Нереальный

Журнал Kicker однажды очень точно, двумя предложениями, описал величие и трагедию мастера, который в 1964-м и 1965-м оказывался в первой десятке номинантов на «Золотой мяч» и дважды играл за сборную УЕФА: «Валерий Воронин принадлежит к тому типу спортсменов, которые в советском спорте все еще не могут найти себе место. Он является ярко выраженным индивидуалистом и высокоинтеллигентным человеком».

В мае 1968 года Валерий Воронин возвращался из Коломны в Москву и, заснув за рулем собственной «Волги», вылетел на встречную полосу и врезался в автокран. Приехавший на следующий день к нему в больницу Валентин Иванов Валерия просто не узнал. Врачи констатировали клиническую смерть. Спасая жизнь, его собирали буквально по кусочкам, сделав несколько пластических операций.

Считается, что именно после катастрофы в его теле и душе что-то сломалось, и он так и не смог вернуться на прежний уровень, подарив себе и болельщикам всего восемь спектаклей и положив на прощание потрясающий мяч со штрафного Льву Яшину в матче с московским «Динамо». Но, положа руку на сердце, торпедовский дирижер утратил мотивацию уже после чемпионата мира в Англии. И погубила его не авария на шоссе и даже не русская болезнь, а советская система, не позволявшая в то время даже подумать о переходе в зарубежный клуб, о чем Валерий Иванович так мечтал.

«Он, — говорил о нем тогда Эдуард Стрельцов, — казался не то чтобы утомленным, но как бы потерявшим вкус к игре. Чувствовалось: что-то с ним творится. Нет в нем прежнего отношения к футболу. А такого, как у него, отношения я не припомню, у кого и встречал. …Ощущение игры начиналось у него где-то в кончиках ногтей, а затем охватывало его всего…»

Легендарный журналист Лев Филатов вспоминал, как при знакомстве с ним футболист представился следующим образом: «Правый полузащитник Валерий Воронин, «Реал», Мадрид…» В 1964 году Королевский клуб предложил ему сумасшедший даже по тем меркам контракт, позже его звал к себе миланский «Интер», но… А теперь представьте, если бы Месси или Криштиану Роналду были вынуждены всю карьеру провести на родине? Я не уверен, что кто-то из них не запил бы от тоски.

Во внутреннем чемпионате равных харизматичному и невероятно работоспособному Воронину было мало. По многим параметрам он опережал время. Тот же Стрельцов утверждал, что «диапазон его действий был громадным, а головой он играл так, как ни мне, ни Кузьме (Валентин Иванов. —А. У.) не сыграть было…».

Наверное, именно Воронин являлся первым в стране универсальным футболистом. Он и атаку мог разогнать, и соперника намертво прихватить. На любой позиции он сверкал и восхищал поклонников грациозной техникой и тонкими, хитроумными решениями, которые и партнеры не всегда понимали. Нападающий Геннадий Гусаров как-то признался: «От него я нередко получал мяч, находясь уже на грани офсайда. Поначалу я пытался с ним спорить на эту тему. Мои наскоки Воронин парировал одними и теми же словами: «Ты пас принял? Играй дальше, я сам знаю, когда нужно отдать…»

Он знал, когда нужно отдать, и знал себе цену. Он не чурался брать деньги за интервью иностранным репортерам, когда «Торпедо» и сборная выезжали за рубеж. Есть фотография, где Воронин разворачивает итальянскую газету на странице с новым автомобилем «Фиат», таким образом рекламируя его. Даже спустя много лет основатель фирмы «Адидас» Ади Дасслер присылал Валерию посылки с последними моделями спортивных костюмов, бутс и личным письмом. Владимир Пономарев, игравший с торпедовцем в сборной, подтверждал, что даже на тренировках Воронин щеголял всегда в красивой форме, которую выдавали тем, кто выступал за сборную мира: «Как то Валерка вышел на разминку, а у него на одной ноге — «Пума», на другой — «Адидас».

Воронин был настоящей звездой в полном смысле этого слова. Не без помощи редактора еженедельника «Футбол» Мартына Мержанова, впервые в советской прессе (в том числе и спортивной) «раскрутившего» пятый номер «Торпедо» на иностранный манер. Да и сам Валерий, интеллектуал с голливудской внешностью, способствовал своему королевскому статусу. Его интересовали книжные и музыкальные новинки (на базу в Мячково их привозил ему журналист Владимир Познер), он стильно одевался, легко мог перекинуться фразой на английском, с удовольствием посещал театры. Жить исключительно футболом ему было скучно. Воронина притягивали ВТО и «Националь» с ночными тусовками и представителями богемы. Ему льстило, что в ресторане Дома актера он однажды получил в подарок ящик шампанского от Евгения Евтушенко. Во время Московского кинофестиваля Валерий просиживал до рассвета в баре, ожидая встречи с Софи Лорен. Невероятно, но Марлен Хуциев, понятия не имевший, кто такой Воронин, и пообщавшийся с ним на одном из вечером, очаровался его образом настолько, что предложил ему роль в своем фильме «Июльский дождь»…

С кино не сложилось (не совпали графики), а было бы любопытно. Ведь лучший футболист страны 1964–1965 годов любил не только виртуозно забросить мяч за шиворот сопернику, но и покутить до определенной поры умел оригинально. Михаил Посуэло, игравший с ним в «Торпедо», выдал одну байку: «Вечером выходим мы откуда-то с Валеркой. Настроение грустное, дождик моросит. Он мне: «Давай махнем в Сочи. Окунемся в море и — домой!» …Ранним утром заходим на сочинский рынок. Его, конечно, все узнали. Он купил вина и фруктов и угостил всех почитателей. Всегда хотел нести с собой праздник…»

Однако подобные фортели на его игре не сказывались. Сочетал несочетаемое он на редкость гармонично. Когда сборная собиралась схлестнуться с чемпионами мира в Рио-де-Жанейро, он сбежал из номера отеля, чтобы сразиться с местными пацанами на знаменитой Копакабане…

Константин Бесков после пары просмотров взял 16-летнего школьника, занимавшегося в ФШМ, в торпедовский дубль и вряд ли пожалел. Через 6 лет Воронин войдет в символическую сборную чемпионата мира в Чили. Вместе со Шнеллингером, Гарринчей и Вава. А на мировом форуме-66 он наглухо закроет венгра Альберта, немца Зеелера и португальца Эйсебио. Английская королева Елизавета II в почетной ложе лично вручит Валерию хрустальные бокалы как «Самому обаятельному и элегантному игроку» лондонского турнира.

Кстати, после битвы с бразильцами в Москве годом ранее сам Пеле подошел к Воронину, чтобы обменяться с ним майками. Чем не повод для гордости? А матчи в составе сборных Европы и мира? Но дальше-то, по сути, все равно маячил тупик. И Валерий, ставший с «Торпедо» двукратным чемпионом СССР, это отчетливо осознавал. Он, коммуникабельный и открытый, засверкал бы в любом западном чемпионате. Но родился слишком рано…

По свидетельству его сына Михаила, бремя славы не давило на него. Давили безысходность и предсказуемость будущих событий. Выкладываться на родных полях больше не хотелось. Он впал в депрессию и как-то раз даже не явился на кубковый матч с «Динамо».

…Отборочный поединок XIX Олимпийских игр против сборной Чехословакии в Москве оказался для Воронина последним в «той жизни». Ответная встреча прошла уже без участия Валерия, которого Михаил Якушин отчислил из команды за нарушение спортивного режима.

Почти сразу же последовала ужасная авария, после которой он сильно изменился внешне. Даже контролеры на стадионе, не узнав его, не пускали на прощальный матч Яшина. Знаменитый немецкий тренер Гельмут Шен, приглашавший Воронина в сборную Европы, наорав на них, провел его на трибуны…

Он расстался с женой — красавицей-балериной из ансамбля «Березка». Женился второй раз — на работнице ЗИЛа, которая выхаживала его после загулов. А когда она внезапно умерла, Воронин совсем расклеился. Тренировать не желал, хотя изредка и появлялся на футболе. «Видел его… Пьет пиво с какими-то ханыгами», — скажет Эдуард Стрельцов про партнера незадолго до гибели.

21 мая 1984 года за ним в «Лужники» заехали какие-то люди. А на следующий день бывшего капитана «Торпедо» и сборной страны обнаружили с проломленной головой в кустах неподалеку от бань на Варшавском шоссе. Убийцу никто и не искал. Дело закрыли из-за полного отсутствия улик. Воронину не было и 45 лет.