«Новая» неоднократно писала (можно почитать тут, вот тут и здесь), что наиболее вероятным кандидатом на патриарший престол в современной РПЦ является митрополит Псковский Тихон (Шевкунов). Вхожий в самые высокие кабинеты Кремля и Лубянки, имеющий репутацию «духовника президента» (которую ни Тихон, ни Путин не подтверждают, но и не опровергают), создавший образцово-показательные Сретенские монастырь и семинарию (с такими же образцовыми издательством и хором), аккумулировавший миллиарды спонсорских и бюджетных рублей на строительство по всей России грандиозных «исторических парков», приобщающих россиян к «правильной» идеологии, этот иерарх проник в дома и души миллионов людей своим бестселлером «Несвятые святые» — самой многотиражной православной книгой за всю советскую и постсоветскую историю. Казалось, уже ничто не остановит взлет «лубянковского архимандрита», ставшего Псковским митрополитом, к самым вершинам церковной власти.

Решение провести заседание Синода РПЦ (впервые в истории!) на отдаленном и изолированном острове Валаам не предвещало ничего хорошего. Синод собрался 9 июля в великолепном храме Свято-Владимирского скита, доступ на территорию которого весьма ограничен и контролируется ФСО. Дело в том, что исторически на Валааме такого скита не было. Он был построен уже в XXI веке в честь небесного покровителя Владимира Путина — св. равноапостольного князя Владимира — у сравнительно отдаленной и хорошо защищенной бухты Валаамского архипелага. Помимо храма на территории обители выстроены два больших коттеджа в скандинавском стиле: один для президента, другой, поскромнее, для патриарха. Примерно раз в год здесь проходят самые доверительные встречи двух голов российского орла.

За плотно закрытыми и охраняемыми ФСО дверями этого скита и собрался Синод во главе с патриархом. Начали с сенсационного решения об отставке и отправке в Липецк управлявшего в течение 30 лет приходами Москвы первого викария патриарха митрополита Арсения (Епифанова) — правой руки покойного Алексия II. Но следующее решение, нацеленное в митрополита Тихона, заглушило эту сенсацию. С целью «оптимизации» системы духовного образования Синод перевел в Петербург ректора созданной Тихоном Сретенской духовной семинарии, расположенной в одноименном монастыре на Лубянке, и назначил и.о. ректора архиепископа Верейского Амвросия, который одновременно является ректором Московской духовной академии в Сергиевом Посаде. Более того, специальной комиссии во главе с Амвросием поручено до 1 августа представить патриарху «проект оптимизации» Сретенской семинарии и Московской академии, проще говоря — поглощения семинарии академией, которая стремится переехать в Москву и овладеть богатым наследием Тихона.

Главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов так прокомментировал случившееся у себя в твиттере: «Патриарх Кирилл почувствовал угрозу. У митрополита Тихона «оптимизируют» его детище — Сретенскую духовную семинарию. Следом пройдет и «оптимизация» Сретенского монастыря. Грубовато, Ваше Святейшество, грубовато…»

Смертельный удар, наносимый патриархом Кириллом по главному детищу митрополита Тихона, прикрывается, конечно, благими мотивами реформы системы духовного образования РПЦ. Эта система пребывает в глубоком и, возможно, безнадежном кризисе. Долгих 24 года (1994–2018) Учебный комитет патриархии возглавлял маловыразительный архиепископ Евгений (Решетников). После нескольких попыток реформ в подведомственном ему хозяйстве воцарился застой. Многочисленные провинциальные семинарии, пооткрывавшиеся на волне «религиозного возрождения» 90-х, не могли найти абитуриентов и средств на прокорм учащихся. Но даже ведущие духовные школы страны — Московская и Санкт-Петербургская академии — катастрофически теряли выпускников, не желавших служить по церковной линии. Пришлось вводить что-то типа частичного крепостного права — когда выпускники академий и семинарий подписывают юридически значимые обязательства как минимум три года после получения диплома отработать в церкви либо покрыть за свой счет астрономические суммы за обучение и содержание. При Евгении духовные школы РПЦ перешли на Болонскую систему, подразумевающую двухуровневую структуру высшего образования: семинарский курс приравняли к бакалавриату, а академический — к магистратуре.

Так Сретенская семинария стала отличаться от Московской академии только по названию: и та и другая предоставляли обучение как по программе бакалавриата, так и по программе магистратуры, их дипломы имели одинаковый вес. Более того, в рейтинге, составляемом Учебным комитетом патриархии, Сретенская семинария иногда даже обгоняла по качеству образования Московскую академию (на первом же месте рейтинга неизменно остается Санкт-Петербургская академия — альма-матер патриарха Кирилла).

Год назад Учебный комитет возглавил амбициозный московский протоиерей Максим Козлов — бывший настоятель храма св. Татианы при МГУ. За год он проинспектировал практически все духовные школы РПЦ и даже приостановил работу наиболее безнадежных.

за 20 лет существования она выпустила 550 семинаристов, из которых 70% стали священнослужителями, а остальные трудятся в различных синодальных структурах.

«Оптимизация», задуманная патриархом Кириллом, уничтожает лучшее духовное учебное заведение РПЦ. В чрезвычайно комфортные и по-домашнему уютные помещения Сретенской семинарии переезжают многочисленные студенты магистратуры из Сергиева Посада. При этом, как обещает новый и.о. ректора архиепископ Амвросий, сретенские семинаристы тоже пока остаются на своих местах (поначалу их предполагалось перевезти в Сергиев Посад). Таким образом, на Лубянке возникает неимоверная теснота — ни монастырские общежития, ни семинарские аудитории не рассчитаны на удвоение количества учащихся.

Это все объясняется тем, что магистранты из Сергиева Посада должны быть ближе к московским научным центрам, к библиотекам — кататься на электричке из лавры молодым людям «напряжно». Даже если это и так, то, как справедливо замечает протодиакон Андрей Кураев, в Москве есть пара совсем «убитых» семинарий, которым до Сретенской никогда не дорасти, — Перервинская и Угрешская. Обе расположены на территории монастырей гораздо более значительных по площади, чем Сретенский. Но почему-то их решено не «оптимизировать»…

«Сретенская семинария убита, ее уже не спасти, — пишет в соцсетях один из ее студентов. — И это при том, что в прошлом году во время проверки нашей семинарии комиссией из Учебного комитета Сретенская семинария показала лучший результат знаний студентов с большим отрывом среди всех семинарий: по итогам проверки наши студенты получили 6,51 балла, следующая семинария имеет рейтинг 5,39, а следующая 5,29… Сретенский монастырь и Сретенская семинария всегда были единым целым, одной большой семьей. Это могут подтвердить все студенты и выпускники семинарии и вся братия монастыря. А теперь в монастыре оказывается 200 чужих студентов, которые не хотели поступать в эту семинарию. Что будет с монастырем?»

«Помоги Господь дорогому владыке! — восклицает другой студент, почитатель митрополита Тихона. — Тяжело смотреть, когда твое детище дербанят, как хотят! Господи, помилуй! Как все бездарно и главное — злобно! Следующий шаг — геноцид всех сретенских выпускников. Не приведи Господь!»

Такова безжалостная логика аппаратной борьбы в Московской патриархии. Ради уничтожения личного конкурента патриарх готов пойти на уничтожение образцовой семинарии, что, естественно, повлечет за собой и радикальную трансформацию монастыря.

За десять лет управления РПЦ патриарху Кириллу удалось почти полностью сломить очаги оппозиции в церкви и выстроить жесткую вертикаль власти — пожалуй, более жесткую, чем в путинской России в целом. Никто из его окружения не смеет перечить ему. «Он уничтожает все живое в Русской церкви!» — восклицает на условиях анонимности источник в Московской патриархии. Находящийся в глубокой опале бывший профессор Московской духовной академии о. Андрей Кураев замечает, что при решении вопроса о судьбе Сретенской семинарии и Московской академии патриарх вообще ни с кем не консультировался: не было заседаний Ученых советов академии и семинарии, не собиралась «профильная» комиссия Межсоборного присутствия РПЦ. «Уж сколько в XIX веке Академии боролись за свою самостоятельность! И вот всякие ее остатки растоптаны», — сокрушается Кураев. Он также замечает, что

А патриархия, известная своей прижимистостью и избалованная бюджетными вливаниями, не будет содержать духовную школу из собственных средств.

Архиепископа Амвросия, назначенного патриархом для исполнения черной работы, уже называют в РПЦ «могильщиком» Московской духовной академии. Столь серьезные тектонические сдвиги повлекут разрушение ее уникальной традиции, формировавшейся в стенах Троице-Сергиевой лавры с 40-х годов прошлого века и даже немного сохранявшей дореволюционное наследие. Амвросию пророчат недолгое ректорство в «объединенной» духовной школе. По мнению Кураева, на его место претендует сам глава Учебного комитета о. Максим Козлов, а по мнению историка церкви Сергея Бычкова — митрополит Иларион (Алфеев), чье место в Отделе внешних церковных связей остается очень шатким после разрыва общения РПЦ с Константинопольским патриархатом и прогрессирующей международной изоляции Московской патриархии.

Близкий в прошлом к финансовой деятельности патриарха Кирилла директор Фонда св. Григория Богослова Леонид Севастьянов рассматривает события вокруг Сретенской семинарии как индикатор полного отсутствия соборности, или азов церковной демократии, в Московской патриархии. «Представьте, — говорит он, — вы запускаете проект по благословению священноначалия, находите спонсоров и энтузиастов-активистов под этот проект, вкладываете огромное количество частных денег в него — и вдруг одной подписью «начальника» этот проект закрывается! Вопрос: как в следующий раз вы сможете мобилизовать активных мирян и спонсоров под какой-то новый проект, если вы заведомо знаете, что через пару-тройку лет проект будет похоронен?» Разорение Сретенской семинарии, по его мнению, «говорит о грядущем полном падении уровня образования и подготовки священнослужителей, которые по этой причине становятся совершенно не конкурентноспособными в общественном дискурсе».

Тем временем митрополит Тихон пытается разворачиваться в Пскове, превращая его в альтернативный центр церковной жизни. Он уже строит там самый большой из своих «исторических парков», привлек деньги московских спонсоров на реставрацию ключевых монастырей и кафедрального собора епархии. А по осени собирается открывать местную семинарию в Псково-Печорском монастыре, где планируется построить аналог Сретенки — с суперсовременными аудиториями, византийскими мозаиками и самой лучшей интерактивной библиотекой. Тихон — перфекционист, только «человеческого материала» на его проекты в Пскове не хватает. Если в Москве его прихожанами считали себя почти пять тысяч человек, то на все 26 храмов Пскова насчитывается всего 1600 постоянных прихожан. Молодежь среди них составляет весьма незначительный процент.

Разумеется, взгляды Тихона (Шевкунова) на «неовизантийский проект», «богопомазанность» Путина, духовное преемство советской и имперской истории являются весьма спорными с точки зрения либерала. Но нынешняя

Зная об обширных связях митрополита Тихона на самых вершинах российских силовых структур, трудно отделаться от впечатления, что происходящее с ним является проекцией на церковную жизнь «битвы титанов», разворачивающейся вокруг наступающего «трансферта власти» перед завершением путинской эпохи. И точно так же, как пока невозможно предсказать исход этой битвы между большими генералами, невозможно предсказать ее и среди генералов в рясах. Шансы сторон пока одинаковы.