Диджей в палатке для бездомных

Родители развелись, когда мальчику было два года, так что отца он не помнит. Мама работала фотографом в газете «Рыбак Эстонии». Алеша учился сначала в русской школе, потом в эстонской, тоже увлекся фотографией. Любил снимать город, залив, певческие праздники, портреты людей. Фотография из увлечения быстро стала профессией: снимки 16-летнего парня публиковались на первых полосах русскоязычной эстонской прессы.

Он вспоминает, как ездил вместе со съемочной группой «Трех мушкетеров», когда они работали над продолжением фильмов «Двадцать лет спустя» и «Десять лет спустя», по старинным крепостям в пригородах Таллина. Но ни одного снимка, даже со съемок осады Ла-Рошели, у него не осталось, они хранились у мамы. Алексей показывает несколько юношеских черно-белых фото — старый город, море, лица людей. Они из девяностых годов: из времени, когда он даже в страшном сне не мог представить себе тент армейской палатки над головой, двухъярусные кровати, трость, без которой в сорок пять лет не сможет ходить.

Потом молодой человек увлекся музыкой, освоил звукорежиссуру, стал популярным диджеем. Говорит, что умел завести публику, да и до сих пор мог бы, но не дорваться до работы. Ставил всё: евродэнс, хаус, русскую и эстонскую танцевальную музыку. Он до сих пор уверен, что диджей — это не мальчишка, а профессионал, разбирающийся в тонкостях вкусов публики, чувствующий, что пойдет, а что — нет.

Алексей работал в клубах, а мама его к тому времени вышла замуж и уехала на Украину, в Черновцы. В конце 90-х он с женой и маленьким сыном тоже решил туда перебраться. У Алексея был так называемый серый паспорт (выдается лицам, не имеющим гражданства, проживающим на территории Эстонии. В основном бывшим гражданам СССР.— Прим. ред.), но это ему нисколько не мешало. О гражданстве не думал, хотя экзамен по эстонскому не был преградой — говорит на нем свободно, справедливо считая, что надо знать язык страны, в которой живешь.

На Украине все пошло не так, как мечталось. Умерла мама, с отчимом хороших отношений не было, потом он и вовсе исчез. Семья Алексея тоже развалилась — он встретил другую девушку, и жена с малышом вернулась в Эстонию, где снова вышла замуж. Последний раз они созванивались лет шесть назад.

В 1999-м Алексей переехал со своей девушкой в Петербург. Снял квартиру, стал работать по клубам диджеем, и все было хорошо. Только свой «серый» паспорт Алексей в консульстве Эстонии не продлил. И оказался человеком без документов и гражданства. Тогда его это обстоятельство не очень беспокоило. Хотя теперь понимает, что, конечно, свалял дурака. Жизнь в Петербурге текла с переменным успехом: он вновь остался один, расставшись с девушкой, но была работа, а значит и деньги на жилье. Он смог держать удар, даже когда несколько лет назад ему поставили диагноз — рассеянный склероз. Начал прихрамывать, пошел к врачу, благо деньги были. В Военно-медицинской академии поставили диагноз, назначили лечение. Стало получше. Свыкся с мыслью, что рассеянный склероз не лечится, а лекарства лишь замедляют развитие болезни.

Потом Алексей потерял работу — клуб у метро «Академическая» закрылся. Денег не стало, с квартиры пришлось съехать. Пойти было некуда: вокруг быстро образовалась пустота, все петербургские приятели куда-то испарились. Он стал жить на черной лестнице дома, где снимал жилье последние 14 лет. Говорит, что такого жуткого опыта никому не пожелает. Элементарные вещи — помыться, в туалет сходить, побриться — превратились в проблему.

Эстонские друзья подкинули денег и помогли снять комнату в общежитии, но перед чемпионатом мира по футболу всех беспаспортных из петербургских общаг выкинули. Алексей вернулся было на черную лестницу, но ему кто-то подсказал, что можно пойти в «Ночлежку». Приют всегда переполнен, его отправили к мальтийцам, в утепленную армейскую палатку, куда принимают бездомных инвалидов.

Беседовали мы с Алексеем о жизни, сидя во дворике у стенки биотуалета, напротив входа в палатку, зажатую между автомобильной и железной дорогами. День был теплый, сидеть в душном помещении палатки с кроватями в два яруса и вечно работающим телевизором не хотелось. Алексей очень благодарен и «Ночлежке», и Мальтийской службе помощи, что поддержали и дали эту тентовую крышу над головой.

Мысль вернуться домой, в Эстонию, не дает покоя. Но как это сделать без документов и вообще без всякого гражданства? Узнавшие о судьбе русского эстонца журналисты портала DELFI не только написали о нем, но и помогли ему устроить встречу с генеральным консулом Эстонии в Петербурге, написать необходимые заявления, чтобы начать процесс восстановления вида на жительство в Эстонии. Также Алексей написал заявление в департамент полиции и погранохраны, чтобы нашли его отца. Потому что для получения срочного вида на жительство по эстонским законам нужно приглашение от родных. Отца нашли, отправили ему письмо. Но ответа нет, тот на связь не выходит, а идти к нему и просить — нет таких компетенций у чиновников, все решается лишь письменно. Журналистам DELFI отец Алексея тоже не ответил. А взрослый сын Никонорова сказал, что никаких бумаг подписывать не будет, потому что отец — чужой ему человек.

Вот так человек и завис между мирами, в армейской палатке. Михаил Калашников, координатор Мальтийской службы помощи, говорит, что обратился в УФМС, чтобы попытаться отправить Алексея в Эстонию в рамках программы реадмиссии. Пока тишина.