Китайский алфавит

В современной китайской культуре есть противоречие. С одной стороны, Китай — это, возможно, самая компьютеризированная страна мира. С другой — традиционная китайская культура плохо совмещается с новой цифровой реальностью. Это приводит к тому, что в Китае раньше намечаются тенденции, которые рано или поздно захлестнут и остальной мир.

Сейчас можно наблюдать, как в Китае медленно умирает иероглифика. Дети сначала учатся читать китайские слова в латинской транскрипции (пиньинь), а уже потом изучают иероглифы. При этом отчетливо виден межпоколенческий разрыв: старшее поколение владеет иероглифами относительно свободно, младшее — гораздо хуже. Постепенно неграмотность добирается до верхов. В прошлом году случился скандал, когда президент Пекинского университета неправильно прочитал иероглиф, цитируя общеизвестное стихотворение из школьной программы.

Можно выдвинуть предположение, что через пару поколений современные тенденции цифровой неграмотности ударят по Китаю сильнее, чем по западным странам. И связано это с двумя обстоятельствами. Во-первых, иероглифика всегда была эзотерическим знанием для жрецов и «ученых». Ее изучение слишком трудозатратно для простого народа. Соответственно, распространение новой неграмотности позволит ей вернуться к старой роли. Массы же перейдут на более простой пиньинь. Во-вторых, свою роль сыграла языковая реформа Мао Цзэдуна. Мао беспокоила неграмотность простого народа, и он решил с ней бороться. Вот только он ограничился полумерами: не отменил иероглифику, а упростил. Беда в том, что после упрощения иероглифика стала в определенной мере еще более непонятной. В старых иероглифах, эволюционировавших естественным путем, была определенная логика, в новых — никакой логики нет.

Мой прогноз может показаться чересчур смелым, но это лишь экстраполяция текущих тенденций последних тридцати лет. Скажем, в 1990-е, когда в Китае впервые распространились компьютеры, стандартной системой набора на клавиатуре была система вуби (wubi). Это идеографическая система, в которой каждая клавиша обозначает несколько вариантов составных частей иероглифа. Ты нажимаешь клавиши, выбирая нужные части, и компьютер составляет из них иероглиф. Но эта система умерла. Нынешние китайские юзеры целиком перешли на пиньинь — то есть на набор в латинской транскрипции. После того, как вы набираете транскрипцию, система показывает вам несколько вариантов иероглифов — и вы выбираете нужный. Вам уже нет необходимости помнить, как выглядит и из каких частей состоит иероглиф, надо лишь помнить, как он читается, и узнать нужный вариант.

Но давайте попробуем подняться на более высокий уровень обобщения. Есть ли какие-то положительные стороны у новой неграмотности и в Китае, и в мире? Я полагаю, что есть. Как ни парадоксально, но цифровая неграмотность создает окно возможностей для расцвета социальных и гуманитарных наук. Если попросту, то она позволяет писать более честные тексты об обществе и культуре.

Недавно я обсуждал с другом одного из приближенных ко двору государственных деятелей современной РФ. Товарищ выразился в том смысле, что этот деятель — глупец. Я поинтересовался, на основе чего сделан такой вывод. Мне ответили, что на основе его выступлений и книг. В ответ я протянул ему брошюру этого самого деятеля, изданную тиражом 150 экземпляров, — только для специалистов, а не предназначенную для широких масс. Мой друг прочитал ее и удивился: из нее складывался совершенно другой образ человека, едва ли не противоположный его публичному образу.

Общая закономерность состоит в том, что в современном мире деятели (не только государственные) очень часто вынуждены поддерживать публичный имидж, совершенно не соответствующий реальности. А то, что они реально думают, они могут сказать только в брошюре тиражом в 150 экземпляров. В частности, поэтому в современном мире не может появиться текстов уровня Макиавелли: в обществе всеобщей грамотности такая честность и прямота немыслимы.

Цифровая неграмотность обещает вернуть нас в этом смысле во времена Ренессанса. По мере того, как большинство населения отучится читать лонгриды, а многие отучаться читать вовсе, дистанция между публичной риторикой и эзотерическим знанием для своих будет сокращаться. Ведь если народ неграмотный, ему не нужно врать.