Настройщик

Нет, но нам надо все-таки наконец понять, что происходит в лысой и бритой продолговатой голове каталонца по имени Пеп, который как по волшебству выигрывает чемпионаты разных стран и не раскрывает секрет своих непрерывных успехов, так что мы недоуменно пожимаем плечами и спрашиваем сами себя: «Как? Ну как он это делает?»

Есть тренеры, которые ставят командам свой фирменный футбол, имеющий яркие отличительные признаки. У Клоппа есть прессинг, агрессия, экспрессия и драйв, доходящий до экстаза. У Симеоне есть рецепт непробиваемого бетона и умение сжимать зубы в борьбе. У Зидана есть классическая основательность дела.

Сэр Фергюссон, даром что шотландец, ставил типично английский футбол, в котором края работают как поршни, а центр как кувалда. Он опирался на Англию и традицию. Магат, тиран и садист, заставлял игроков бегать на лыжах и нагружал их забегами и рывками так, что их рвало после тренировок. Понятное дело, в нем, оравшем на президента клуба, пришедшего посмотреть на тренировку: «Чего приперлись! Убирайтесь в офис!» — жил дух немецкой дисциплины и прусской казармы. Раньери, униженный и почти уничтоженный неудачами, в свой единственный великий сезон совпал с командой и расположением звезд. Это можно понять. Но Гвардиола, трижды выигравший чемпионат Испании, трижды Германии и дважды Англии, откуда он берет свою игру, на что опирается и с какими звездами совпадает постоянно?

Это он в «Барселоне» придумал играть во владение мячом. Надо взять мяч и не отдавать его сопернику. Видите, как просто. Пока мяч у нас, нам ничего не грозит, а мы можем сделать все что хотим.

И есть же ведь и иная теория, восходящая к Лобановскому, который считал, что процент владения мячом не имеет связи с результатом матча. В так называемой «выездной модели» Лобановского инициатива и мяч отдавались сопернику, а победа достигалась одной или двумя отрепетированными до автоматизма контратаками. Лобановский, этот анти-Гвардиола, был бы возмущен длительным горизонтальным перепасом, который практиковала «Барселона». Но она побеждала всех.

Моуриньо, оригинал этакий, тоже считает, что владение мячом ― лишняя головная боль. Если мяч у нас, у нас проблемы. Пусть лучше проблемы будут у них. Пусть лучше они ошибаются, а мы будем ждать их ошибок.

Но дело в том, что команды Гвардиолы не ошибаются. Или почти не ошибаются. Тут мы подбираемся к сути его игры, к его методике и практике, к его корневым мыслям. Он не великий философ игры вроде Михелса, который придумал тотальный футбол с его сплошным движением и постоянной сменой позиций; он не безумный мотиватор, как Клопп, который умеет вдохновить своих людей на подвиг; но он выдающийся технолог, который умеет собирать и настраивать безукоризненные футбольные механизмы.

Это не одиннадцать игроков, это одиннадцать людей, сросшихся в одно сверхсущество, бегущее двадцатью двумя ногами. Это не одиннадцать мозгов, пусть даже думающих одну мысль, нет, это один супермозг, управляющий всеми сложными маневрами команды. И при этом нет никакой обезличенности игроков, Компани это Компани, де Брюйне это де Брюйне, они сохраняют себя и все-таки являются частью той идеальной машины, которая придумана Гвардиолой.

Я с наслаждением смотрю не только на голы Агуэро, но и на то, как он встроен в командную игру. Как мастерски Кун Агуэро, друг Месси, прячет себя в игре в зоны невидимости, чтобы вдруг вырваться из них в искомую точку гола! Это Гвардиола научил его.

Как хорош молодой Зинченко, про которого, однако, было странно узнать, что Пеп взял его в «Манчестер Сити». Чем он так хорош? Теперь мы видим, чем: он точно встал на предназначенное ему место, встал как влитой. Гвардиола знал это заранее.

Есть футбол, имеющий национальные черты, на него так интересно и приятно смотреть. Игра «Аякса» наполнена ветром с моря и голландским богемным артистизмом. Мореплаватели Якоб Лемер и Вильгельм Схаутен, хотя и не знали в семнадцатом веке футбола, поняли бы ее. В игре «Реала» ощущается величие Испании, ее королевская традиция. Испанские Карлы и Фердинанды болели бы за «Реал» (но Сервантес ― за «Барселону»). Да и самая последняя из команд английской премьер-лиги дышит Англией, живет Англией и показывает, что такое Англия. Но не таковы команды Гвардиолы. Они лишены национального. Переходя из страны в страну, он не обращается к корням и традициям и не ищет в них опоры;

В глобальном мире компьютеры не имеют национальности, технологии распространяются без границ, а демократия является универсальным мотором общества. Также и футбол Гвардиолы, он принадлежит не какой-либо стране, а всей современной постиндустриальной цивилизации микрочипов и ярких одежд, в которой границы отменены, контакты мгновенны, а традиционное государство смешно, как бронепоезд Ким Чен Ына.

Странно было смотреть на «Баварию» Гвардиолы, которая играла в мелкий пас и местами напоминала «Барселону». Мне не нравилась эта «Бавария». В ней не было Баварии, в ней не было Мюнхена, в ней не было Германии, в ней не было сурового немецкого дранга, который был когда-то в Мюллере и Руммениге. Она стала как будто бы ниже ростом, мягче, пластичнее и южнее. Из команды словно вынули ее исконную душу, ее человеческую начинку, и вставили точно работающий механизм Гвардиолы. Но эта «Бавария» побеждала.

Все команды Гвардиолы побеждают, потому что он мастерски умеет отлаживать и настраивать их. В этом его секрет. Отладка как акт созидания, сборка как творчество, нахождение равновесия и искомой плотности игры как главное умение тренера, который называется тренером только по старинке, а на самом деле является демиургом времени, конструктором темпа и системным архитектором линий.

И Гвардиола, кстати, не кричит. Он молча стоит на бровке в своей длинной серой кофте, молча смотрит черными живыми глазами и молча впитывает происходящее всем собой. Счет, конечно, важен, очень даже важен, но при этом он не важен, потому что Гвардиола отлаживает игру при любом счете, даже при счете 6:0 против «Уотфорда». Что тут еще настраивать, когда победа очевидна? Но он подзывает Стерлинга к себе и говорит с ним, словами что-то подкручивая в нем и производя тонкую настройку его действий.