Козулька, райцентр в Красноярском крае. На гигантской складской базе танков (2544 Центральная база резерва) стрелком ВОХР служит Федор Каныгин. Ему 48 лет. До 19 июля у него с женой Верой Анциферовой под опекой находились семеро малолетних детей (старшему сейчас 12). Первых двух взяли на воспитание 7 лет назад, спустя два года — еще двух мальчиков-братьев, и 9 июня 2016-го — Василису (самую младшую, 14 апреля ей исполнилось 7 лет; в заметке все имена детей изменены) с ее сестрой и братом. 22 апреля Василису нашли гуляющей по улице без родительского контроля. Домой возвращаться не хотела. Ребенка изъяли из семьи, увезли в соседний район и поместили в Центр соцпомощи семьи и детям «Ачинский». 24 апреля забрали всех остальных детей, раскидав по приютам в трех районах края, разлучив при этом даже родных по крови братьев и сестер. Начались вялые разбирательства. 19 июля по постановлению райадминистрации Каныгина отстранили от обязанностей опекуна с формулировкой «ненадлежащее исполнение возложенных на него обязанностей».

Изъятие детей, как и дальнейшее разрушение приемной семьи, состоялись без суда, по воле чиновников, но один суд за три месяца проверок, обследований и разборов все же прошел. 1 июля мировой судья Свистунова, рассмотрев дело № 5-287/2019 об административном правонарушении (ст. 6.1.1 КоАП) установила,

Каныгин вину в суде не признал, так как, цитирую судебное постановление: «…удар ладонью он не наносил. Когда Василиса сбежала из дома через окно первого этажа, она упала на снег, от чего у нее и остались следы на ягодицах. Но не отрицал, что мог хлопнуть ее по ягодицам за то, что она накануне сломала кровать. При составлении административного протокола написал, что вину признает, в содеянном раскаивается».

Законный представитель Василисы, специалист по опеке и попечительству Апонасович: «При неоднократных опросах малолетняя всегда рассказывала, что ее по попе ударил папа за то, что она сломала кровать. Это также подтвердили рядом находившиеся дети».

Представлено суду и фотодоказательство, но в постановлении суда сказано, что это не снимок попы со следами ладони, а записано так: «Апонасович представила фотографию, пояснив, что на ней виден след ладони».

Нет, я не к тому, что есть какие-то сомнения в шлепке. По большому счету, нет и разницы в том, был ли это легкий или сильный шлепок, — они равно недопустимы.

Свидетель Кудрина пояснила: «Находилась на улице, когда к ней подошла девочка и попросилась к ней жить, в связи с чем она отвела девочку к соседке Когель, которая является сотрудником полиции. Василиса была одета по сезону, в куртке и штанах».

Свидетель Когель незамедлительно сообщила в дежурную часть районного ОМВД, сотрудники забрали девочку в отдел.

24 апреля Каныгин дал объяснения: ударил Василису по ягодицам в воспитательных целях — за то, что она могла пораниться, когда сломалась кровать. Постановлением райадминистрации в тот же день Каныгина «временно освободили от обязанностей приемного родителя». Насчет его обязанностей в отношении Василисы ясно, а вот вопросом, чем же мотивировать отстранение приемного родителя от остальных детей, чиновники не заморачивались, во всяком случае в их документах об этом нет ничего.

Всего суду представили 14 различных документов (доказательств): протокол, рапорт, заявления, объяснения, «психологические представления», акт медобследования, заключения эксперта («кровоподтеки на ягодицах не влекут за собой кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты общей трудоспособности и расцениваются как повреждения, не причинившие вред здоровью человека»).

Вина Каныгина доказана в полном объеме, назначен штраф в 7 000 рублей.

За 10 дней до этого суда Каныгин написал заявление о возврате в семью детей. 18 июля ему отказали. Основание — то самое решение суда.

Но не только. Вот что еще написала Каныгину и.о. начальника управления образования, опеки и попечительства Тамара Яковенко, считая возвращение семерых детей «невозможным»:

И снова к вопросу о добросовестности тех, кто радикально изменил судьбы семерых детей (взрослых не считаем). Передо мной заключения Центра семьи «Ачинский» в отношении Василисы и ее брата Вовы. Там — ничего о страхе наказаний. Психологические заключения и представления, характеристики детско-родительских отношений составлены на всех семерых. О Василисе: «Ребенок проявляет нейтральные эмоции при разговоре о семье, враждебного отношения к опекуну не выявлено. В процессе наблюдения (встречи Каныгина и ребенка) демонстрируется взаимное тепло по отношению к жене опекуна». О Вове: «Синдром избиваемого ребенка не проявляется; эмоциональные и поведенческие нарушения — тревога, страх, агрессивность, склонность к саморазрушаемому поведению — не зафиксированы. Малолетнего не беспокоит чувство обиды, прослеживается желание вернуться домой, проживать с близким окружением совместно». О Коле: «Детско-родительские отношения характеризуются как теплые, доверительные. Прослеживается эмоциональная привязанность между ребенком и опекуном. Мальчик привязан к семье опекуна, переживает разлуку, скучает». О Насте и Оле: «Признаков жестокого обращения в семье не выявлено». О Диме и Игоре: «Фактов жестокого обращения по отношению к несовершеннолетним со стороны замещающих родителей не установлено — психоэмоциональное состояние стабильное. Отмечается ситуативная тревожность. Оба желают вернуться в семью».

Впрочем, может, у Яковенко есть еще какие-то секретные заключения.

Настя и Оля помещены в Центр семьи «Ужурский», и.о. его директора О. Филичкина свидетельствует, что приемные родители регулярно приезжали (называет все даты — список с 25 апреля слишком длинный).

— Всегда привозили сладости, фрукты, подарки. Девочки очень были рады встречам, при общении чувствовали себя свободно, раскованно. Испытывали положительные эмоции.

Спустя полтора месяца одну из девочек перебросили в следующий Центр семьи — «Шарыповский», Федор и Вера приезжали с той же периодичностью, судя по датам.

Естественно, у них есть возражения и объяснения по каждому пункту обвинений органов опеки. Кроме слов, есть и документы. Например, проверку проводила полиция. Ею запротоколирована обычная жизнь: с детьми дополнительно занимался педагог, они посещали клуб «Чудотворец», по возможности ездили в санаторий, на речку, в Красноярск в зоопарк, помогали по хозяйству — накрывали на стол, мыли посуду, поддерживали порядок в своих комнатах, на улице помогали чистить снег. Дети соматически здоровы. Друг к другу привязаны.

И потом. Если принять все сегодняшние обвинения органов опеки, если обстояло все именно так, как пишет Яковенко, то один только вопрос:

Отказывая сейчас в возвращении детей, надо же чем-то подкреплять этот отказ: где их акты с перечнем выявленных нарушений и сроками их устранения, где рекомендации опекуну о принятии мер по улучшению условий жизни подопечных, где предложения о привлечении опекуна к ответственности за неисполнение им обязанностей?

Лебедева, специалист районной опеки, пояснила полиции, что семья посещалась дважды в год, нарушений прав и законных интересов приемных детей не выявлено, для детей созданы комфортные условия, о фактах применения физической силы к детям, унижения их чести и достоинства со стороны приемного родителя ничего неизвестно. Жалоб, замечаний в органы опеки от несовершеннолетних, соседей и жителей поселка не поступало.

Итак, по факту обнаружения Василисы, находившейся на улице без родительского контроля, старшим инспектором по делам несовершеннолетних майором полиции Дробенко проведена проверка.

Дробенко об опросе детей:

— На вопрос, почему ушла из дома, не предупредив родителей, пояснила, что родители были на работе. За день до этого папа отругал за то, что она сломала кровать, и ударил ее по попе рукой. На вопрос, хочет ли к родителям домой, пояснила, что нет.

При этом она не помнит, когда папа ударил ее за сломанную кровать и когда ударил брата Вову по попе за то, что тот насикал в кровать. Не видела и не помнит, чтобы наказывали детей в семье кроме нее и Вовы, их с Вовой не ударяли, а иногда ругали.

Опрошенный Вова (ему 9 лет. — А. Т.) пояснил, что желает вернуться домой, так как там есть велосипед, много игрушек, собака с котом, по которым он соскучился. Родители приезжают в Центр (где он сейчас содержится.— А.Т.), и он желает уехать с ними домой, так как соскучился по ним и детям, которые проживали в семье. Когда жил в семье, иногда папа или мама за что-нибудь ругали, если что-нибудь сломает или натворит. Иногда ставили в угол, но ненадолго. Понимал, что был виноват, но из-за того, что отругали, отношение со стороны родителей не менялось, не отличали от других детей, себя плохо в семье не чувствовал. Иногда, когда сикал в постель, папа ругал, иногда шлепал по попе, но боли он от этого не испытывал, это было давно, в прошлом году, и он уже не помнит, когда, ему было просто стыдно. В апреле с.г. (перед тем, как наказали Василису, дату точно не помнит) ночью обсикался, а утром, когда папа пришел в комнату, стал говорить, что надо вставать ночью и сикать в туалет, а не в постель, стал ругать за это, а потом ладонью ударил по попе, от неожиданности он вскрикнул, и ему немного было больно. Более никогда он от действий папы физической боли не испытывал, понимал, что наказание обоснованное. Не видел, чтобы других детей папа или мама когда-нибудь ударяли. В семье ему было хорошо. Родители не обзывали, не унижали, хоть он и сикался, но это был их секрет, они говорили, что все будет хорошо. Родители детей никогда не оскорбляли. Отношения в семье были хорошие. Они не были ограничены в еде или одежде.

Пятеро опрошенных майором Дробенко братьев и сестер Василисы пояснили, что обеспечены всем необходимым, папу и маму любят, желают проживать в их семье, вернуться домой.

Об опросе Федора Каныгина:

— Пояснил, что шлепнул по попе, не сдержав эмоций, за ножи, лежавшие у Вовы в портфеле: он по данному вопросу обманул. За то, что он насикал в постель, его не ругал и не наказывал, беседовал, возможно, Вова не понял и не воспринял причину, за что его шлепнули по попе.

Состоялось, кстати, и психологическое обследование самого Федора. Обойдемся без деталей: сугубо положительное, ничего тревожного.

Опрошены все: соседи, сослуживцы Федора, врачи поликлиники и т.д., получены все необходимые заключения. Жестокого обращения в семье не выявлено. Дети о родителях отзываются положительно. В возбуждении уголовного дела в отношении Каныгина отказано за отсутствием состава преступления.

Катастрофе уже больше трех месяцев. Подобная (но не во всем, и длилась она два месяца) случилась в Хакасии в конце 2017 года: тоже семерых детей изъяли из приемной семьи Лицегевич из-за непозволительной, с точки зрения власти, длины волос у четырехлетнего мальчика. За детей бились те же: адвокат Богодист, психолог Щербаков, красноярские волонтеры. И стоило «Новой» рассказать о том произволе (№ 142, 143 за 2017-й), как проснулись все: прокуратура, СК, сенаторы, омбудсмены, губернатор и т.д. Доследственные проверки, комиссии, громкие заявления. Тогда Валентина Матвиенко пообещала принять в 2018-м поправки в Семейный кодекс против грубого вмешательства в семью органов опеки: «Изъятие ребенка из семьи — только в случае, если есть угроза здоровью и жизни ребенка. И только через суд. У нас же органы опеки, похоже, действуют по такой философии: давайте ребенка заберем, а там уж разберемся. Но для ребенка это огромная психологическая травма. Главное — сохранить семью».

Почему чиновничья машина начинает работать стремительно и смело, лишь когда появляется повод семью разрушить? Почему забирать детей получается лучше, чем помогать семьям? И если идеал приемных семей — те, где к детям относятся как к родным, означает ли это, что и родных будут изымать из семей за шлепок по попе?

Почему непреклонно занятые защитой прав детей, самих детей спросить не успели: а они-то чего хотят? Ведь все они хотят обратно домой.

Почему эта власть всегда одна и та же, и в одном видит свой долг — стрелять, а не кормить голодных, в любом событии в толще народной жизни высматривает лишь повод кого-то наказать, и почему, наказывая Каныгина (а он заслужил), она наказывает вместе с ним его жену и семерых детей? И того, кто шлепнул, и того, кого шлепнули и всех вокруг вообще? Да и кому этот штраф впрок? Почему нельзя было обязать Каныгина оплатить учебу у лучших приемных родителей, пройти курсы у лучших специалистов?

Не сейчас ли, когда их отняли у матери и отца (а они были именно отец и мать), у Василисы и всех ее братьев и сестер начнутся настоящие проблемы? Шлепать детей, безусловно, нехорошо (вообще не тема для обсуждения), но почему лишь это козульская опека взяла на вооружение, а все прочее в тончайшем мире семьи и детства, пронизанном тысячами важнейших связей, для нее несущественно? И, значит, потеря детьми друг друга, собаки и кота, папы и мамы, дома, своих игрушек — ерунда?

Зачем вообще нужны такие органы опеки? Честное слово, как многие дети до 7–8 лет или те папуасы с таким же магическим и фрагментарным мышлением, что понастроили самолетов из соломы и глины, надели наушники из половинок кокоса, сделали антенны из прутьев и ждут халявы, что сыпалась на них, когда тут во Вторую мировую стояли американцы и их военные аэродромы. Вот и в Козульке столь же остроумно позаботились на американский манер о шлепке по попе. Это в нашей-то чугунной стране. Она схарчит сейчас этих детей, не спросив фамилии.

Адвокат Юлия Богодист, представляющая интересы Каныгина (только что в Козульский суд подан иск о признании незаконными действий районной власти, а в прокуратуру края и уполномоченным по правам ребенка в РФ и в крае поданы жалобы):

— Каныгин добросовестно выполнял обязанности приемного родителя. Между детьми и опекуном возникла привязанность, выстроены детско-родительские отношения. Семья никогда не состояла на учете как социально-опасная, жалоб от педагогов учебных заведений, которые посещали дети, не было.

Нарушен ряд требований закона:

- решение принято без учета мнения детей, что нарушает права несовершеннолетних на выражение своего мнения; - наличие административного наказания у Каныгина в отношении одного ребенка не является безусловным основанием для отстранения от исполнения обязанностей приемного родителя в отношении всех несовершеннолетних детей; - не представлено достаточных достоверных данных о причинении вреда Каныгиным детям; - не учтена длительность проживания несовершеннолетних в приемной семье; - дети разделены и помещены в разные учреждения, что прямо запрещено законом; - не наступило основание, предусмотренное договорами о приемной семье, при котором договор о приемной семье может быть расторгнут; - постановление не содержит ссылки на то, неисполнение каких обязанностей послужило основанием для отстранения Каныгина от обязанностей приемного родителя в отношении каждого несовершеннолетнего.

Кроме того, в случае неисполнения родительских обязанностей лицо должно быть подвергнуто наказанию по ст. 5.35 КоАП РФ, однако Каныгину эту статью никогда не вменяли. Администрацией района использованы понятия ненадлежащего исполнения обязанностей произвольно.

Органом опеки и попечительства применена крайняя мера без учета индивидуальной оценки в отношении каждого ребенка.

Не рассмотрена возможность сохранения семьи, оказания должного сопровождения, помощи педагогов-психологов.

Николай Щербаков, психолог ДБФ «Счастливые дети», старший преподаватель кафедры психологии развития и консультирования СибФУ:

— «Атака на связи» (Attack on linking) — статья британского психоаналитика Уилфреда Биона, посвященная пониманию психоза. Бион считал, что психотически организованная психика постоянно уничтожает здоровые эмоциональные связи как вне, так и внутри личности, тем самым заменяя для человека истинную «живую» реальность вымышленной «мертвой» (например, бредовыми умопостроениями). Который раз ловлю себя на мысли, что отвечающими за детей чиновниками иногда движет нечто иррационально-психотическое. Не скажу, что многими, но, занимаясь помощью приемным семьям, регулярно сталкиваюсь с полным игнорированием госорганами даже не психологических компетентностей, а просто здравого смысла. В одном случае 16-летнего ребенка, недавно пережившего смерть матери и переезд к родне из села в миллионный город, заведующая опекой пыталась поместить в приют: перестал ходить в школу (что ребенок в депрессии и уже пытался покончить с собой, ее не волновало, пришлось мне пугать ее судом), в другом — инспектор опеки предложила приемной матери отказаться от девочки-подростка, у которой недавно выявили психическое заболевание (и плевать, что девочке не было и полугода, когда ее забрала эта женщина, и больше у нее никого в этом мире нет). Могу перечислять дальше, но речь не об этом.

Казалось бы, если вы позволили семье взять семерых детей, нужно постоянно ею заниматься. Есть тревожные сигналы — анализировать их, помогать, учить, привлекать специалистов, предупреждать об ответственности, в конце концов, но делать все, чтобы сохранить детей в семье, обеспечив им самое главное — близкие человеческие отношения, безопасность и постоянство: именно в семье ребенок лучше всего развивается и реабилитируется (либо изначально, серьезно исследовав ресурсы и риски семьи, не разрешать ей брать детей).

Я большой противник шлепания вообще, а в воспитательных целях особенно, но кто оценит, от чего больше ущерб психике ребенка: от шлепков приемного отца или от того, что чужие взрослые разлучают тебя с людьми, ставшими за годы твоей семьей, и увозят в далекий казенный дом, словно их главная цель — именно разрушить все твои связи и снова оставить тебя одного и ни с чем?

Часто говорят о девиантности и делинквентности сирот. В значительной степени появлению и развитию этих их особенностей способствуют действия госорганов, подобные описанным, — разрушающие решительно все человеческие связи между детьми и взрослыми.

Из Чехова: «Пугают Козулькой на каждой станции, начиная с Томска — писаря загадочно улыбаясь, а встречные проезжающие с злорадством: «Я, мол, проехал, так теперь ты поезжай!» И до того запугивают воображение, что таинственная Козулька начинает сниться в виде птицы с длинным клювом и зелеными глазами».

Нынче в депрессивной Козульке — никаких тайн и загадок. От Красноярска всего 120 км. Леса здесь то и дело расступаются: вырубки и пустоши, осинники, иван-чай. Здесь пролегал столыпинский тракт, переселенцы из европейской России поставили здесь крепкие деревни. По этой дороге отступал Колчак; далее раскулачивание; далее хрущевское «укрупнение». Сегодня продуваемые 777-ю ветрами голые пространства.

Это к вопросу об упырях, упомянутых психологом Щербаковым или, как он выражается, «деструктивно-психотичных» личностях и механизмах. Когда в семье Федора росла Василиса и все ее братья и сестры, по многу месяцев над Козулькой стоял гул: начиная с 2014-го шла отгрузка техники с гигантской Центральной базы резерва танков, с места работы Федора, переброска ее куда-то на запад.

За Козулькой, если податься вглубь района, посреди нагого поля — неизвестно когда вкопанный, почерневший от времени стол с двумя скамьями; за ним разве только поминать. На этом поле стояла деревня из четырехсот дворов.

Щенков и котят тут в деревнях раньше топили. Сейчас не знаю, давно не сталкивался. Наверное, так и топят, но как-то более гуманно, что ли — благодаря веяниям, доносящимся с той стороны, куда отгружали танки. Тех, кто управляется не в реке, а в грубом оцинкованном ведре, так и вовсе порицают, а то и наказывают.