Новые раскопки на территории урочища Сандармох в Карелии — там, где в 1930-е годы сотрудники НКВД расстреливали политзаключенных, — РВИО начало 12 августа. К вечеру 14 числа копатели уже вскрыли семь ям, извлекли 11 тел и нашли 7 металлических предметов. Все находки они, не дожидаясь экспертиз, сопровождали комментариями: остатки одежды — это, конечно, шинели, а пули и гильзы — иностранного производства. Еще два бесформенных кусочка металла — пуговицы, а на них — видите? — ясно угадываются пятиконечные звезды. Вместе, считают военные-историки, это все свидетельствует: в Сандармохе захоронены не политзаключенные, а бойцы Рабоче-крестьянской красной армии, плененные и расстрелянные финнами в 1941–1944 годах.

Все это уже было год назад. В августе 2018-го военные историки точно так же подняли из ям пять тел и попытались объявить, что версия об оккупантах и красноармейцах подтверждена. Помешали журналисты, которые следили за раскопками и потом постоянно ловили РВИО на лжи. Потому что экспертиза не приблизила РВИО к цели ни на йоту.

В августе 2019-го военные историки отправились в Сандармох уже тайно, не анонсируя планы. В конце июля телеканал «Дождь» интересовался в пресс-службе РВИО, когда планируется новая экспедиция, но там только руками разводили — мол, нет пока таких планов. А уже 6 августа в Медвежьегорский краеведческий музей позвонили и настойчиво попросили, как и год назад, позвать РВИО на раскопки в Сандармох. Новый директор музея 8 августа послушно подписала просьбу «организовать повторную экспедицию». И через два дня РВИО разбило палатки рядом с урочищем.

Из прессы известили только телеканал «Россия 24». Не страдай его сотрудники недержанием информации, военные историки могли бы тихо покопаться в могилах, а потом огласить любые результаты.

Глава экспедиции Сергей Баринов приложил титанические усилия, чтобы не подпустить к ямам с телами никого, кроме специально обученных работников гостелевидения. Потом и вовсе попробовал выдворить неправильную прессу из карельских лесов. Он пошел на отчаянный шаг: сообщил куда следует, что на территории урочища (в лесу) находится американская гражданка. Я то есть.

Не знаю, как товарищ представлял себе развитие событий, но получилась хорошая иллюстрация ко всему, что делает РВИО, когда фантазирует, не думая даже на шаг вперед. Приехавшим по его вызову грустному участковому и веселому сотруднику миграционной службы я с хохотом протянула паспорт. Они по очереди повертели его в руках, заглянули на страничку с пропиской. С надеждой спросили, нет ли такого же, но американского. Потом они долго о чем-то беседовали с несчастным Бариновым.

Напомним, что год назад РВИО утверждало: раскопки оно затеяло не по собственной инициативе, а исключительно по письму Медвежьегорского краеведческого музея, который просил «определить границы территории объекта культурного наследия». В разговоре корреспондента «Новой» с тогдашним директором музея Сергеем Колтыриным выяснилось, что он-то как раз ни о чем таком просить и не думал. Границы, сказал он, давно установлены. И показал документ, хранившийся в музее. Через месяц после этого Колтырин был арестован по обвинению в педофилии. По схожему обвинению, напомним, судят историка Юрия Дмитриева, начинавшего поиск жертв Большого террора в Сандармохе.

Теперь выяснились подробности той «просьбы». Как рассказали «Новой» в Медвежьегорске, летом прошлого года в музей на имя Колтырина с фельдъегерской почтой пришло письмо из администрации президента. Там будто бы и содержалось пожелание, чтоб музей помог РВИО в его нелегком деле. Колтырин сделал что просили: подписал письмо. Хотя считал — и как краевед, и как житель Медвежьегорска, — что никаких пленных в Сандармохе и быть не может. Он поделился этой мыслью с «Новой». Добавил, что «боится судьбы Дмитриева».

Как рассказал человек, хорошо знакомый с ходом следствия, ФСБ стала проводить в отношении Колтырина то, что у них называют словом «мероприятия»: слежку, прослушку и прочее. Собрав компромат, презентовали его следствию. Но с обыском по «педофильскому» делу пришли почему-то в музей. С тех пор в музее нет тех документов по Сандармоху, которые Колтырин показывал «Новой».

Сандармох — один из трех расстрельных полигонов времен Большого террора, где все люди, убитые чекистами, известны поименно. Их имена установили «Мемориал» и Дмитриев благодаря архивам НКВД. В конце 1990-х они провели раскопки, и «архивную» версию подтвердили эксперты. В 2001 году урочище получило статус памятника республиканского значения.

Тем не менее одной из целей раскопок РВИО уже в 2018-м значился «поиск погибших узников финских концентрационных лагерей».

Это довольно свежая версия, высказанная в 2016 году историками из Петрозаводского госуниверситета Юрием Килиным и Сергеем Веригиным. Она тоже основана на документах из архивов НКВД — на протоколах допросов узников, освобожденных в 1944 году из финских лагерей и попавших в советские. Несчастные рассказывали, как финны держали их в бывших тюрьмах Белбалтлага в Медвежьегорском районе и как за провинности расстреливали. Ученые предположили, что под Медвежьегорском могут быть захоронены пленные, не дожившие до прихода Красной армии. Изначально версия сводилась, как говорил «Новой» сам профессор Веригин, к поиску тел на территориях шести бывших финских концлагерей. Ближайший из них — километрах в десяти от Сандармоха. Собственно, слова «Сандармох» в версии Веригина–Килина в ее изначальном виде не было вовсе. «Я не знаю, откуда взялась версия про Сандармох», — сказал Веригин.

РВИО могло просто обратиться к архиву в Хельсинки, финны тщательно фиксировали все расстрелы, и документы у них рассекречены. Практически все места расстрелов пленных известны. Посмотреть — и указанные точки проверять уже силами копателей. Это не было бы неподъемным трудом: за всю войну, как говорит историк Дмитрий Фролов, изучавший документы в Национальном архиве Финляндии, финны в разных местах Карелии расстреляли от 700 до 1200 (по оценкам разных ученых) советских военнопленных. РВИО рассчитывает только в Сандармохе найти 500 из них.

Можно было начать поиски там, где тела убитых красноармейцев есть наверняка: на местах бывших лагерей. По данным архивов, финны расстреливали и хоронили пленных на месте, в лагере. И в Медвежьегорске чуть не каждый житель знает: копни там чуть глубже — найдешь кости. Местный историк Владимир Попов устраивал мне экскурсию по местам расстрелов, мог бы он помочь и копателям из РВИО.

Так поступили бы те, кто действительно хотел увековечить память павших бойцов.

У прошлогодней экспедиции РВИО была большая проблема с разрешительными документами. Собственно, за год они ни разу публично не показали ни выводов историко-культурной экспертизы, ни заключения археолога, имеющего открытый лист (разрешение на раскопки в Сандармохе).

В этом году глава экспедиции Баринов устроил пресс-конференцию прямо над почерневшими скелетами в раскопанных ямах. Пока фото- и телекамеры работали, он размахивал зеленой папкой с аппликацией в виде герба РФ и обещал, что разрешит в нее заглянуть и все сфотографировать. И действительно раскрыл папку. Но вынул только два листочка: заключение археолога, дающее, по его мнению, право перекопать республиканский памятник. Документ датирован 13 августа — вторым днем раскопок, когда вырыли уже семь ям и достали пять тел. Баринов прочитал вслух текст, стыдливо обойдя дату.

Дала заключение старший научный сотрудник Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН Надежда Лобанова. И документ ужасно любопытный.

Археолог Лобанова сообщает, что ей выдан открытый лист под номером 1582. Это документ, повторю, дающий археологу право на проведение раскопок в конкретной местности. Для его получения необходимо предоставить научное обоснование археологических полевых работ. То есть работы должен вести сам археолог. Но Надежды Лобановой в Сандармохе не было. Впрочем, выдает открытые листы Минкульт, так что у археолога, согласившейся удружить военно-историческому обществу, не должно быть проблем с ведомством ее коллеги доктора Мединского.

В своем заключении историк Лобанова прямо пишет: «На 19-м километре дороги Медвежьегорск–Повенец (там и находится Сандармох. — И. Т.)… выявлены места захоронений жертв политических репрессий и могилы красноармейцев, погибших в годы Великой Отечественной войны».

Потом Баринов захлопнул зеленую папку, прижал ее к груди и объявил, что это его личная собственность, поэтому ничего больше снимать не даст. Но к этому времени сотрудница «Мемориала» успела скопировать бумагу, из-за которой Баринов, видимо, так крепко и держался за папку. Это было то самое письмо из Минкульта Карелии в РВИО. Напомним, что карельский министр культуры Алексей Лесонен — одновременно и глава местного отделения общества. Так что письмо в общем-то было себе от самих себя. И оно объясняло, зачем на самом деле РВИО затеяло в Сандармохе эти игры в кости.

Письмо датировано 15 июля. В нем говорится, что в 1992 году общество «Мемориал» обнаружило в урочище Сандармох 236 «так называемых расстрельных ям», но изучило только три из них. (На самом деле, повторим, известны имена всех расстрелянных в этом месте, только для этого надо было не выкапывать их кости, а изучить архивы милого сердцу военных историков НКВД.) И на этом основании, продолжает письмо, «Мемориал» выдвинул «идею о захоронении в урочище Сандармох жертв политических репрессий», причем количество их «значительно завышено». В Сандармохе был создан мемориальный комплекс, и ежегодно в августе здесь устраиваются «международные общественные мероприятия (митинги), посвященные жертвам политических репрессий, в которых принимают участие в том числе активисты общественных организаций и иностранных государств». РВИО имеет в виду ежегодные дни памяти в августе, в годовщину начала Большого террора, когда в Сандармох приезжают сотни человек из десятков стран, чтобы помянуть убитых в сталинском СССР родных. В письме это названо «деструктивными информационно-пропагандистскими акциями в сфере исторического сознания» и спекуляциями, которые «наносят ущерб международному имиджу России».

А ведь имеются, продолжает письмо, «альтернативные точки зрения», выдвинутые «рядом авторитетных карельских историков», — и назван «ряд» из целых двух человек, которые «придерживаются версии о захоронении в Сандармохе советских военнопленных (не более 500 человек), погибших в финском плену». Подкрепить эту правильную версию местный минкульт предлагает с помощью «комплексного исследования» в Сандармохе.

Сейчас это «исследование» идет полным ходом. С утра 15 августа копатели наметили себе места еще для двух ям и планируют трудиться в таком темпе еще неделю.

Но у них, как выяснила «Новая», имеются и другие планы.

Год назад копатели из РВИО извлекли из ям в Сандармохе останки пяти человек. Руководитель Медвежьегорского следственного отдела СК Анатолий Анисимов рассказал «Новой», что все положенные экспертизы завершены, тела могут быть захоронены. И с таким запросом РВИО как раз перед нынешней своей экспедицией и обратилось в СК.

Если копатели хотят похоронить тех, кого потревожили год назад, — это прекрасно.

Хватит ли у них храбрости поставить над могилами такие же знаки-голубцы, как устанавливал «Мемориал»? Или хватит наглости прибить красную звезду, чтоб положить начало превращению Сандармоха из места захоронения жертв политических репрессий в мемориал героям-красноармейцам?