Все ярды в одной корзине

Цифры бьют по глазам. Десять лет назад Михаил Прохоров первоначально вложил в покупку «Нью-Джерси Нетс» (так клуб назывался до переезда в Бруклин) 223 миллиона долларов, на выходе получил 2,35 миллиарда. Еще миллиард с лишним от китайского бизнесмена с канадским паспортом Джозефа Цая получит за арену «Барклайс центр». Наконец-то спортивный бизнес-проект кроме морального удовлетворения принес Михаилу Дмитриевичу и реальный доход, оцениваемый, с учетом всех расходов, в тот же миллиард. Неплохая прибавка к имеющимся почти десяти. Молодец, что тут скажешь.

Из грязи в князи — ​это я по поводу клуба, капитализация которого за прохоровские годы выросла почти в десять раз. Кого-то это удивляет, кого-то раздражает, в тех же Штатах оценка произошедшего очень неоднозначная. Ну а как не удивляться, если за рекордные деньги продан клуб, в плей-офф выходящий по праздникам, не говоря уже о титулах. Если чего «Бруклин» и добился за десять лет, так это репутации команды-середняка с довольно хаотическим менеджментом, но с перспективой. И вот на тебе — ​ставшей самой дорогой, все благодаря этому русскому и чему-то еще, что аналитике не поддается.

Прохорову нынче часто припоминают его обещание за пять лет вывести «Нетс» в чемпионы. Это отдавало в чем-то наивным размахом по-российски (а размах рук у Михаила Дмитриевича вполне баскетбольный). К его чести, он довольно быстро понял, что «здесь вам не тут», и сделать из заштатного клуба лидера великой и ужасной НБА — ​это совсем не то, что сделать из ЦСКА в нулевые годы лидера европейского баскетбола.

ЦСКА был до раздела-развода с партнером Владимиром Потаниным больше личным спортивным проектом Прохорова и «Норникеля». Еще был футбольный клуб «Москва» и стадион имени Стрельцова, но к футболу душа самого богатого на конец нулевых российского бизнесмена как-то не лежала.

В Америке Прохорова не ждали — ​он вообще стал первым иностранным владельцем клуба НБА. На тот момент он уже возглавлял Союз биатлонистов России, и одного этого хватило бы для удовлетворения амбиций и обеспечения лояльного отношения власти. Но уже приближались политические бури и штормы десятых, и наш герой готов был принять все вызовы разом.

Как получилось — ​вы знаете. В политические и бизнес-аспекты жизненного пути Михаила Прохорова вдаваться не буду. Замечу только, что человек, занявший третье место в президентской гонке‑2012 и воплощавший определенные надежды оппозиции, спортивные проекты мог бросить только в случае победы на политическом фронте. Невозможной в принципе. Правда, последствия хождения в большую политику могли быть для него и хуже, чем мягкая опала и наезды в связи с медиапроектами, не сильно радовавшими Кремль.

История с биатлоном развивалась параллельно с бруклинской и никаких доходов не обещала. Больше того — ​вникая в проблемы культового для России вида, Прохоров, по его же словам, биатлон возненавидел. Потом снова полюбил, но уже по-другому. Главный парадокс деятельности тандема Прохоров–Кущенко по наведению порядка в российском биатлоне в том, что все они вроде делали правильно и с перспективой (программа была рассчитана до 2020 года), а выставочная часть проекта в виде результатов национальной сборной все больше погружалась в болото.

Современные технологии и инвентарь, практическая помощь регионам, открытие новых центров развития не отменяла того факта, что медальная река постепенно превращалась в пересыхающий ручеек. И ничего не помогало — ​ни ежегодные перетасовки тренерского состава, ни внедрение новых методик, ни большие деньги. Прохоров позже, на момент ухода, скажет, что они не искали кого-то гениального, а хотели интеллектуально приподнять всю тренерскую платформу. Конкурентная среда, однако, обернулась грызней, сборная — ​закрытым клубом без притока свежих сил, потому что хлебное место никто упускать не хотел, а в средствах иные «неприкасаемые» не стеснялись, как и прежде.

Пост был сдан после олимпийского Сочи не только потому, что вместо четырех золотых медалей в активе сборной оказалась всего одна, и не потому, что в «налаженной базовой системе» работать стало неинтересно, а потому, что Прохоров уперся в тупик. Бизнес-принципы категорически не работали, а будущее ничего хорошего биатлону и всему российскому спорту не обещало. Тут Михаил Дмитриевич оказался прозорлив.

Кажется, на шестом году американской баскетбольной истории Прохоров поведал о восьми уроках, которые он извлек. Пункт первый начинался с банальнейшего откровения и звучал так: «Некоторые вещи нельзя купить за деньги». Подождите улыбаться, все не так просто, как вы думаете.

У любого человека, состояние которого переваливает за миллиард, в той или иной степени, слегка или не слегка, сносит крышу. Ну почти у любого. Каждый прекрасно понимает, что действительно есть вещи, неподвластные даже сверхдостатку. Но понимать умом не означает, что подсознание всегда с этим согласно, а практически неограниченные возможности только подпитывают иллюзии и являются корнем всех ошибок, больших и малых.

Михаил Прохоров — ​человек умный, но богатый. Вот ему и приходится, сталкиваясь с проблемами, которые не решишь одними только деньгами, убеждаться в очевидном. Да и вести дела в Америке, еще и в НБА, оказалось посложнее, чем Роману Абрамовичу в английской футбольной премьер-лиге. Та все-таки не такая закрытая и не такая специфическая империя.

Очень быстро оказалось, что даже при поддержке знаменитого рэпера и уроженца Бруклина Джей-Зи договориться с тем же Леброном Джеймсом, а позже с Кармело Энтони не удастся. Что приобретение топового разыгрывающего Дерона Уильямса и еще нескольких сильных игроков может обеспечить только временный и не столь очевидный эффект — ​в лучшем случае с выходом в плей-офф. Что подписание Андрея Кириленко, не говоря уже о Тимофее Мозгове, что случилось позже, станет ошибкой. Что ни толковый генеральный менеджер, ни опытный главный тренер не смогут обеспечить того, что называется победной командной химией. Что существует тысяча и тысяча нюансов, отличающих спортивный бизнес от просто бизнеса, тем более в США. Если бы все было так просто, то чемпионами становились бы все владельцы, у кого денег немерено.

Больших успехов не случилось, но имиджевая часть проекта, особенно после переезда «Нетс» в Бруклин осенью 2012-го, — ​свеженький 18-тысячник — ​развивалась стремительно. О том, как «Барклайс центр» обретал славу одной из лучших многофункциональных площадок не только в США, но и в мире, можно целую главу написать. И «Бруклин Нетс», несмотря на отсутствие явных достижений, стал посещаемым еще и потому, что вокруг команды всегда было какое-то движение.

В последние два-три года, учтя ошибки прошлого, в хаосе наступила некая определенность: владелец постепенно разгрузил платежную ведомость для по-настоящему знаковых приобретений, что и было сделано этим летом подписанием Кайри Ирвинга и Кевина Дюранта. 300 миллионов на 4-летние контракты звезд стали, очевидно, последним большим вложением Михаила Прохорова в «Бруклин». На пике капитализации надо было продавать, тем более что Джозеф Цай в прошлом году 49 процентов акций клуба уже выкупил, и договоренность о продаже всего пакета существовала. То, что это случилось раньше 2021 года, отнесу к интуиции Михаила Дмитриевича.

Проиграл в спорте — ​выиграл в бизнесе. Ну и опыт, конечно, Прохоров приобрел бесценный. В начале этой истории много писали о том, что первый «русский клуб» в США обогатит весь российский баскетбол новыми знаниями, но это, понятное дело, были лишь иллюзии. Михаил Прохоров назвал свою заокеанскую баскетбольную эпопею «честью и счастьем», и, наверное, для него это действительно так.

Через год, вослед доктору Дорну из чеховской «Чайки», он может сказать, что прожил жизнь разнообразно и со вкусом. Но в наше-то время 55 лет — ​далеко не время подведения итогов, тем более что возможности и интерес к процессу вроде никуда не делись. При этом, как философски заметил сам Михаил Дмитриевич, «лучшие вещи в жизни являются бесплатными». Мудреет, однако.