвучена еще в далеком 2013 году, но достаточно долго привести инфляцию к намеченной цели (таргету) в 4% не удавалось. Особенно сильный всплеск инфляции случился в 2015 году вслед за девальвацией рубля.

Около трети потребкорзины среднего россиянина — импортные товары, и девальвация рубля вызвала соответствующий рост стоимости импорта, что и разогнало инфляцию. ЦБ РФ ответил резким ростом ставки рефинансирования до 17%. Реальная ставка (номинальная ставка минус инфляция) сильно выросла, что, в числе прочего, позволило стабилизировать рубль и со временем, когда сработал эффект базы, стабилизировать инфляцию.

Интересно отметить, что в начале 1980-х годов ФРС США столкнулась с философски похожей проблемой (аналогия, естественно, условная): отток капитала, рост инфляции и ослабление доллара. В ответ на это ставка на короткое время была увеличена до 20,5%. Для США это была очень большая величина, и многие жестко критиковали ФРС. Тем не менее инфляцию удалось обуздать, а последующие меры (снижение налогов и рост госдолга) подарили феномен рейганомики. Многие американцы до сих пор вспоминают те времена как «золотой век» США.

Трудно сказать, в какой степени ЦБ РФ заимствовал опыт ФРС начала 1980-х годов, но своей цели он достиг: уже к концу 2016 г. инфляция на некоторое время ушла даже ниже уровня 4%. Но ожидание увеличения НДС на 2% (до 20%) заставило ЦБ РФ сохранять очень жесткую денежно-кредитную политику долго. Только осенью 2019 года, когда стало окончательно ясно, что большая часть проинфляционных факторов не проявилась, ЦБ начал энергично снижать ставку.

Одна из весомых причин, почему инфляция оказалась заметно ниже ожидаемой ЦБ, — медленная и слабая реализация нацпроектов. Нацпроекты предусматривали значительное вливание средств в экономику, которое должно было в том числе разогнать инфляцию. И ЦБ был готов погасить этот рост инфляции. Но этого не произошло, нацпроекты явно затормозили.

Впрочем, подобные корректировки — нормальная практика подстройки под текущие реалии.

Высокая реальная ставка дает как положительные, так и отрицательные эффекты. Из положительных — поддержка рубля (не слишком сильный эффект, но он есть), поддержание интереса к российским госбумагам — даже санкции не смогли сильно сократить долю иностранцев в российском госдолге и сдерживание инфляции (эффект не слишком велик, но он тоже есть). Все это — безусловные плюсы. Но цена этой политики тоже высока. Высокая ставка тормозит и без того вялый рост российской экономики. Стагнация явно усиливается.

На относительно коротком временном горизонте, в течение нескольких лет, стагнация большой угрозы не представляет. Более того, как было принято во времена СССР, застой несет в себе и некоторые преимущества: предсказуемость и высокая устойчивость многих экономических параметров. Значительные международные резервы и жесткое исполнение бюджетного правила (в 2019 году все доходы от превышения ценой нефти уровня $41,6 направляются в резервы) формируют очень высокую устойчивость российской экономики к внешним шокам.

Но и минусы у низких темпов роста экономики тоже есть. И главный минус — у граждан постепенно растет градус пессимизма. Надежда на улучшение жизненного уровня пропадает. А это грозит неприятными социальными процессами. Поздний СССР — яркая иллюстрация подобной динамики. Поэтому принятие мер по ускорению экономического роста необходимо. Одно хорошо — есть и значительные финансовые резервы (более 500 млрд долларов), и запас времени. Остается надеяться на то, что эти резервы будут использованы разумно.