Обменный курс — «всех на всех». Ну почти

Большой обмен заключенными в формате «всех на всех» между Украиной и Россией обсуждался давно и на разных площадках, но впервые предметно об этом заговорили во время совместной пресс-конференции 15 июля уполномоченные по правам человека Людмила Денисова (Украина) и Татьяна Москалькова (Россия). Москалькова тогда приехала в Киев, чтобы провести ревизию заключенных россиян и вообще лиц, в освобождении которых заинтересована Москва, а также посетить судебное заседание по продлению ареста Кириллу Вышинскому — главному редактору РИА «Новости-Украина», которого обвиняют в госизмене. Через два дня в Лефортовском суде в Москве должны были продлевать арест 24 украинским морякам и военным, задержанным российскими пограничниками в ноябре 2018 года у берегов Крыма и обвиняемых в незаконном пересечении государственной границы.

Многие наблюдатели ожидали, что Вышинского отпустят из СИЗО под домашний арест, а в ответ из-под ареста с обязательством явиться в дальнейшем в суд выйдут и украинские моряки. Но этого не произошло: заседание Подольского районного суда Киева, где должны были продлевать меру пресечения журналисту, неожиданно не состоялось — один из судей находился в совещательной комнате по другому процессу. А украинским морякам суд продлил арест на три месяца. Москалькова увиделась с Вышинским, выступила вместе с украинской коллегой перед журналистами и вернулась в Москву. Вслед за ней поехала Денисова со списком украинских граждан, содержащихся под арестом или в заключении в России. Почти все они признаны правозащитными организациями, в том числе движением «Мемориал», политзаключенными.

«Приветствую… договоренности между украинской и российской стороной, которые могут способствовать быстрейшему возвращению граждан в свои дома, семьи, к нормальной жизни, о которой мечтает каждый человек», — заявила тогда Москалькова. Список российской стороны неизвестен до сих пор, хотя после «ревизии» Москалькова озвучила конечную цифру в полсотни человек, из которых 27 находятся в местах лишения свободы, а остальные — на свободе.

«Я тоже привезла вам список, который содержит 150 кейсов. Это граждане Украины, которые содержатся на территории Российской Федерации и в Крыму, в том числе 24 моряка», — заявила Людмила Денисова в Москве. Очевидно, что в этот список входили все украинские политзаключенные, включая крымских мусульман, обвиняемых в участии в запрещенной и признанной в России террористической организации «Хизб ут-Тахрир». Омбудсмены обменялись списками, заверили, что это лишь начало, а «дорожная карта» дальнейшего взаимодействия уже разработана, и с этого момента сообщения о возможном освобождении заключенных обеих стран стали поступать постоянно.

Встречи Москальковой и Денисовой сначала в Киеве, а потом в Москве разительно отличались от предыдущих, ведь отношения между омбудсменами были сложные. Денисова уже приезжала в Россию, пытаясь посетить украинского режиссера Олега Сенцова в колонии в Лабытнанги, но ее к нему не допустили, также как к украинскому националисту Николаю Карпюку, содержащемуся во Владимирском централе. Действия обеих омбудсменов тогда напоминали дипломатическую дуэль, в которой украинская сторона явно не выглядела выигрывающей.

Все изменилось после звонка президента Украины Владимира Зеленского Владимиру Путину 11 июля. Точное содержание разговора неизвестно, но в официальном сообщении на сайте украинского президента «вопрос освобождения пленных военных моряков», а также «возвращение других украинских граждан, которые содержатся на территории России», назван ключевым. Через месяц, когда об освобождении политзаключенных стали говорить, перечисляя конкретные фамилии, Зеленский, выступая на Международном ветеранском и волонтерском форуме в Киеве, сказал, что занимается этим вопросом лично.

Я не знаю, кто там что говорит, кто чем занимается. Дайте мне сделать мое дело. Мы ждем результатов шаг за шагом. Первые результаты должны быть уже в ближайшие дни. Не хочу загадывать, если можно», — осторожно заявил Зеленский.

Со стороны Владимира Путина никакой очевидной реакции на процессы обмена и освобождения заключенных не поступало, но пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков подтвердил, что контакты по этому вопросу между главами государств ведутся. Он же подтвердил участие президента Франции Эмманюэля Макрона в переговорах об освобождении.

Результаты этих переговоров стали очевидны, когда стало известно о пропаже украинских заключенных, которые отбывали наказание в российских колониях. 16 августа адвокат Ольга Динзе рассказала об исчезновении из колонии Торжка крымчанина Владимира Балуха, осужденного сначала по обвинению в незаконном обороте боеприпасов и взрывчатых веществ, а позже в нападении на начальника Раздольненского изолятора, где он содержался во время судебного процесса. Ему в колонию написала сестра, однако письмо пришло обратно из-за отсутствия адресата. Адвокат попыталась уточнить местонахождение Балуха, но в колонии лишь сказали, что заключенного этапировали в Москву. Адвокат проверила СИЗО «Бутырка» — там Балуха не оказалось. Позже он обнаружился в «Лефортово».

Через три дня после «пропажи» Балуха адвокат Алексей Барановский обнаружил, что из Владимирского централа выбыл Николай Карпюк, осужденный по обвинению в участии в первой чеченской войне на стороне сепаратистов. Адвокат попытался передать Карпюку передачку, однако в тюрьме посылку не приняли, заявив, что «адресат выбыл». Адвокат тогда отметил, что неожиданное перемещение политзаключенных «вызывает сдержанный оптимизм», подразумевая возможный обмен.

О том, что фигурант дела Сенцова анархист Александр Кольченко также выбыл из колонии № 6 в Копейске, его родным также стало известно примерно в это же время, но информацию об этом решили гласности не предавать. О том, что из СИЗО в Ростове выбыл Павел Гриб — украинский студент, осужденный по обвинению в подготовке теракта, неофициально подтвердили в украинской консульской службе.

Но никаких подробностей не было известно, пока 20 августа активистка Виктория Ивлева не смогла косвенно подтвердить, что в «Лефортово» находятся Кольченко, Балух, Карпюк и еще один фигурант «чеченского дела» Станислав Клых, а также Павел Гриб. Ивлева собрала передачки для украинских политзаключенных, и их приняли в изоляторе, чего не могло бы произойти, если бы их там не было. На следующий день Ивлева таким же образом «нашла» в изоляторе украинского журналиста Романа Сущенко, осужденного по обвинению в шпионаже, Алексея Сизоновича, — пожилого жителя Краснодона, обвиненного ФСБ в подготовке теракта в Каменск-Шахтинске, а также одного из фигурантов дела «крымских диверсантов» Евгения Панова, обвиненного в подготовке диверсий в Крыму.

Ивлева на протяжении двух дней писала о том, кого удалось обнаружить в СИЗО в Facebook, за что подверглась критике со стороны родственников и украинских правозащитников, которые безуспешно пытались сохранить в тайне всю ситуацию или хотя бы имена своих родных, боясь, что публичность может помешать переговорам. В том числе из-за этого точное количество украинских политзаключенных, свезенных в Москву, так и осталось неизвестным. Передачку на имя Олега Сенцова в изоляторе не приняли.

На следующий день после первых сообщений о том, что Балух, Кольченко, Карпюк и Клых в «Лефортово», адвокаты, представлявшие их интересы, попытались попасть к ним на свидание, но, не получив разрешения от руководства СИЗО, пришли на следующий день. К этому времени начальник отдела режима и охраны «Лефортово» Александр Ханов подтвердил Общественной наблюдательной комиссии, что украинцы находятся в его ведении, но отказываются с кем-либо встречаться. На следующий день выяснилось, что отказ увидеть заключенных распространяется и на адвокатов.

Непонятно, какая процедура будет для этого применена. Российский «Интерфакс», ссылаясь на осведомленный источник, написал, что заключенные «могут быть выданы на родину для отбывания наказания». Такой формат уже использовался российской стороной, когда Украине был передан житель Луганской области Сергей Литвинов, обвиняемый СК РФ сначала в массовых убийствах, а когда обвинение не подтвердилось, — в грабеже. В начале 2019 года он был передан Украине, отбыл в колонии еще четыре месяца срока заключения, после чего был помилован президентским указом Владимира Зеленского.

В случае с Литвиновым о его статусе политзаключенного в Украине первоначально попросту забыли, а освободили после того, как журналисты «Громадского ТВ» нашли его в украинской колонии. Украинские правозащитники, которые пытались добиться его освобождения по УДО без привлечения лишнего внимания, опасались, что освобождение Литвинова может вызвать претензии со стороны России в нарушении договоренностей об экстрадиции для отбывания наказания и закрыть такую возможность для всех остальных заключенных.

Однако помилование Литвинова российская сторона никак не прокомментировала, и в отношении других украинских политзаключенных такой же формат освобождения обсуждается и сейчас, несмотря на очевидное противоречие с международными договоренностями двух стран. Заявление об экстрадиции для отбывания наказания на родине, например, Карпюк и Клых написали почти сразу после приговора, однако ход ему не давала именно российская сторона.

Еще один из вариантов освобождения, также уже использующийся ранее, — взаимное помилование. В июне 2016 года в Украину после помилования вернулись Юрий Солошенко, осужденный по обвинению в шпионаже, и фигурант дела Сенцова Геннадий Афанасьев. В ответ Петр Порошенко помиловал одесских активистов Елену Глищинскую и Виталия Диденко, обвиняемых Украиной в сепаратизме. Причем у последнего приговор в силу не вступил, что не помешало президенту его помиловать.

Российская сторона, когда речь заходила об освобождении самого известного украинского политзаключенного — Олега Сенцова, неоднократно настаивала на том, чтобы он лично написал прошение о помиловании. Оно не предполагает обязательного признания вины, однако легитимизирует решение суда. Как в таком случае быть, например, Владимиру Балуху, которого приговорил в Крыму суд, решения которого не считаются легитимными с точки зрения международного права, — непонятно.

Тем не менее РБК заявил, что число заключенных, которых намерены так или иначе освободить, — 33 с каждой стороны. В украинский список из известных имен, судя по всем непроверенным и отрывочным данным, входят 24 моряка и военных, задержанных осенью прошлого года, — Александр Кольченко, Карпюк и Клых, Владимир Балух, Павел Гриб, Алексей Сазанович, Евгений Панов, Роман Сущенко и еще один неизвестный. Наиболее возможным претендентом является Валентин Выговский, осужденный по обвинению в шпионаже.

Российский список гораздо менее очевиден. Как таковой процедуры обмена, без отбывания наказания и помилования, законодательства обеих стран не предусматривают, тем не менее год назад, когда об освобождении заговорили в очередной раз, 22 россиянина, содержащиеся в заключении в Украине, написали на имя Владимира Путина заявление с просьбой вернуть их на родину, обменяв на украинских политзаключенных. Уполномоченный по правам человека в Украине Людмила Денисова сообщила тогда, что все заявления были направлены дипломатической почтой в администрацию президента России.

Последовал ли какой-то ответ на них — неизвестно. Ирина Геращенко, занимавшая тогда пост вице-спикера Верховной рады, комментируя заявления россиян, сообщила, что украинская сторона 13 раз обращалась к российским властям в рамках минской переговорной группы с предложением об обмене, однако без результата.

Из тех российских заключенных, о скором освобождении которых можно говорить утвердительно, — экс-боец спецподразделения «Беркут» Александр Саттаров, судебный процесс над которым по обвинению в участии в «Самообороне Крыма», — военизированной группе, помогавшей российским военным в захвате полуострова, идет сейчас. Адвокат Игорь Свинцицкий рассказал, что его подзащитный будет обменян на одного из украинских моряков, и это официальная информация. Он же назвал дату обмена, и это единственная дата, которая прозвучала утвердительно, — 28–29 августа. По словам адвоката, об этих датах договорились главы двух государств.

К обмену готовятся также Максим Одинцов и Александр Баранов — бывшие украинские военные, перешедшие в 2014 году на службу в российскую армию. Обоих задержали осенью 2016 года украинские спецслужбы на крымском погранпункте «Чонгар» и обвинили в дезертирстве и государственной измене.

Адвокат Валентин Рыбин, специализирующийся в Украине на защите россиян, утверждает, что к освобождению готовят также Евгения Мефедова — фигуранта «одесского дела» 2 мая 2014 года, когда в результате столкновений проукраинских и пророссийских активистов погибло 48 человек. Суд на днях изменил ему меру пресечения на личное обязательство и отпустил на свободу для подготовки к обмену.

Никакой информации об освобождении самого известного украинского политзаключенного — Олега Сенцова — нет. Самый ценный политзаключенный с другой стороны — журналист Кирилл Вышинский —

Чтобы решить вопрос с Вышинским, в Киев с однодневным визитом прилетела Татьяна Москалькова, но добилась она результата или нет, пока неизвестно.

Одновременно в Киеве над юридическим оформлением обмена работает Людмила Денисова, для которой возвращение украинских политзаключенных может стать последним действием на этом посту: Шевченковский районный суд Киева несколько дней назад обязал Государственное бюро расследований возбудить против Денисовой уголовное дело о превышении должностных полномочий и злоупотреблении властью. Подробностей в едином реестре уголовных дел нет, но очевидно, что речь идет о договоренностях Денисовой с бывшим главой Окружного административного суда Киева Павлом Вовком по поводу несоответствий в декларации омбудсмена за 2018 год.

Проблемы с налоговой отчетностью Денисова тогда решила, а Вовк, если верить записям прослушки, которую вели оперативники управления спецрасследований Генпрокуратуры, отзывался о Денисовой следующим образом: «Яйца этой уполномоченной у нас». Украинские правозащитники потребовали по меньшей мере снять Денисову с должности, однако в процессе обмена заключенными она пока что участвует.

С 2014 года в Украину из заключения в России вернулись лишь трое политзаключенных, которых помиловали, — Надежда Савченко, Афанасьев и Солошенко. Из Крыма в 2017 году были переданы через Турцию после секретного помилования, текст которого до сих пор неизвестен, заместители главы Меджлиса — органа местного самоуправления крымских татар, запрещенного в России, Ильми Умеров и Ахтем Чийгоз. Сергей Литвинов был направлен в Украину отбывать наказание, но был также освобожден.

Остальные заключенные, преследование которых Украина считает политически мотивированным, возвращались либо по УДО, либо вовсе после отбытого срока заключения. Предстоящий обмен, в какой бы форме он ни произошел, может стать крупнейшим гуманным шагом с обеих сторон конфликта. Но из крымчан в списке украинской стороны — только Балух и Кольченко, украинское гражданство которых Россия не оспаривает, хотя ранее и заявляла, что у Кольченко имеется российский паспорт, полученный автоматически, без его желания. При этом число политзаключенных среди крымских татар и крымчан, в том числе тех, у кого приговоры вступили в силу, уже больше семидесяти. Их освобождение сейчас даже не обсуждается.