Королевство на грани нервного срыва

В Британии премьером становится глава партии, победившей на выборах. Но консерваторы сегодня лишь формально носят этот титул. После национальных выборов в 2017 году они с трудом сформировали коалиционное правительство и с тех пор катастрофически теряют популярность. В этом году тори потерпели поражение сначала на местных выборах, а затем еще одно сокрушительное — на выборах в Европарламент. И если бы выборы в парламент состоялись сегодня, партия получила бы лишь 25% голосов.

До 1998 года глава партии избирался ее парламентскими депутатами, но в поисках стимулов роста организации это правило было изменено. Впервые рядовые партийцы, примерно 160 тысяч человек, напрямую избирают премьер-министра для всей страны — 67 миллионов жителей Британии. Консервативные выборщики даже статистически отнюдь не представляют население страны: они в среднем старше и богаче среднего британца, среди них 71% — мужчины и абсолютное большинство — 97% — белых (сегодня мужчин в стране 49,2%; в 2011 году белыми считали себя 79,8% жителей). Как заметила газета «Гардиан», это были выборы с применением самого ограниченного избирательного права с XVIII века.

Несмотря на жесточайшие разногласия внутри партии по множеству вопросов, в одном члены партии едины — они буквально одержимы Брекситом.

потери Шотландии и Северной Ирландии (63% и 59%) и даже «значительного ухудшения экономического положения». Серьезных дискуссий об угрозах территориальному единству Великобритании не было даже в ходе выборной кампании.

Персональный казус Джонсона в том, что только четверть граждан страны считает его способным стать хорошим премьером. Его рейтинг (разница между одобрением и неодобрением) в стране — минус 16%, а в Шотландии — минус 37%. 52% шотландских избирателей готовы поддержать отделение от Великобритании в случае его победы, показал недавний опрос. «Борис Джонсон может стать последним премьер-министром Великобритании», предупредил Гордон Браун, работавший премьером с 2007 по 2011 год.

Вот так в самый драматичный момент за послевоенные годы страна получила премьера, который, как считает его однопартиец, другой британский премьер Британии (1990–1997 гг.) Джон Мейджор, «говорит много такого, что вступает в конфликт с действительностью». И это самое мягкое, что можно прочитать в британских газетах о новом премьере, которого пресса называет «серийным лжецом». Например, бывший редактор «Дейли Телеграф» историк Макс Гастингс, под началом которого Борис Джонсон проработал много лет, пишет, что тому присущ «глубокий порок — трусость, выражающаяся в готовности рассказать любой аудитории то, что ей больше всего понравится, не заботясь о неизбежности появления противоречий часом позже».

Кандидат Джонсон утверждал, что его главная задача — вывести Великобританию из ЕС. Если это так, у него есть четыре возможности, которые ясно сформулировал бывший посол Соединенного Королевства в ЕС Иван Роджерс.

1. Первый вариант. Придерживаться установленной даты выхода 31 октября и вести дело к выходу из Европейского союза со сделкой или без нее («Сделай или умри», повторял Джонсон в ходе кампании). 2. Второй вариант. Добиваться от Брюсселя косметических изменений в Политическую декларацию Соглашения, достигнутого Терезой Мэй, и попытаться «продать» это членам парламента «с живостью, харизмой и бахвальством». 3. Третий вариант. Добиться еще одного продления срока выхода и попытаться провести полномасштабные переговоры о пересмотре Соглашения о выходе, в надежде добиться уступок, которые не смогла получить Мэй. 4. Четвертый вариант. Объявить осенью всеобщие выборы, чтобы получить мандат на выход без Соглашения и преодолеть сопротивление значительной части парламента.

Борис Джонсон утверждает, что европейцам достаточно будет «заглянуть в глаза» британцев, чтобы оценить серьезность их намерений. Это и есть то оружие, которым он собирается напугать еврочиновников, упорно оценивая вероятность заключения сделки как «миллион к одному».

На самом деле Джонсону придется вести в данном случае очень сложные переговоры, для которых у него далеко не лучшая диспозиция. «С точки зрения ЕС — переговоры окончены, и такого брекситера, как Борис Джонсон, известного на континенте лживостью и двуличием, вряд ли будут ублажать уступками, которые не были предложены Мэй», — считает Томас Рейнс, руководитель европейской программы Королевского института международных отношений Chatham House.

Помимо субъективных трудностей перед новым правительством стоит объективно неразрешимая пока проблема. Сделка, о которой Мэй удалось договориться с Евросоюзом, стоит на трех столпах: защите прав граждан Великобритании и ЕС, финансовых обязательствах Великобритании перед ЕС и специальных договоренностях для острова Ирландия, направленных на поддержку Соглашения Страстной пятницы 1998 года. Выход Британии из Таможенного союза ЕС означает установление физической границы с охраняемыми контрольно-пропускными пунктами с Республикой Ирландия, а это противоречит договору, установившему мир после 30-летнего конфликта.

С точки зрения сегодняшнего Джонсона, это не является непреодолимым препятствием. «Она такая маленькая (общая часть границы. —Е. Д.). И так мало фирм, которые регулярно пользуются этой границей, — сказал он однажды, — невозможно поверить, что мы позволяем хвосту вертеть собакой. Мы позволяем этой глупости диктовать всю нашу повестку дня». Если он действительно так думает, то зря недооценивает такую особенность Евросоюза, как солидарность. Как говорит министр иностранных дел Латвии Эдгар Ринкевич: «Когда на карту поставлены ваши ключевые национальные интересы, вы рассчитываете на поддержку всех остальных 26 членов. На карту поставлены ключевые национальные интересы Ирландии (я не думаю, что кто-либо может отрицать это), и я считаю, что в очень похожей ситуации другие государства-члены будут рассчитывать на поддержку всех».

Джонсон напрасно надеется, что ЕС разменяет интересы Ирландии ради сделки с Великобританией, считает Джон Мейджор. В отношениях между Северной Ирландией, как частью Великобритании, и Республикой Ирландией, членом ЕС, «суть дела составляет не торговля, а, подчеркиваю, кровь», на обеих сторонах конфликта «есть люди, которые только и ждут повода, чтобы возобновить насилие», — утверждает Мейджор, который в 90-е годы практически занимался урегулированием ирландского конфликта.

По расчетам RAND Corporation, такой «развод» обойдется королевству в 4,9% ВВП, или $140 млрд за десять лет из-за увеличения торговых издержек и сокращения притока инвестиций. Потери ЕС, предположительно, меньшие, хотя тоже существенные: 0,7% ВВП, или $97 млрд. Потери на душу населения для граждан ЕС будут почти в десять раз меньше, чем у британцев, и составят $219 и $2144, соответственно.

Великобритания немедленно потеряет все преференции, которые извлекает из 40 торговых соглашений, заключенных ЕС с более чем 70 странами, подчеркивает бывший премьер-министр Бельгии и главный представитель по проблемам Брексита от Европарламента Ги Верхофстадт.

Но всего этого может и не произойти. И не только потому, что в Палате общин есть уверенное межпартийное большинство противников выхода из ЕС без сделки и инструменты, чтобы это остановить. Но и сам Борис Джонсон может передумать: ведь это вчера он был кандидатом тори, сегодня он уже премьер-министр Великобритании, а у страны совсем другие настроения. А что? Таковы законы популизма.

Такой неясности о ближайшем будущем в Великобритании не было, пожалуй, никогда. Как заметил 15 лет руководивший службой внешней разведки MI6 Джон Сауэрс, страна находится в состоянии «политического нервного срыва».