Ситуация в сирийской провинции Идлиб, контролируемой в основном Турцией, накаляется. 19 августа авиация, судя по всему, Дамаска, а не российские ВКС, попыталась воспрепятствовать продвижению турецкого конвоя в направлении его же наблюдательного пункта, который оказался в окружении наступающих подразделений армии Асада и его шиитских союзников.
На данный момент происшедшее можно расценивать как самое масштабное столкновение ВС режима Башара Асада с турецкой армией. Эскалация противостояния в Идлибе наблюдается с конца апреля. В результате, по имеющимся данным, в провинции погибло не менее 500 гражданских лиц. Заметим, что до сих пор Анкара не оставляла без ответа и менее значимые инциденты такого рода. Какой будет ее реакция на сей раз?
Провинция Идлиб — последняя из оставшихся «зон деконфликтизации» на территории Сирии, статус которых ранее был согласован Москвой, Тегераном и Анкарой в рамках так называемого астанинского процесса. Одновременно это самая сложная и весьма противоречивая договоренность: достаточно напомнить, что именно в эту провинцию переправлялось в последние два года большинство военизированных группировок, заявивших об отказе сложить оружие в борьбе с режимом Асада. Речь об исламистских формированиях и о подразделения Сирийской свободной армии (ССА). Таким образом, на территории Идлиба сосредоточились противники Асада, с трех сторон окруженные вооруженными силами Дамаска и его главного союзника на земле — подразделениями иранского Корпуса стражей исламской революции (КСИР) и группировками шиитов из Ливана, Ирака, Афганистана.
Идлибская «зона деэскалации» — одна из самых густо населенных. Из трех миллионов жителей провинции дома остались около двух миллионов — остальные бежали в Турцию. И ответственность за недопущение гуманитарной катастрофы в Идлибе (она может стать самой масштабной в ходе сирийского конфликта) взяла на себя Анкара.
При этом Эрдоган полагается на договоренности с Москвой (с Асадом у него контактов нет и пока быть не может, а с Тегераном отношения весьма противоречивые). Впрочем, на сочинские договоренности между Эрдоганом и Путиным от 17 сентября 2018 года, нацеленные на предотвращение боевых действий в Идлибе, возлагают надежды и западные страны — США и Евросоюз. В то же время они прекрасно сознают, что главная цель Эрдогана в районе Идлиба — не предотвращение гуманитарной катастрофы, а установление надежного контроля над большей частью провинции для предотвращения создания там протогосударственных структур курдов. И для решения этой сверхзадачи Анкара, судя по всему, не торопится разоружать формально перешедшие под ее опеку отряды исламистов и ССА. Иными словами, Анкара создала для большинства боевиков в Идлибе ситуацию ложного выбора: либо сражаться с армией Асада и ее союзниками-шиитами, численно превосходящими группировки в Идлибе, либо содействовать Анкаре в зачистке провинции от курдских активистов.
Жесткая антикурдская политика Эрдогана в районе Идлиба беспокоит США и ЕС, которые хотели бы избежать и гуманитарной катастрофы в случае наступления Асада, и разгрома курдских группировок турецкими генералами. Прибывшая на днях в Анкару группа американских переговорщиков пытается убедить Эрдогана не вводить войска в населенные пункты курдов. В этом случае Пентагон готов поучаствовать в создании зон безопасности на приграничной с Турцией территории Сирии.
Что касается Москвы, то в последние месяцы она вела себя достаточно сдержанно в отношении ситуации в Идлибе, критикуя усиление влияния там террористических группировок и тем самым косвенно упрекая Анкару в невыполнении взятых ею обязательств по разоружению боевиков. В ответ же на отдельные атаки боевиков против базы Хмеймим российские ВКС периодически наносили «точечные удары» по объектам в Идлибе, за что неизменно подвергались критике западными странами — мол, удары российской авиации оказывались отнюдь не «точечными», а приходились по мирным целям.
Для Анкары, заметим, не столь важно, участвовали ли российские самолеты в нападении на турецкий конвой 19 августа, или нет: ответственность за происшедшее турки в любом случае возлагают на Россию, которая обязалась не допускать активных наступательных действий со стороны Дамаска и Тегерана. Это следует, в частности, из жесткого заявления минобороны Турции. И здесь встает важный для всех сторон вопрос: в какой степени Россия в состоянии влиять на Дамаск и Тегеран? Другой вопрос: а хочет ли она сохранения договоренностей по Идлибу, или Москве важнее покончить с этим «очагом терроризма» любой ценой, чтобы с большим основанием заявлять о «победе российского оружия над террористами в Сирии»?
Видимо, в этом ключе следует расценивать слова главы МИД РФ Сергея Лаврова о том, что «практика ликвидации террористов в Идлибе будет продолжаться». Не станет ли ценой этой «практики» новое и уже долговременное ухудшение отношений России с Турцией? Не слишком ли высока такая цена партнерства Москвы с Башаром Асадом и Тегераном?
*Автор — руководитель Центра «Европа — Ближний Восток» Института Европы РАН, доктор политических наук
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»