Лиля Брик в ярко-зеленой норковой шубе, Пиковая Дама Кутузовского проспекта 1970-х, сидит на мраморном подоконнике гастронома в высотке «Украина», быстро-быстро жуя сырок в шоколаде и звонко радуясь: «Какой свежий!»
Майя Михайловна Плисецкая в балетной гримерке царским жестом вынимает из ушей бриллианты на шесть каратов и кладет их на ладонь юной угловатой Сильви Гиллем.
Алла Демидова и Владимир Высоцкий держат под током «Вишневый сад» Анатолия Эфроса 1975 года: и читатель 2019 года почти видит давно развеянную мизансцену старой «Таганки». Через три с лишним десятилетия, через сотню страниц —Елизавета Боярская, Ксения Раппопорт и Данила Козловский так же держат под током «Вишневый сад» Льва Додина.
А вот Михаил Барышников играет в спектакле Дмитрия Крымова «В Париже» по рассказу Бунина. Играет подтянутого седого генерала из первой эмиграции.
«На финал Алексей Ратманский поставил ему танец с шинелью. Той самой, серой на красной подкладке, которую прижимала к себе после похорон рыдающая Ольга Александровна. Но в спектакле никто не рыдал. Просто Барышников делал несколько острых точных па, как будто набрасывал предсмертную записку с последними распоряжениями. А потом падал быстро, буднично и как-то совсем не по-балетному.
Мне потом Крымов рассказывал, что по его замыслу Барышников должен был падать раз семь. Как в «Кафе Мюллер» у Пины Бауш. Но тут он остался непреклонен: «Я смогу это сделать только один раз».
Сергей Николаевич — театральный критик и эссеист, столп журналов «Домовой» и Citizen K, с 2009 года — главный редактор журнала «Сноб», ведущий программы «Культурный обмен» на ОТР. Но том его эссе, записок, мгновенных портретов лиц и времен — прежде всего, проза. Проза о театре. Театральная Москва (с широчайшим шлейфом — от набережной Фонтанки до переулков Марэ) похожа в книге Николаевича на цепочку фарфоровых фигурок Пьеро-Коломбина, на дивертисмент судеб, на экзотический птичник и труппу шапито. Среди тех, кого автор не только видел на сцене, но и внимательно наблюдал, — Родион Щедрин и Олег Ефремов, Изабель Юппер и Рената Литвинова, Наталья Крымова и Белла Ахмадулина, Ангелина Степанова и молодая команда «Гоголь-центра», Инна Чурикова, Нина Усатова, Алиса Фрейндлих, Андрей Могучий…
Но фон дивертисмента — река времен. В переулке за Тверским бульваром, в коммунальной комнате висит портрет Алисы Коонен кисти Якулова, и клубится память о Камерном театре Таирова. Плисецкая объясняет съемочной группе ЦТ 1981 года пластику балета Щедрина «Чайка».
«Оказалось, что все из детства, из военной юности. Это память о тех бесконечных диалогах, которые велись через стекло вагонов на бесконечных перронах и полустанках… И Майя их тут же показала. Эту забытую азбуку разлук, встреч, прощаний помнила только она одна».
Герой одной из лучших глав («Без вины виноватый»), забытый нашим нарядным и безжалостным городом художник-стилист раннего театра Виктюка Лев Новиков «подновляет фреску» актерского лица, празднует сизифов труд многочасового грима («фреска», понятно, будет смыта после спектакля), прогрызает ходы в спецхран Ленинки (где, оказывается, под замком жили не только труды Бердяева, но и журнал Vogue).
«В сущности, он из любой советской гражданки мог сделать и вамп, и Лолиту, и Одиллию, и Одетту, и Любовь Орлову, и Грету Гарбо».
«Дух распада, безумия и надежды девяностых»,пионеры-герои и жертвы раннего русского гламура, его красные сполохи, серебряные шары и плохо пришитый бисер — фон портрета.
В целом же — из глав, как из прорепетированных с каждым персонажем отдельно мизансцен, — складывается спектакль Москвы рубежа веков. Или work-in-progress этого спектакля.
___
*Николаевич С. Театральные люди. — М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, Сноб, 2019. — 491 с.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»