Впрочем, в последние годы Москва как будто вспомнила о Шикотане, где стали появляться социальные объекты, восстановления которых жители ждали сразу после разрушительного землетрясения 1994 года. Но катастрофическая ситуация с жильем никуда не исчезла — многие уже 25 лет живут в разваливающихся напополам гнилых бараках и в строительных контейнерах.

Именно поэтому на острове по-прежнему популярна идея отдать Шикотан Японии, получить от нового хозяина острова компенсацию и уехать на материк. Специальный корреспондент «Новой газеты» Илья Азар составил исчерпывающий путеводитель о достопримечательностях Шикотана и его жителях.

По меркам Центральной России Малокурильское — это очень зажиточное и прогрессивное село. Здесь есть ресторан, бар, две гостиницы, отделение «Сбербанка» с банкоматами и очень много магазинов, где можно расплатиться с помощью Apple Pay. Нет только новых домов и асфальтированных дорог.

У туристов и командировочных, оказавшихся на Шикотане, выбор небольшой. Самая крупная гостиница — это «София» в Малокурильском. Тут по-домашнему: обувь надо оставлять при входе, хозяйка отеля сама готовит завтрак и ужин (например, салат из свежего гребешка или уху из корюшки). При гостинице есть продовольственный магазин и пекарня с вкуснейшими булочками с маком.

«Раньше у нас была только пекарня, но потом мы сделали гостиницу, потому что приезжавшим на остров негде было жить. Шесть лет гостиница работает, а я все никак ремонт не могу сделать, потому что она без конца полная», — рассказывает Лариса Леонидовна Мекерова, приехавшая на Шикотан в 1979 году.

По ее воспоминаниям, в советское время на острове жилось лучше. «Тут столько туристов было, боже мой! Немцы, эстонцы, латыши! Киностудия Довженко не вылезала отсюда, Сенкевич сколько раз тут был. Сюда причаливали пятипалубные корабли, а воды в бухте было не видно из-за судов. Вот бы у нас порядок и красоту навели, чтобы туристы ездили», — мечтает Лариса Леонидовна.

В «Софии» часто останавливаются журналисты, поэтому говорить о своем отношении к статусу Курильских островов Ларисе Леонидовне не впервой.

— Отдать Шикотан? Нет! У меня столько родных на войне погибло. Но наши не подпишут [мирный договор], поэтому и говорить не о чем. Лучше бы мы Хоккайдо тогда забрали. Был бы Сталин, давно бы уже забрал, — говорит она и смеется.

— Зачем вам Хоккайдо-то?

— А японцам зачем Шикотан? (в начале 2019 года в прессе активно обсуждалась возможность передачи Японии островов Малой Курильской гряды — прим. «Новой газеты»). Мне Хоккайдо не нужен, но я считаю, что Япония шла на нас войной, и мы, сколько смогли, столько и отвоевали территорий. И до свидания. Курилы раньше все равно были под российским статусом, а потом особо больших поселений на Шикотане у японцев не было. И почему Аляску нам американцы не отдают, если ее только на 100 лет продали?

Правда, когда разговор касается современных шикотанских реалий, ядерный патриотизм Ларисы Леонидовны быстро рассеивается. «Ничего мы тут не видим хорошего. Все деньги районный центр (имеется в виду остров Кунашир и поселок Южно-Курильск — прим. «Новой газеты») забирает, а тут ничего не делается. На курильскую программу уже 12 лет миллиарды выделяются, а Шикотан с Кунаширом или Итурупом невозможно сравнить, — жалуется она. — Журналисты же приезжают и только про отдачу островов пишут, хотя надо писать про людей, про то, что для нас ничего не делается!»

По словам Ларисы Леонидовны, люди на Шикотане боятся сказать приезжим правду. «А когда мы между собой собираемся, то все говорят: «Пусть бы быстрее отдали нас, хоть бы что-то японцы сделали тут». Обидно, что такой маленький островок, из которого можно конфетку сделать, прозябает», — сетует хозяйка гостиницы.

Ее она, кстати, продает. «Я домой хочу, моя родина — Истра, я там родилась. А здесь мне уже ничего не надо», — объясняет она свое решение.

— Что они делать будут, я не знаю. Они не решили еще. Захотят — пусть работают, а не захотят — мне все равно. У меня муж заболел, и я его хочу вывезти отсюда, потому что здесь его лечить невозможно (см. статью «Участковая больница»), — отвечает Лариса Леонидовна, а я прошу ее принести еще одну булочку с маком.

В 1994 году на Шикотане произошло событие, определившее судьбу острова и его жителей на все последующие годы. В результате мощного землетрясения с магнитудой 8,1 по шкале Рихтера было разрушено почти 400 домов, без крова остались 2500 семей, погибло три человека (по рассказам местных, двух военных придавило козырьком, а ребенку в висок прилетел кирпич).

Пострадала и школа в Малокурильском. Детей временно отправили учиться в детский сад, состоявший из нескольких старых одноэтажных строений. Одно из них с гнилыми досками и забитыми фанерой окнами все еще стоит в Малокурильском немым укором всей российской власти.

Строительства нового здания дети ждали 24 года. «Мы учились в коридорах, в спортзале, поэтому спортом занимались на улице. Окна были заклеены, и, хотя топили, было прохладно», — рассказывает ученица 10-го класса Рамина Асфандиярова.

Тяжело жилось на Шикотане в 90-е и в начале 2000-х не только детям. «Мы три года после землетрясения вообще никому не нужны были. Бабурин и другие приезжали сюда агитировать за отдачу островов. Три года свет давали на два часа утром и вечером, а кушать мы готовили на улице. Жили в палатках или в будках на улицах. И никому до нас дела не было, всем было по фигу. Это сейчас лучше стало, потому что кэгэбэшник у власти», — вспоминает Лариса Леонидовна из «Софии».

В открывшейся в 2018 году средней школе в Малокурильском сейчас учатся 195 детей. Проводящая экскурсию по зданию замдиректора Ирина Илларионова делает это с заметной неохотой. «Мы уже устали от журналистов — такое чувство, что наша школа — объект вселенского значения. Но уже есть много минусов, — говорит она и показывает на ржавчину на двери в столовую. — Вот какие материалы закупают для школ!»

Родители десятиклассницы Рамины работают в органах, поэтому ее взгляд на курильскую проблему от федерального не отличается ни на йоту. «Я лично считаю, что Курилы — исконно русские и должны оставаться нашими, а поведение Японии не понимаю, ведь мирный договор уже подписан (на самом деле нет — прим. «Новой газеты»), — говорит она.

— Может, и еще какие территории исконно наши?— уточняю я.

— Если смотреть исторически, то очень много территорий принадлежали России, но были по разным причинам переданы другим государствам. Надо тщательно углубляться, чтобы понять, что по закону принадлежит России, а что нет, но это будет решать наше правительство.

При этом Рамина интересуется японским языком и культурой, ездила в Токио и Саппоро. В Москве пока не была, но скоро планирует, чтобы попробовать там поступить на журфак МГУ. «Потом я хочу вернуться сюда и писать про свой остров. Долг жителей Шикотана просвещать других россиян о Курильских островах! Очень интересно, что станет с нашими островами в будущем. Ведь тут с каждым годом становится лучше. Построена новая школа, скоро будет новый Дом культуры (см. статью «Дом культуры»), Интернет стал очень хорошо работать. Думаю, это не будет прекращаться», — уверенно говорит Рамина.

«К нам попасть просто, а выбраться очень сложно», — усмехается Микаил Дудаев, владелец главного на Шикотане магазина электроники. Есть еще палатка с мобильными телефонами в Крабозаводском, с презрением говорит Дудаев, но там девушка просто продает товар, ничего не сможет объяснить.

Джохару Дудаеву Микаил не родственник, но родился и вырос он в Чечне. В 1986 году сестра Дудаева, работавшая на Шикотане, пригласила Микаила в гости. Он приехал осенью, причем, как выяснилось уже на месте, на последнем в летнем сезоне корабле (в советское время зимой с Шикотана выбраться было невозможно). «Ну не на шее же у сестры сидеть? Я пошел на рыбзавод работать. И если в Чечне, где я на консервном заводе работал, я получал 100–110 рублей в месяц, то тут за 10 дней мне дали 700 рублей!», — рассказывает Дудаев. Конечно, он задержался подзаработать, а в итоге остался навсегда.

После того как заводы по переработке рыбы на Шикотане встали (см. статью «Завод «Островной»), Дудаев перешел на работу в жилищно-коммунальное хозяйство, а в 2008 году открыл магазин. «В том же году на Шикотане появилась первая мобильная сеть, «Билайн», и когда мы открылись, то перед магазином вся улица была забита народом. Все пришли за первыми в своей жизни сим-картами и телефонами», — вспоминает Дудаев.

«Техномир» быстро стал для Шикотана местом, где можно почувствовать себя частью большого мира, а не жителем маленького острова на краю света. «Мы как энтузиасты лет 7–8 назад, когда «ешка» еле-еле пробивалась, поставили тарелку, вай-фай раздавали, карточки выпускали для народа. Люди от нас выходили в Интернет (в гостинице «София» вай-фая нет и сейчас — И. А.). Где такое в России-то вообще было?» — с гордостью говорит чеченец.

Сказав это, он включает свой «айкос» (модное в Москве и крупных городах устройство наподобие электронной сигареты). «Я первый его привез сюда. В Японии увидел в позапрошлом году и заинтересовался. Попробовал — понравилось. Сначала на меня все смотрели как на дурачка, а сейчас я уже подсадил на него всю нашу верхушку», — рассказывает Дудаев. Правда, пока «айкос» у него не продается — компания не отвечает на заявку «Техномира».

А еще Дудаев, как шутят про него местные, единственный в России чеченец, который знает японский язык. Он занимается приемом на Шикотане японских делегаций по безвизовому обмену (подробнее о нем в тексте «Новой газеты» про соседний остров Кунашир).

Интерес к японскому языку у Дудаева появился еще в советское время: «Тут раньше российское радио почти не ловилось, только японские радиостанции. Бывало, включишь, а они болтают там чего-то. Интересно было. Ну а потом, в 90-е, начали приезжать из Японии учителя, — рассказывает он. — И если бы я в те времена не отвлекся на это, то отвлекся бы на алкоголь. Тут зарплату не платили, продуктов не было, семью кормить было нечем. Безысходность была полнейшая, и народ глушил водку. Я иногда думаю о том, какой это для приезжавших японцев был шок, что мы еду для них готовили тогда на улице».

Дудаев открыл в селе курсы японского языка, на которые ходило человек 20, но забросил их, когда начал заниматься бизнесом. «С японцами меня много чего связывает, по-дружески, но это не означает, что я за передачу острова японцам. Дружба дружбой, а табачок врозь», — предупреждает он.

— А почему?

— А как иначе, если здесь у меня родились сын и дочка, тут похоронены мои родственники. Это ведь такая же наша земля, как и бывших жителей-японцев.

Хозяин магазина «Техномир» уверен, что «хитрый политик Путин» острова не отдаст, а даже если и захочет, то ему не дадут военные. «Мне как главному по приему японских делегаций один военный рассказывал, как они сломали Ельцину самолет, чтобы он не полетел подписывать договор, когда уже все было оговорено», — уверяет чеченец.

— А вы японский учили не для того, чтобы с ними общаться, если отдадут остров?

— Японцы очень хорошие, дружелюбные и гостеприимные, но не наши. У них менталитет абсолютно другой, и я когда на месяц на обучение [японскому языку] туда езжу, то под конец уже тяжко, — говорит он и приводит пример различий в менталитете. — Я как-то вез японских учителей на мыс Край Света (см. главу «Край света») по нашей узкой дороге. Встретился нам грузовичок, а у нас же все по-простому: он в кусты сдал, а я проехал мимо. Смотрю — японец-то сидит с круглыми глазами. «Японские водители так бы не смогли разъехаться», — говорит он, а я давай смеяться: «Японцы построили бы двухполосную дорогу и так делать бы не пришлось».

Сейчас главный в магазине — сын Дудаева Ахмад. «Мы его отсюда выталкиваем, но он сам не хочет уезжать. Он все продумывает, заказывает все эти новые веяния. Я-то уже старый», — признается Дудаев-старший.

Ахмад родился на Шикотане в 91 году, уехал учиться в институт во Владивосток, но вскоре перевелся на заочное и вернулся домой помогать родителям. «Я искал поставщиков в Москве и Питере, чтобы напрямую договариваться об отсрочке, ведь пока сюда доставишь, пока продашь. Оптимизировал все процессы, и сейчас у нас цены близкие к сахалинским», — рассказывает Ахмад и хвалится, что «Техномир» первым на острове ввел оплату картой, первым повесил над входом модную бегущую строку, первым ввел систему кредитования: «Раньше тут все продукты в долг набирали и их записывали на листок».

К передаче Шикотана Дудаев-младший также относится отрицательно, да и не верит в такой сценарий («если в 90-е не отдали, когда все рассыпалось, то сейчас это совсем маловероятно»), но мечтает хотя бы о зачаточной совместной экономической деятельности. «Мы лет десять назад хотели проводной Интернет из Японии притащить, но им же запрещено на Курилах работать. Поэтому у нас нет даже базового сотрудничества, просто торговли продуктами какими-то», — говорит он.

То, что происходит на Шикотане сейчас, Ахмада удручает. Раньше он был диджеем в местном Доме культуры и на вечеринках «давал копоти», но сейчас его ровесников на Шикотане почти не осталось. «Вымирает остров (до распада Союза здесь жило в три раза больше человек— прим. «Новой газеты»), и все. За 20 лет ничего же не изменилось, ничего заметного не сделали. Мы необычная такая деревня, на которую миллиарды выделяются, но ничего не происходит», — говорит Ахмад.

То, что недавно в Малокурильском сдали новые школу и детский сад, а в Крабозаводском — большую больницу, это, конечно, неплохо, но это, по мнению Ахмада, должны были сделать еще в 90-х. «В 95 или 96 году надо было их восстановить, а они этим кичатся, будто только построили. А то, что люди живут в бараках больше 20 лет (см. статью «Бараки-малосемейки»), — это как бы ничего! Мы как самый уродливый сын в семье, только в последний момент обращают на нас внимание и какие-то крохи отдают», — говорит Дудаев-младший.

Как и многие на Шикотане, он кивает на Южно-Курильск. «Вот идут к нам два автобуса для детей, а Южно-Курильск стопорит и к себе их забирает. Должны были построить бассейн у нас, а построили в Южно-Курильске. У нас ни одного общественного места нет, сквера даже, а в райцентре все есть», — жалуется он.

Особенно шикотанцев почему-то раздражает, что на центральной площади Южно-Курильска даже тюльпаны высаживают. Один чиновник на Кунашире мне так ответил на претензии жителей Шикотана: «Там считают себя обиженными и обделенными? Да, они отстают в развитии, у них не велось строительство жилья и нет дорог. Зато у них больница какая! Но не все так быстро делается. В конце концов, есть понятие районного центра, но они этого понять не могут. Шикотанцы — сложноватый народ. И вообще, кто им мешает по Интернету заказать луковицы тюльпанов-то?»

По Шикотану Дудаевы ездят на машине с чеченским флагом, на холодильнике в магазине висит магнит с Рамзаном Кадыровым.

— Вы патриот Чечни?— спрашиваю я Дудаева-старшего.

— Я в Чечне не был до позапрошлого года 16–17 лет, и изменения там произошли офигенные. Я даже не ожидал. Думал, что это в Грозном все отстроили только для показухи, но поехал в родные Самашки, а горная дорога туда, по которой две-три машины в день ездят, покрыта новым асфальтом, разметка новая, все идеально.

— И все довольны?

— Ну, кто ближе к Кадырову, тот доволен, а кто подальше, тот нет, да и 20 % в фонд платить — это неправильно. К тому же у чеченцев не принято так восхвалять отца.

— А не захотелось вернуться в такую красоту?

— Захотелось, но я уже обрусел. Мне тяжело будет вернуться обратно в те рамки и законы, которые там нужно соблюдать.

Когда на Шикотане произошло землетрясение, Микаил Дудаев был в отпуске в Чечне. Домой он попал не сразу, потому что по пути на Курилы узнал, что в Чечне началась война, и вернулся назад вывозить мать. Дом, в котором он жил на Шикотане, не пережил землетрясение, а взамен ему, как и многим другим шикотанцам, выдали временный контейнерный домик (вроде тех, в которых живут рабочие на стройках).

Расставили контейнеры в глубине поселка на низменном, беззащитном перед цунами, пустыре. Почему микрорайон прозвали «Гренадой», непонятно, но возможно, в честь одноименной советской песни на стихи Михаила Светлова (в ней речь идет об украинском солдате, поющем про испанскую Гранаду, а на Курилах очень много выходцев с Украины).

Немногие из живущих в контейнерах хотят общаться с журналистами, а пускать нас внутрь и вовсе никто не соглашается. Отказывается от съемок и местная жительница Валентина: «Родственники увидят и подумают, что я бомжиха. Я же им не говорила, что в таком доме живу, а если покажут, то какое позорище будет». При этом на фоне других ее контейнер выглядит очень аккуратно.

Она указывает на соседний разваливающийся домик, предлагает его сфотографировать и отправить Путину. «Тогда прямо в болото воткнули контейнеры, насыпали гравия, которого давно уже нет, вместо того чтобы на метр фундамент поднимать. Полы, конечно, начали сразу гнить и проваливаться. Их все регулярно меняют — жить-то надо, а ЖКХ от нас отмахиваются, ничего не ремонтируют. Коммуналку собирают по обычным ценам. Капец вообще», — говорит Валентина.

Когда жителям предлагали въехать в «Гренаду», им обещали, что это временное решение, на 180 дней. И вот, стоя в центре этого контейнерного микрорайона в 2019 году, понимаешь верность русской пословицы «нет ничего более постоянного, чем временное». После землетрясения прошло уже 25 лет, а люди по-прежнему живут в контейнерах, которые ставили на полгода.

Более того, дома эти не числятся ни в одной госпрограмме по расселению, считаются «неучтенным жилым фондом», поэтому и переселять людей никто не обязан. «Наши дома сначала входили в список ветхих домов, а теперь уже нет. Все обещают построить для нас что-нибудь, сейчас говорят, что в двадцать каком-нибудь году», — рассказывает Валентина.

— Ну а вы жаловались кому-то?

— Так все в конторе (имеется в виду администрация— прим. «Новой») знают, как мы живем. До Москвы вот что-то не доходит. Надо к Путину пробиться, что ли. А то смотришь телевизор: и Сирии помогают, и Донбассу помогают, гуманитарка туда идет. А мы? Не по-человечески это.

Уезжать с Шикотана Валентина при этом не собирается. Надеется, что все-таки переселят, да и знакомые попробовали переехать, но уже вернулись: «Отсюда стараются не выписываться, ведь если так сделать и уехать, то нашу сахалинскую пенсию в России никто платить не будет».

Тезка Валентины тетя Валя, возможно, главный ньюсмейкер «Гренады». По словам многих местных жителей, федеральные телеканалы, когда приезжают на Шикотан, требуют показать им «позитив», а тетя Валя, хоть и живет в контейнере, много смотрит телевизор и очень любит российского президента.

— Вы с какой программы? — строго спрашивает она.

— Мы из «Новой газеты».

— Это меня не устраивает. Мне или Первый канал, или НТВ, или «Россию-24» — говорит она разочарованно, но разговор продолжает. — Где вы видели, чтобы люди жили в вагонах, которые дали еще в 94 году? В 97 году обещали привезти финские домики, но кто же нас переселит из сарая?

— Может, Путин? — предлагаю я вариант.

— Путин за всех не может ответить! Если он в каждую дырочку поедет, то как же он будет руководить государством! — бросается защищать президента пенсионерка.

— Так это не дырочка, а рубежи родины!— возражаю я и спрашиваю у тети Вали, жаловалась ли она любимому президенту на свои условия жизни.

— А что толку? Мне лично вагон нравится. Отопление есть, все есть. Я голосовала за Путина. Я ему верю и до конца буду верить!

— Живя в доме, который 25 лет не расселяют?— поражаюсь я степени народной любви к президенту.

— Живя в этом доме! Ну, провалится потолок, особенно если опять тряханет. Ничего, не страшно. Перееду тогда жить в дом 2 квадратных метра на метр (имеется в виду могила — прим. «Новой газеты»).

— Ничего! Не помрем. Мы живучие, как тараканы!

Тетя Валя уверена, что Путин никогда не отдаст Японии Шикотан, потому что он — Путин. «Ты читал Нострадамуса? — спрашивает она меня. — В Россию придет с севера светловолосый правитель по имени Володимир, и Россия будет сильной, с ней будут считаться. Вы хотите сразу в рай попасть из ада и крылышками махать? Прежде нужно попахать в земле».

— А есть ли у вас в «Гренаде» кто-то, кто не за Путина?— не выдерживаю я.

— А почему вы спрашиваете? Вы либерал, значит! А я терпеть не могу либералов, у меня в желудке от них начинается музыкальный киоск! — говорит она, но беседу все равно не прекращает.

Ее вагончик стоит у самой речки Отрада, которая весной сильно затапливает контейнер, но тетя Валя не унывает. «Да нормально [мы живем], еще хуже этого живут люди! Кому не нравится, пусть на Канары едет. И Путина не ругайте и не трогайте, ради бога. Подождите, начали сажать уже губернаторов и министров. Все потихонечку. С гаком никак нельзя», — продолжает она защищать президента.

На прощанье тетя Валя кричит мне: «Либеральчик мой, пока! Приезжай еще».

Недавно в Малокурильском построили несколько новых трехэтажных домов. Как будто специально их поставили на сопку, нависающую над «Гренадой», чтобы обитатели контейнеров каждый день видели эти новые дома и осознавали, что квартиру в них никогда не получат. Это жилье предназначается для военных, врачей, учителей, других бюджетников и гипотетических местных богатеев.

«Новые дома эти не для нас строят! Для социальных домов у них якобы места нет, а вот для коммерческого жилья есть. И потом, — повышает голос еще одна жительница «Гренады» Наталья Бобрышева, — многие бюджетники свои квартиры сдают, а здесь живут. К военным вопросов нет, им надо жить, у них служба тяжелая». Ей вторит и тетя Валя: «Мне-то оно пофиг, но пенсионеры из «Гренады» жалуются, что в арендных домах в основном родственникам чиновников сдают квартиры».

Дом Бобрышевой сожгли сразу после землетрясения: «Тогда тут многие воровали и, заметая следы, сжигали дома». Ей с мужем как погорельцам дали два контейнера. Они их оттащили чуть подальше, на свободный участок, сами подняли на стулья, сделали пристройку, поменяли крышу. Потерявшим жилье тогда выплатили компенсацию 20 миллионов, но построить нормальный дом на Шикотане на эти деньги было невозможно (многие на эти деньги купили тогда квартиры на материке).

Переехала на Шикотан Наталья в 70-х из Кемерово, муж ее работает смотрителем маяка на мысе Край Света. «[Экс-губернатор] Кожемяко сказал Путину, что у нас все хорошо в Сахалинской области, а мы пишем всюду и звоним, потому что мы на самом деле тут плохо живем!» — рассказывает она.

По словам Бобрышевой, жители «Гренады» уже посылали в Кремль коллективное письмо с фотографиями своего жилья, но ответа не было (см. статью «Кафе «Смак»). Недавно она написала в администрацию президента по электронной почте еще одно обращение.

На Путина местные надеются, потому что, после того как на прямой линии люди пожаловались ему на проблемы, на комбинате «Островной» начали выплачивать зарплату.

«А недавно меня еще корреспондентка «Комсомольской правды» спрашивала: «Ну вы же здесь хорошо живете?» Материал Дарьи Асламовой про Курилы так и не вышел, хотя о том, что этой зимой она побывала на Шикотане, мне говорил почти каждый местный житель.

Внутри дома Бобрышевой, составленного из двух вагончиков, довольно уютно, хоть он и сотрясается от каждого шага. В гостиной на стене висит ковер, на нем болтаются лисьи шкуры, прикреплена икона, а на трюмо выставлена целая батарея японских кукол. «Я в Японии 16 раз была, когда йена дешевая была. Япония живет очень хорошо, чего там говорить», — говорит хозяйка. Раздражает ее, что за участие в оплачиваемой японцами безвизовой программе нужно заплатить в сельсовете: «В последний раз взяли 18 тысяч рублей. За что, не объясняют! А почему я должна им платить, если японцы все оплачивают?»

В построенных же совсем недавно арендных домах, рассказывает Бобрышева, уже начались проблемы: «Там такая сырость, что начинают обои отлетать, плитка». По словам другого жителя Малокурильского Игоря Петрова, в новых домах из-за поспешного строительства очень холодно. «Давления, видать, не хватает в котельной, и люди боятся заселяться. Тем более там уже и трещины пошли», — говорит он.

— Вы с [главой сельского поселения Малокурильское] Усовым, кстати, встречались? — спрашивает меня Бобрышева. — Все отлично, все хорошо, все у нас строится, говорит? Он же бывший военный, он свою квартиру продал в Крабозаводском, а когда два дома на 50 лет СССР поставили лет восемь назад, то он там квартиру за что-то получил бесплатно. Кроме него ж никому не надо!

Всех прибывающих на Шикотан встречают пограничники и сотрудник ФСБ в штатском (см. статью «Вертолетная площадка»). Первые изучают разрешение на посещение пограничной зоны, второй спрашивает меня, в каком ключе я планирую публикацию в «Новой газете». Отвечаю, что в правдивом.

Подвезти до гостиницы предлагает невысокий с хитрым прищуром мужик. «Да не пристегивайтесь, у нас не принято», — говорит он, когда я перебрасываю через плечо ремень.

В принципе, это логично, ведь с 2019 года на Шикотане нет полиции. Если раньше в каждом поселке было по два участковых и дорожно-постовая служба, то теперь их из-за отсутствия преступлений сократили. Функции полиции на острове исполняют сотрудники ЧОП «Форт», то есть фактически на острове действует частная полиция.

На самом деле преступления тут бывают, но их довольно легко раскрыть, так как все всех знают, а бежать преступнику некуда. «Мы домашнюю дверь не закрываем, а вот из магазина у нас как-то украли утюг. Его потом в общежитии предложили кому-то за копейки, и мне тут же позвонили. Откуда еще новому утюгу взяться?» — смеясь, рассказывает Дудаев.

Когда водитель упоминает, что у его заместителя день рождения, я понимаю, что это не таксист.

— А кем работаете?

— Я здесь вице-мэр, — скромно говорит он и представляется Сергеем Усовым, а я замечаю на приборной доске «айкос».

— То есть вы на Шикотане главный?

— Наверное, да.

— И что происходит у вас?

— Живем, работаем, — начинает отвечать он и после паузы продолжает, — строим заводы, жилье, детские садики, школы. Новый завод в Крабозаводском будем запускать (см. статью «Завод «Гидростроя»), да и в Малокурильском строится.

На вопрос об интервью Усов отвечает, что давать их не любит. «К нам тут Life News приезжали, но я с ними разговаривать не стал. У нас американцев не любят, называют «пиндосами», а они же с ними работают», — говорит он.

— Life news? С американцами? — удивленно переспрашиваю я.

— Конечно, информацию туда сливают, — отвечает главный по Шикотану, и я решаю его заблуждение не развеивать. Все равно ведь не поверит — на Шикотане все люди себе на уме.

Газете с русским названием Усов нехотя, но соглашается дать интервью. Выясняется, что вице-мэр не любит еще и японцев. Он считает, что в Токио грязи и бардака больше, чем в России, а на Шикотане вообще лучше, чем в Японии. «Кому-то здесь кажется, что их в Японии ждут с распростертыми объятиями, но это обман. Никому мы там не нужны. Если даже только их бизнес сюда зайдет, то он экономически выдавит людей, поставив их в такие условия, что никто тут не захочет жить. Они пригонят своих специалистов, а мы второсортные будем на их уровне труда», — уверен Усов.

— Нет, но у них свои критерии. Они на стройке друг другу не помогают, а мы по-другому работаем.

— Русские, что ли, плохо работают? Не замечал такого. Мы Крымский мост отгрохали. Он что, плохой? И вообще, меня так воспитали, что врагу нельзя ни пяди земли отдать. Острова наши, а результаты Второй мировой войны пересмотру не подлежат. Если есть желание, пусть попробуют забрать.

— Защита-то хорошая?— уточняю я, потому что на Кунашире военные мне рассказывали, что долго в случае нападения не продержатся.

— Хватит на первое время, а потом Красная армия подойдет, как говорил Мальчиш-Кибальчиш. За нами Россия.

Отставание Шикотана от соседнего Кунашира, чем недовольны жители, главный по острову объясняет закономерным приоритетом районному центру и ничего страшного в этом не видит.

— Я родился в Северо-Курильске, но с 1961 года живу здесь за вычетом учебы и работы, и если сравнивать с тем, что было раньше, то сейчас мы постоянно растем. Все лучше, лучше и лучше. Работа и жилье — всегда первостепенные задачи, но вопрос с детскими садиками и школой на сегодняшний день решен, — отвечает он и с гордостью добавляет, что в Центральной России в таких небольших населенных пунктах такие объекты, как на Шикотане, редко увидишь.

— А вы сами ни на что не жалуетесь?— спрашиваю я.

— Я бы тоже хотел, чтобы жилье начало быстрее строиться, но у нас все упирается в дороговизну. Не каждая компания хочет заходить сюда, ведь тонна цемента во Владивостоке стоит 5 тысяч рублей, а довезти ее сюда обойдется еще в 5 тысяч. Удорожание строительства идет в два раза!

Я интересуюсь у Усова, что он думает про «Гренаду». «Жилье пока арендное строим, но в мае месяце «Сахагрострой» заходит на социальное жилье по программе переселения из ветхого и аварийного жилья», — отвечает Усов, который, по его словам, работает вице-мэром уже 5 лет.

— А «Гренада»?— не даю я вице-мэру (местные, как и сайт мэрии Южно-Курильска, кстати, не считают его вице-мэром) уйти от ответа.

— По домам контейнерного типа вопрос решается. Переселять будем.

— Не могу сказать, потому что этот вопрос был поставлен на уровне правительства Сахалинской области еще при Кожемяко, он решается, и, насколько я знаю, есть слухи, что будут переселять по Курильской программе, — туманно отвечает Усов.

— Потому что так наше правительство в 90-е годы относилось [к людям]. Я слишком маленький человек, чтобы рассуждать об этом. Да, они не попадали под программу, но думаю, что все будет нормально.

— 90-е давно закончились,— напоминаю я Усову.

— У нас всегда все начинается от центра, [а потом расходятся круги], как когда камень в воду кидаешь, — отбивается глава поселения.

Он объясняет, что на Шикотане и в советское время жилось несладко, что его родители приехали сюда на стройку заводов и жили в палатках, что из жилья и потом были только бараки, но люди ехали сюда в первую очередь за зарплатой. «Если по-честному говорить, здесь коэффициент надбавки 2,8, и его платят за разные неудобства», — говорит Усов. По его словам, средняя зарплата у слесарей на острове составляет 60–70 тысяч рублей, а на заводах в период путины рыбообработчики могут получать и 100 тысяч.

По мнению Дудаева-старшего, интенсивное строительство последних лет связано с тем, что Шикотан оказался в центре внимания из-за более активного обсуждения курильской проблемы. «Миллиарды выделялись и раньше, но если раньше деньги втихую рассасывались, то сейчас начали доходить. Не «Гренаду» же России показывать как свое достижение», — говорит он.

По словам Усова, в ближайшие четыре года на острове из-за строительства заводов ожидается прирост населения на 700–800 человек, и для их досуга уже начато строительство сквера и Дома культуры с кинотеатром.

«Вы по объявлению пришли? — встречает нас с фотографом директор малокурильского ДК Валентина Ивановна Шмыгунова и, видя наши недоуменные лица, объясняет. — Мы ищем хореографа на всероссийском сайте.

— Заявка пока пришла одна. От мужчины 49 лет из Тувы. Ну, я ему сказала: «Вам какой смысл сюда срываться, если у вас тоже есть северные надбавки?» Я понимаю еще, когда с материка за нашими зарплатами едут, а ему из-за возраста даже подъемные в 1,5 миллиона рублей не дадут.

Сейчас малокурильский ДК размещается в здании универмага, и хотя здесь есть актовый зал, в целом помещение не слишком подходящее. «Мы как падчерицы. 25 лет нам обещают новое здание, но ничего не дают, да и штат не увеличивают», — жалуется Валентина Ивановна. В этом году начали строить новое здание клуба, но, как это часто бывает в России, не то и не там.

«Мы бы хотели здание в центре города, а в ту яму [в глубине поселка] никто не придет. Там уже заливают бетон, но делают это неправильно. Актовый зал почему-то на втором этаже сделали, поэтому библиотека и кружки оказываются внизу, как бы в полуподвальном помещении», — говорит она. — Я очень расстраиваюсь из-за того, что ничего нельзя по-человечески сделать. Строят же лет на 60, и все эти годы те, кто будут работать в здании, будут проклинать строителей за сырость и плесень».

В ближайшее время Валентина Ивановна собирается на пенсию (к моменту выхода статьи администрация района уже объявила конкурс на ее место). В ее кабинете на стене висят две таблицы с японскими слоговыми азбуками. Здесь Дудаев-старший раньше проводил занятия по японскому языку. Еще на стене висит фотография президента Путина. Российский лидер изображен и на чашке, в которую воткнуты конфеты.

«Не верю я, что 96 % (такие проценты показал опрос ВЦИОМ, который проводился на Кунашире и Шикотане в феврале и вызвал на островах неоднозначную реакцию — прим. «Новой») тут против отдачи, потому что даже грамотные люди говорили, что если им дадут деньги, то они согласны (см. статью «Магазин «Марина»), — говорит Валентина Ивановна.

Она спрашивала о компенсациях в Японии, но ее заверили, что никаких денег давать не будут: «Мне ответили, что мы захватчики, и это проблема нашего государства, как нас вывозить. Да и как можно верить японцам? Они улыбаются, вежливые такие. Но у них такой менталитет, что сзади они при этом держат кинжалы».

Валентина Ивановна очень воинственно настроена не только по отношению к японцам, но и ко всем приезжим. Во-первых, ей не нравится, что строительными работами на Шикотане занимаются «таджики и туркмены». «Им же не надо надбавку платить, вот и нанимают их! Но как можно нанимать людей, которые не умеют работать? Мне вообще непонятно, как можно сделать отопление, которое не работает? Это значит, человек вообще не понимает принципов этой работы», — возмущается она.

Во-вторых, она недовольна, что билеты на судно «Игорь Фархутдинов», курсирующее между Курилами и Сахалином, продают всем россиянам. «Почему не проверяют прописку? В прошлом году я три месяца не могла выехать! Не больной же мне притворяться, чтобы меня посадили на освободившееся место? Должны быть квоты строго для шикотанцев, а то за несколько месяцев уже все билеты раскупают, а мы здесь как заложники сидим», — раздражается директор Дома культуры.

У каждого островитянина есть в запасе несколько историй о том, как они застряли на две-три недели из-за нелетной погоды или льдов и сколько денег на этом потеряли.

— Больше должно быть транспорта просто,— говорю я ей.

— Они уже 40 лет нам обещают. Не знаю, терять надежду или разозлиться. И на кого.

— Когда-то нам предлагали, чтобы мы сами тут управляли, но для этого нужны умные люди. Но молодых нет, а старым уже ничего не нужно. Мне через год 70 лет, и я не собираюсь до 100 лет разруливать проблемы остальных. Инициативных людей тут нет. За 20 лет нищеты и разрухи все спились, а нормальные уехали на материк, — говорит Валентина Ивановна и закольцовывает разговор. — Так что если есть знакомый хореограф, то зовите.

— А что? Живем же! И мне тут нравится. А если все будет хорошо, то будет скучно!

Кто на Шикотане скучает, так это священник Георгий. Единственный на острове небольшой храм Даниила Московского построили в 2003 году. Находится он на самом краю нависающей над набережной сопки. В небольшом домике по соседству отец Георгий живет один, да и прихожан у него немного.

— Служим не каждый день, народу мало. Активных прихожан человек 10–15, но на Пасху и Рождество будет тесновато, — говорит священник.

Отец Георгий сам попросился из Пензы в южно-сахалинскую епархию, а на Шикотане, как он выразился, «им заткнули дырку». Деревянный храм, по словам священника, гниет, поэтому есть планы построить новый: «Пока запнулись о выбор места. Село маленькое и выбор места небольшой. Я нашел одно, но начался вечный конфликт церкви и мирского — там хотят дома строить. Так что, может, будем строить прямо рядом с этим».

— Весело, — отвечает немногословный отец Георгий.

— Я вообще не сторонник сельской жизни, люблю городскую, но главное наполнение не от внешних обстоятельств. Партия сказала «надо», комсомол ответил «есть», — тихо говорит священник.

— Ну не говорить же, что грустно. Погулять хорошо по острову, если повезет с погодой. Мне вот люди помогают. Я же готовить не люблю и отчасти не умею. Мне принесли кусок мороженого мяса, я его кому-то отдал, мне принесли другой, я и его отдал, но мне еще принесли.

— Еще не успел. Хотите?

Пожалуй, единственное на Шикотане место, где можно провести деловую встречу за чашкой кофе и с куском жареного мяса, — это кафе «Смак» напротив спорткомплекса «Шикотан-арена». Вот и с депутатом Совета депутатов Южно-Курильского района от Шикотана Юлией Натенок мы встречаемся именно здесь.

Про депутата мне рассказал Усов, как только узнал, что перед ним журналисты «Новой газеты». Комментарий Натенок в одной из статей он счел вопиюще прояпонским.

— Сказала, что хорошо бы сюда зашли японцы! — поведал он мне.

— Не может быть! Разве так можно у вас говорить вслух? — удивился я тогда.

— Я считаю, что она ненормальная. У нас тут есть небольшая оппозиция, точнее, пятая колонна, которая за понюшку табака готова родину продать.

На самом деле Натенок лишь сказала, что из-за проблем с жильем и дорогой «абсолютное большинство верит, что власть просто ищет удобного момента», чтобы отдать Шикотан, и что самые «непатриотичные на Шикотане — пенсионеры, которые не прочь увидеть хоть какие-то перемены, даже если они будут связаны с японцами».

От этих слов она не отказывается и сейчас. «Я сама против передачи Шикотана, но многим пенсионерам и правда надоело жить в рухляди, надоело по 40 с лишним лет замерзать в аварийных домах. Мы тоже живем в продуваемом всеми ветрами домике. Моя мама против передачи острова, но многие готовы получив компенсацию, уехать отсюда», — объясняет она.

Депутатом Натенок стала осенью 2018 года и пока еще не очень разобралась в особенностях нового дела. «Я занималась бумажной работой в военной части, в марте прошлого года уволилась, и меня просили помочь написать жалобу по поводу аварийного жилья, из которого никого не расселяют. Под обращением к президенту подписалось около 200 человек, мы бумаги везде по магазинам разложили», — говорит она.

— Что все передано в дирекцию Курильской программы, там будут делать изыскания и впоследствии строить дома под ключ. Новый мэр еще говорил, что пятый и шестой арендные дома отдадут под аварийное расселение, но эти сказки мы каждый год слышим.

По ее словам, после землетрясения 94 года едва ли не все дома признали аварийными, но потом «как-то обратно поставили на баланс», обшивают снаружи сайдингом, а внутри ремонт предлагают делать самим. «Я тоже заканчивала школу в бывшем детском саду, барачных постройках 60-х годов с дырой в фундаменте, мой сын в новую школу пошел только в 7-м классе. А ведь японцы хотели нам давно школу построить, но наши власти, видимо, отказались», — говорит она.

Как и в любом селе, в Малокурильском все друг друга знают и не всегда друг друга любят. Например, Дудаев-старший с новым депутатом не разговаривает, потому что она когда-то пожаловалась в полицию, что он продает нелицензионные музыкальные диски.

Тем не менее победа Натенок, у которой не было никакого опыта хозяйствования, показывает, насколько люди на Шикотане устали от невыполненных обещаний. Шла она от КПРФ с лозунгом, который смогла вспомнить, только уточнив в телефоне: «Мне бы хотелось вернуть вам надежду и уверенность, что все-таки можно жить лучше и достойнее на островах». По словам депутата, люди сами попросили ее пойти в депутаты. «Они поверили в меня, потому что совсем разуверились во власти. Усов от всего открещивается, он везде не при делах, будто у него никаких полномочий нет. Все боятся уже жаловаться, чтобы не потерять работу, которой тут мало», — говорит она.

— А ко мне очень много обращаются. Такое впечатление, что я для них спаситель какой-то. Но я же не могу все вопросы людские решить, — объясняет Натенок. Например, в феврале ее просили заставить капитана «Игоря Фархутдинова» попробовать все-таки пробиться к селу по забитой льдами Малокурильской бухте. Тогда решение капитана возвращаться на Сахалин вызвало скандал как на корабле, так и на острове.

На следующий день куда менее мощные суда «Островного» спокойно подошли к причалу, но главный на Шикотане Усов считает, что прав был капитан: «Если он принял решение, то принял, так как он отвечает за безопасность судна и пассажиров».

Кроме «Гренады», на Шикотане есть еще много разваливающегося жилья. Барак на Нагорной улице, который из-за старой облупившейся надписи известен на острове как «Мир детям», производит ночью гнетущее впечатление. В подъезде темнота, повсюду дыры в гнилых досках пола, стойкий запах кошачьего и собачьего дерьма.

«Все бревна гнилые, канализация льется под пол, — рассказывает мне жительница дома Татьяна Вохмина. Она раньше жила на «Гренаде», но поменялась с сыном, чтобы внуки «не дышали говном». — Там тонкие стенки из шифера, между которыми стекловата, но хотя бы своим воздухом дышишь».

— Угол в квартире проваливается, сверху прорывает трубы. Мы делали у себя ремонт, недавно пол отремонтировали за 20 тысяч рублей, потому что он сгнил. Хотя жилье муниципальное, мы каждый месяц платим за квартиру, которую приватизировать нельзя, ведь дом идет под снос, — добавляет ее соседка Светлана Гребенюк, которая ждет этого сноса уже 16 лет.

На втором этаже в коридоре черный после пожара в одной из квартир потолок, но чистить его коммунальные службы и не собираются.

— Да, отправляли президенту письмо, но ответа нет, — говорит Светлана. Она рассказывает, что работает младшей медсестрой в больнице в Крабозаводском и получает около 30 тысяч рублей, а ее соседке Вохминой как машинисту на насосной станции платят 25 тысяч рублей.

— Жильцов тут мало, в основном квартиры давно приватизированы, а хозяева живут на материке, — говорит Вохмина.

—Неправда! Это единицы безграмотные и алчные мечтают что-то получить. Я 50 лет здесь прожила и никому острова не отдам. Как можно такую красоту отдавать? Мне вот даже в этих условиях здесь прекрасно. Главное, чтобы детям зарплату платили, — говорит она.

В доме № 6 ситуация аналогичная. «Три года канализация текла под дом, но ничего не делалось. Мы написали всем домом жалобу, и тогда пришли, дырки в полу забили и сказали, что все сделали», — рассказывает мне жительница этого дома Ангелина (имя изменено, чтобы ее потом не лишили даже такого жилья).

— Лучше бы нас отдали, конечно. Если с компенсацией. Чтобы жилье какое-то [на материке] приобрести. Мы сюда приехали 18 лет назад, а как выбраться, непонятно. Смысл, вообще, в чем? Живу в бараке, дорогу не делают, грязь ужасная, выйдешь с работы, потом отмываешься, дети приходят грязные-грязные, — признается мне Ангелина.

Она первая на острове, кто сказала это мне, журналисту, в лицо, остальные практически одними и теми же словами отвечали, что желающих получить японские деньги на Шикотане большинство, но, вы только не подумайте, они-то сами, конечно, за Россию.

Начальник сельской администрации Усов уверял меня накануне, что больше 90 % местных жителей передачу острова не поддерживают: «Дело даже не в этой земле, а в том, что 200 миль от острова или любой скалы, торчащей из воды, — это экономическая зона России, это рыба и продовольствие». Допустим, но поверить в то, что людям рыбные ресурсы страны важнее собственных жизненных условий, трудно.

К нам в коридор поднимается соседка Ангелины Ольга Петровна(имя тоже изменено) и с готовностью включается в беседу: «Страшно даже людей в квартиру запускать, у нас ужасные условия, ужасные, ужасные».

— Некоторые на Шикотане японцев ждут, а вы? — спрашиваю я.

— Я лично не жду никаких японцев! Я не хочу, чтобы Курилы отдавали, это наша земля, пускай живут наши дети и друзья. Просто условия нужны, а самое главное, жилье!

— Если бы условия были, то, конечно, все бы жили тут, — вставляет слово Ангелина. — К нам приходили журналисты и сказали, что у них задача — снимать позитив.

Но в этом доме снять позитив сможет только настоящий профессионал своего дела с федерального телеканала. Вторая половина дома медленно съезжает с сопки. Жительница еще одной квартиры Оксана показывает, как бутылка очень быстро катится по полу ее комнаты.

— Вы фильм «Дурак» смотрели? У вас же дом рано или поздно упадет!— поражаюсь я увиденному.

— Да, все [власти] знают, но никого это не волнует. Дом уже в подвале подпирали и сказали: «Нормально, жить можно». Власти по херу на людей.

— А толку? Они сказали, что некуда переселять, — домов нет. Инвесторы, мол, какие-то недобросовестные, — отвечает Оксана устало. Ни она, ни все ее соседи уже не верят, что им когда-нибудь дадут другое жилье.

Напротив здания школы в Малокурильском сохранились остатки японского кладбища, куда ежегодно (если позволяет погода) приезжают делегации японских уроженцев острова. Здесь есть несколько сохранившихся с прошлого века памятников и недавно поставленные японцами памятные столбы.

«Этот фрагмент кладбища умножьте на пять. [Уроженец Шикотана] Хироси Токуно показывал, как далеко оно простиралось. Он перенес сюда памятник своего родственника, потому что там, где он стоял, сейчас проходит дорога, а под кладбищем наши сделали штольню, чтобы землетрясения изучать», — рассказывает Игорь Томасон, владелец магазина «Орион» в Малокурильском.

По словам Томасона, в советское время тем более не уважали память о японцах, поэтому «памятники брали, чтобы сделать крыльцо или фундамент для дома». Рядом с японским кладбищем, которое сельская администрация на японские деньги обнесла заборчиком, сейчас устроили кладбище первых русских переселенцев на Шикотан. Одинаковые черные стелы стоят в несколько рядов, но на них почему-то нет фамилий.

В самом центре села, на набережной стоит невзрачное здание размером с небольшой гараж. Если бы не буквы BAR на его крыше, едва ли кто-нибудь решил сюда заглянуть. А между тем это самое (и единственное) злачное место на Шикотане. По пятницам и субботам бар «От заката до рассвета» работает до 5 утра, и пьянки здесь бывают лютые. Продают здесь только баночное пиво и легкие закуски.

Барменша Ольга приехала сюда семь лет назад из Барнаула, вышла замуж за военного и осталась ждать, пока его через два года переведут в другое место.

— Что тут делать? Природа шикарная, но у меня и на Алтае природа шикарная.

— Так здесь тоже моря как такового нет, оно холодное. Просто смотреть на него? Я ни разу не купалась здесь, — отвечает Ольга.

— Как не бывает? Бывает, конечно. Местные здесь как из 90-х. Танцуют, столы переворачивают на раз-два. Тут же три стола всего, а в выходные народ сюда набивается, как селедки в банку.

— Нормально, мы же все друг друга знаем. За шкварник на улицу и пусть там разбираются.

Раньше в гараже был магазин японских товаров «Сакура», и на стене бара до сих пор висит постер с японкой и розовыми цветами, но скоро на ее месте появится другая девушка с волчьим оскалом и надписью «Добро пожаловать в ночь». При этом сам бар расширяется, а к нему пристроят детское кафе с блинами и молочными коктейлями.

В среду вечером в баре пусто, но ближе к ночи заходят два моряка с судна «Гранит», которое выгружает уголь. Они часто бывают на Шикотане и заходят в бар немного отдохнуть от морской качки.

— Здесь дичь, вообще, бывает, — говорит тот, что помладше. Его зовут Влад.

— Народу много своеобразного. Даже можно подраться, если захотеть. Мы в прошлый раз едва не подрались. Тут очень много нерусских рабочих, и эти среднеазиаты прутся в данное веселое заведение, думают, что они здесь хозяева, — добавляет старпом Виталий.

«Шикотан мне больше всего нравится из всех этих островов. Я бы здесь свою старость встретил, приехал бы и потихонечку умирал. Идеально, по-моему. Не знаю, что людей здесь привлекает, явно не инфраструктура, видимо, само это место. А вот если тут Япония будет, то не поеду. Это прекрасная страна, Европа всей Азии, но люди там совсем другие», — говорит Влад.

Разговор заходит о том, что на Шикотане в больнице хоть и есть родильное отделение, но по инструкции всех рожениц отправляют рожать на Сахалин (см. статью «Участковая больница»).

— Это специально сделано, чтобы не рожали на Шикотане, чтобы тут не было местных жителей, — говорит Виталий.

— Нет, чтобы не было прецедента.

— А это уже правительство спрашивайте! Но факт, что здесь почти не осталось местных жителей… И факт, что острова никто не отдаст.

Потом мы едва не начинаем драку, обсуждая то, почему корабль ходит, а человек плавает, и что делает лодка, если сидящий в ней человек гребет руками, — плывет или идет. Расстались, впрочем, приятелями.

Новый директор рыбоперерабатывающего завода «Островной» в Малокурильском Александр Николаев — самый модный мужчина на острове. Он любит много работать и требует этого от других, а отдыхает красиво: в свадебное путешествие ездил во Францию, последний отпуск провел на Бали и в Сингапуре.

«Я рано стал отцом, мне 36 лет, а старшей дочке уже 20 лет. Поэтому и работать начал рано. Вот и сюда я приехал для работы, учредители поставили задачи, и отдыхать некогда», — рассказывает Николаев, который до этого 10 лет отработал морским капитаном.

С местными отношения у Николаева сразу не сложились, и их неприязнь взаимна.

— Мне очень комфортно. Вот только с местным населением тяжело, потому что они меня немножко не понимают. У них чуть-чуть другой менталитет, они не понимают стиль моей жизни и работы. Иногда они встречают меня после работы, уже пьяные, и говорят — пойдем драться один на один. А оно мне надо?

— Не знаю, из-за чего! Они же этого не могут выразить, — несколько снобистски отвечает Николаев.

— Бывает, и в шляпе! Почему нет? Да, вещи у меня не такие,как у них, но я для этого работал и зарабатывал. У меня в одном городе три квартиры, в другом — две, да, я езжу на «лексусе», и жена моя ездит на «лексусе». Но я заработал эти деньги.

Местные жители больше жалуются даже не на причуды богатых, а на то, что Николаев платил местным рабочим мало денег, а потом и вовсе всех уволил. «У меня на заводе зарплата 15 тысяч была, последнее время каждый месяц заключали договор подряда, больничные не платили, в пенсионный фонд не отчисляли. Новый директор пришел, и за тоннаж перестали платить, только часовую, сверхурочные убрали, заставляли работать по 12–15 часов, а платили только за 8 часов», — рассказывает мне бывший сотрудник «Островного» Игорь Петров. Он переехал сюда из Хабаровска из-за полезного для здоровья климата, уже много лет живет в разных разрушенных хибарах, а нормального жилья ему так и не дали.

Николаев признается, что местных на работу вообще брать не хочет. «У меня местных не больше 13 % работает, потому что за 50–70 тысяч они работать не будут, они хотят получать больше, ничего при этом не делать, а с утра еще и выпивать. Я обращался наверх с просьбой шестидневную неделю ввести, а то они в пятницу уходят и в норму только к среде приходят, — жалуется Николаев.

— Ну да, ну да. У него все мужики — алкоголики, а бабы — проститутки, — посмеивается Петров. — Поувольнял всех, кто тут по 40 лет работает, а лучше них никто рыбу не режет.

Николаев предлагает лично показать нам свои владения. Для начала провозит мимо таможенного пункта, который «Островной» открыл, чтобы не растаможивать свое оборудование во Владивостоке. На новой дизельной электростанции знакомит с Артемом, который приехал на Шикотан на своей машине из Белгорода.

— Пьете?

— Как любой нормальный мужик — в пределах разумного. В Белгороде в лесу дорожки плиткой выложены, но работы мало, и средняя зарплата 30–40 тысяч. У меня как главного инженера была 70 тысяч, а тут я получаю сотню.

В советское время на Шикотане работали шесть рыбных заводов, три из них — в Малокурильском. В 70-е годы их объединили в один завод «Островной», ставший крупнейшим рыбоперерабатывающим предприятием Союза. В 90-е годы все постепенно начало разваливаться, и в 2010-м году останки заводов в Малокурильском купили москвичи. «Они только хапали, ездили по Канарам да тут гулянки и пьянки устраивали. Сейчас все поменялось, начали перестраивать завод, и новый директор мне нравится. К людям он хорошо относятся. Общежитие вот построил, а раньше рабочие жили как в тюрьме», — говорит Валентина Ивановна из Дома культуры, редкий на острове сторонник Николаева.

В 2016 году предприятие взяла группа компаний «Дальневосточный рыбак» (головное предприятие базируется во Владивостоке) и решила строить завод с нуля. «С 2010 по 2014-й год тут работали, ничего не вкладывая, поэтому, когда кончилась сайра, все закончилось. Мы два года пытались реанимировать завод, но в итоге решили все утилизировать, потому что для машин 59-го года выпуска нет запчастей и ремонт каждой обходится под полмиллиона рублей», — говорит Николаев.

В феврале 2019 года завод остановил работу, но уже в этом году планирует частично (а еще через год полностью) восстановить консервное производство, а в 2023 году открыться полностью. Пока не появился «Дальневосточный рыбак», завод долго не хотел никто выкупать, потому что потратить на его возрождение нужно слишком много денег. По словам Николаева, «Рыбаку» предложили заняться компанией-банкротом на ВЭФ, чтобы «восстановить былую славу и процветание Шикотана, чтобы тут не было разрухи», от чего компания не смогла отказаться.

— Мы платим налоги в Сахалинскую область, даем работу местному населению, развиваем остров.

— А риски?

— С рыбой это всегда риск, сегодня она есть, завтра нет. Это как игра в карты, — отвечает Николаев и рассказывает, что в конце 90-х и начале 2000-х рыбную отрасль на Курилах убили заводы и браконьеры, переловив все, что было.

Поскольку строить на Курильских островах очень дорого, «Островной» создал строительную компанию самостоятельно. «Сейчас мы делаем берегоукрепление, строим 3-этажный консервно-перерабатывающий комплекс с иностранным оборудованием, здоровый морозильный перерабатывающий комплекс, туковый завод. Будем выпускать и фрикадельки, и морской салат, сайру, скумбрию, иваси. Банки будем сами тут же изготавливать», — рассказывает Николаев.

Жилье для своих рабочих «Островной» тоже построит сам. «Два старых здания мы уже восстановили, а благодаря приезжавшему [экс-губернатору] Кожемяко получили еще пару участков земли для строительства общежития на 300 человек и многоквартирного дома, для которых уже завезли металлоконструкции», — говорит Николаев. Поскольку общежитие обошлось компании в 20 миллионов рублей, «Островной» решил построить на Шикотане не только завод ЖБИ, но и небольшой завод металлоконструкций и уже набирает специалистов.

Планы по освоению Малокурильского у Николаева просто громадные. Например, к 2025 году «Островной» хочет построить здесь судоремонтную верфь для ремонта среднетоннажного флота. «У нас в «Рыбаке» 37 пароходов, а судоремонта в России нет. Есть только подрядные компании без своего причала и базы, поэтому мы хотим сделать сами», — говорит Николаев. Из-за цены местного бензина (101 рубль за литр) «Островной» купил свой танкер, будет модернизировать причал. Ограничивает Николаева только отсутствие земли: «Она стоит как на Манхэттене, но ее все равно нельзя просто купить, потому что где-то земли лесного фонда, там заказник, там водоохранная зона».

Придумал Николаев открыть небольшое кафе для молодежи с вай-фаем. «Чтобы они на улицах по подъездам не сидели, а ели у нас булочки и пили кофе-чай. Скоро приедет кофемашина. А рядом хочу, как за границей, поставить стиральные автоматы, чтобы люди могли прийти и постирать себе белье», — рассказывает директор.

И это еще не все: Николаев хочет развивать на Шикотане и туризм. Бывшее административное здание завода в центре села он решил превратить в гостиницу с теннисным кортом и бассейном на крыше. «Мы уже возим туристов по Командорским островам и по Камчатке, а сейчас получаем лицензию по заказнику «Малые Курилы», прикупили второй пароходик», — говорит Николаев.

— У нас туркомпания с наработанной клиентурой из Японии, США и Китая.

— Не хотят, но будем стараться, — говорит он и показывает на самую высокую сопку острова высотой 412 метров. Здесь он хочет сделать горнолыжную трассу. Когда-нибудь.

Местных жителей все это (кроме уже открытого «Островным» социального магазина) не вдохновляет. Они считают, что капитан не может руководить огромным заводом и заниматься строительством.

— Он клоун! — говорит про директора «Островного» водитель местного рейсового автобуса Автандил Гамсахурдашвили. — Где ты видел строителя, который капитаном работал? Зачем люди заканчивают институты? Обидно, что такой завод угрохали.

— Да просто отмывают государственные деньги, — вторит ему его жена Мадона. — Местных они вообще не хотят брать, ведь они не будут за 50 тысяч рублей работать. А для алтайцев 20–30 тысяч — это большие деньги.

Николаев, естественно, не согласен: «У меня отец был старшим прорабом, строил по всему Дальнему Востоку атомные станции, поэтому про стройку я немного знаю».

Конфликтует директор «Островного» не только с местными жителями, но и с властями. «Вся власть, прокуратура и милиция меня не любят. Все потому, что они привыкли с комбината доить морепродукты, заезжать и бесплатно брать себе рыбу, бесплатно заправляться. Я это перекрыл, поэтому у меня со всей властью конфронтация», — говорит он и утверждает, что не боится возможных последствий такой войны.

Даже очевидно полезные дела Николаева натыкаются на ожесточенное противостояние. Он рассказывает, что «Островной» вытащил из Малокурильской бухты около 40 брошенных ржавых кораблей и утилизировал, полученные деньги вложив в покупку спецтехники. Власти вместо спасибо открыли на Николаева дело за то, что утилизация была незаконной, как, следовательно, и полученный доход.

«За 25 лет построить только школу, садик и больницу — это уму непостижимо. Посмотрите, где люди живут. Неужели за это время им нельзя было построить дома», — говорит он. Он и сам живет в старом деревянном доме на улице Черемушки, потому что более приличное жилье снять невозможно. «Новое жилье все расписано, а для частных лиц никаких новостроек нет. Да и строит компания БМК, сами видите как. Там на всю компанию один специалист и каждые два месяца меняются неквалифицированные узбеки и армяне», — говорит он.

Он специально привозит нас к арендным домам, чтобы показать, в каких убогих бытовках живут рабочие БМК: «Вот так они относятся к людям. И техника, смотрите, какая у них, — разбитая и старая. А потом эти люди подают на меня в суд за то, что я якобы не обрабатываю их пароходы, когда к ним груз приходит («Островному» принадлежит причал — прим. «Новой газеты»), и что якобы у меня тарифы завышены. А про то, что у них задолженность 12 миллионов, они забывают».

— Я хозяин только той части, что мне доверили. Тонну песка привезти стоит 7 тысяч рублей. Но грязь, конечно, ужасная.

— Вашей машине всем нипочем!— говорю я про огромный джип Николаева.

— Да, но не тогда, когда из нее вылазишь в белом пиджаке или белых ботинках, — парирует Николаев.

— А как же. Кстати, мы хотим сделать красивую набережную со скамейками, беседками и мангалами, чтобы люди приходили не водку пить, а культурно с детьми отдыхать, — говорит Николаев, и хочется верить, что он действительно построит все, что обещал, а не уедет с Шикотана, так ничего и не сделав.

Самый мощный удар новый директор «Островного» нанес по местным предпринимателям. Пару лет назад в самом конце набережной, на которой находятся все торговые точки поселка, открылся социальный магазин. «Мы закупаем лук по 12 рублей во Владивостоке и за столько же тут и продаем. Еще мы открыли хозяйственный магазин с материковыми ценами — у нас шампунь стоит 120 рублей, а в других магазинах — 500», — рассказывает Николаев.

Теперь у социального магазина выстраиваются очереди, а остальные бизнесмены несут страшные убытки. «Спасибо комбинату, что начали привозить недорогие продукты. Мы ящиками берем молоко и в другие магазины уже не ходим», — говорит Наталья Бобрышева из «Гренады».

С помощью магазина Николаев исполняет еще и цивилизаторскую функцию: приучает местных жителей есть свежую рыбу. «Люди привыкают есть не мороженое китайское мясо, а рыбу. С мая по февраль мы продаем свежую парную рыбу, пересыпанную льдом. Раньше тут не было это заведено», — говорит Николаев, хотя поверить в его слова непросто.

Это не благотворительность. Во-первых, государство компенсирует «Островному» транспортные расходы, хотя прибыли из-за отсутствия наценки комбинат от магазина не получает. Во-вторых, магазин открывали в первую очередь для своих сотрудников. «У меня под тысячу работников будет, и почему они должны сметану покупать в 4 раза дороже?» — спрашивает меня Николаев.

— Это их проблемы! Мы будем еще расширять ассортимент, а они все равно же уходят от налогов по минимальной ставке. У них на контейнере написано 15 тонн, а мой кран поднять его не может, потому что там внутри все 25 тонн. Но я им сказал, что больше такого не будет уже.

— Все не закроются, но мы и все население можем обеспечить, мы планируем построить двухэтажный гипермаркет.

Мало кто на Шикотане верит в итог февральского опроса ВЦИОМ, который показал, что 96 % жителей Курильских островов против их передачи Японии. «Просто при представителях администрации все боятся слово лишнее сказать. Тем более они имена и фамилии записывали. Одна только Филиппова сказала прямо, что надо острова отдать», — говорила мне Ангелина из барака на Нагорной.

Ирине Филипповой принадлежит супермаркет «Марина» через дорогу от социального магазина. Супермаркет не социальный, и Филиппова рассказывает, что после того как соседи расширили ассортимент, ее прибыль упала раза в два.

— Ничего не делаем, уценяем и выкидываем. Привезти один контейнер весом 20 тонн нам стоит 93 тысячи рублей. Здесь поднять контейнер — 11 тысяч, еще грузчикам заплатить. Овощи привезли — выкинули, привезли — выкинули, потому что покупательская способность — почти ноль. А мы еще налоги платим, за свет, и в месяц выходит 300–400 тысяч плюс зарплата, так что никакой прибыли тут вообще нет, — жалуется Филиппова.

Из-за того, что «Игорь Фархутдинов» недавно не зашел на Шикотан, Филипповой пришлось выкинуть все овощи и фрукты, которые везло судно, — 10 ящиков огурцов, 6 мешков картошки и морковь.

Филиппова живет на острове с 1972 года, а предпринимательством занимается с 97 года. «Марину» открыла два года назад. Хоть по местным меркам она человек и не бедный, живет Филиппова в аварийном доме на улице Черемушки, который тоже разваливается пополам.

— Почему не купите себе что-нибудь?

— В арендном доме квартира стоит 6 миллионов, да и чего я должна покупать, если у меня есть квартира.

Поскольку «Островной» решил строить гипермаркет, Филиппова подумывает магазин закрывать. «Лучше бы дали нам компенсацию, если честно, а мы бы уехали, — говорит она и смеется. — С кем ни поговоришь, то все говорят это, а после того как я так и сказала на опросе, меня уже предателем называют. Но если бы они без сотрудника администрации приходили, то все бы записались за Японию».

По ее словам, у одной из ее продавщиц, которая ответила ВЦИОМу так же, как Филиппова, уже возникли серьезные проблемы. «Ее вызывали в сельсовет, и там ужас что творилось. На нее так кричали, особенно за то, что она еще и за мужа подписалась. Того чуть с работы в ЖКХ не выгнали. Мать его прибежала и обзывала по-всякому. На меня тут тоже одна налетела. Ну а сколько можно? Столько лет живу здесь, а толку нет», — рассказывает Филиппова.

Спустя месяц она попросила разместить в «Новой газете» объявление о продаже магазина, всего своего бизнеса и трехкомнатной квартиры, но давать более подробные комментарии отказалась.

Издалека грязная куча на обочине рядом с автобусной остановкой показалась мне твердой. Может, грязный снег со льдом, подумал я. Но нога с противным чавканьем погрузилась в грязь. «Это наш жидкий асфальт», — ехидно замечает Усов из машины, который в этот момент проезжал мимо.

Дорога на Шикотане всего одна, от Малокурильского до Крабозаводского. И эта единственная дорога — главная местная беда наравне с аварийным жильем. Весной и осенью — это источник грязи, летом — пыли. Заасфальтировать ее никак не могут, хотя постоянно обещают.

Планы построить ее в этом году поднимает на смех директор «Островного» Николаев: «Сахалинская область выделила на 13-километровую дорогу от одного завода до другого 700 миллионов рублей. Одни изыскательские работы обошлись в 16 миллионов. Они хотят сделать по две полосы в каждую сторону с тротуаром, велосипедной дорожкой, итого 14 метров, плюс рекультивацию сопок и специальную подушку от разлома при землетрясении. Нужно завести спецтранспорт, асфальтовый завод. Это нереально».

Больше на острове нет ни одного населенного пункта, а до бухт летом добираются на джипах или пешком. Между двумя селами ходит рейсовый автобус и курсируют такси.

Доехать до Крабозаводского и обратно можно на пазике, который ходит каждый час. Он преграждает мне путь на узкой дороге к «Гренаде». Из окошка выглядывает водитель Автандил Кухалашвили. Он никуда не торопится и, сидя на водительском кресле, рассказывает, что за работу водителем автобуса получает 50 тысяч рублей.

Назвав эти деньги «копейками», Автандил вылезает из автобуса, бросив его прямо на дороге, и идет показывать свой дом. «Такой на Дальнем Востоке никто в жизни не сделает! — говорит он с сильным грузинским акцентом и любовно гладит облицованные камнями стены. — Ручная работа, я сам камни сделал, один есть весом 86 килограммов, беру их под водой. Мой дом пушкой не возьмешь!

— Да ну! Я их не люблю вообще.

В своем доме Автандил организовал гостиницу и бар «Звезда», которыми заведует его жена Мадона. Она гражданка Грузии, с 2010 года пытается сделать российский паспорт, но безуспешно.

— Я каждый год езжу туда, у меня там сын и внучка, но муж не хочет уезжать. Я с 1991 по 2008 год там жила, но пришлось приехать обратно — он прям влюбился в Шикотан.

Мадона показывает нам один из «теремков», деревянных домов, которые построили в Малокурильском в 1986 году. После землетрясения под домами без фундамента постоянно стоит вода — ее видно и сейчас, если открыть дверь в подпол. «Она выходит и в подъезд, и тогда приходят выкачивать. У соседки она и на кухне, бывает, стоит», — говорит Мадона, которая заплатила в декабре 6300 рублей за коммуналку.

На двери подъезда висит объявление «Куплю квартиру на Шикотане».

— У нас какой-то ажиотаж, много желающих купить квартиру или прописку сделать, — говорит Мадона.

— Они думают, что если острова отдадут, то японцы нам кашу с тарелкой принесут, и главное, чтобы ложки были, но я так не думаю и никому ничего не отдам. Не для того я столько работала, столько сделала, — говорит она.

Лестница и стены на втором этаже «теремка» выкрашены ярким желтым цветом с зелеными листиками. «Это королева сделала»,— говорит соседка снизу и мрачно замечает, что скорее дождется квартиры на кладбище, чем в новом доме.

— Английская?— задаю я глупый вопрос.

— Шикотанская! Я ее королевой называю, а она мне в ответ, что мы остальные — пешки. Крутая бабенка она.

Королева Шикотана — это Светлана Амельченко. Она встречает нас в розовом халате с эмблемой Playboy. На своем стареньком Nissan Pajero она возит по острову пассажиров. «Во-первых, только у меня есть квитанция для бухгалтерии, а во-вторых, я ни с кем не соревнуюсь. Это у остальных задача — вышибить друг друга, а я машину за бесплатно гробить не буду», — объясняет она, почему берет больше, чем конкуренты.

На Курилы она приехала давно, за мужем, жила на Итурупе, после дефолта работала в морской инспекции на Кунашире, откуда ее перевели на Шикотан. У нее есть квартира на Кунашире, которую она сдает, а в такси работает «для развлечения». «Сейчас я сама себе начальник. Я не знаю, чем мне нравится Шикотан, но я его люблю. Я в Австралии, где у меня живет дочь, была недавно три месяца и так соскучилась», — рассказывает она. На экран ее компьютера выводится изображение с видеокамеры, направленной на ее машину, стоящую прямо под окном.

— Не хотите продать квартиру?— в шутку спрашиваю я.

— Нет! И я против того, чтобы отдавали остров. Вы навязываете мысль о продаже квартиры! Японцы не дадут работать рыбакам и такси. Нам только и останется, что уехать. Вы бы и года тут не прожили, вы не любите Шикотан, а мы любим. У нас очень сложные погодные условия, бывает, ветры стены продувают, — говорит она и приносит показать угги, которые купила себе, чтобы спасаться от холода, и письмо из администрации, где обещается расселить жильцов в новые дома, строительство которых запланировано на 2020 год.

Между двумя селами на Шикотане существует негласная конкуренция, поэтому в Малокурильском многие завидуют не только Кунаширу, но и соседнему селу, ведь оно меньше, а новую больницу построили именно здесь. В Крабозаводском «Гидрострой» уже запустил новый завод, а школу здесь открыли на 13 лет раньше, чем в Малокурильском. С другой стороны, в Крабозаводском нет социального магазина, и жителям села приходится ездить за дешевыми продуктами к соседям. Что роднит два населенных пункта, так это проблемы с дорогой и жильем.

Прогуливаясь по поселку, я натыкаюсь на маленькую собачку, которую хозяйка пытается заставить запрыгнуть к ней в окно первого этажа. Это недавно построенный «Росстроем» дом, но все в поселке говорят, что с ним уже много проблем.

— Да, углы рассыпаются, трещины, — признает женщина, пока я безуспешно пытаюсь поймать собачку, чтобы передать ей. Она хочет продолжить разговор, но из глубины дома властный женский голос кричит: «Все хорошо у нас».

Библиотека в селе Крабозаводское до сих пор находится в помещении склада, где японцы хранили гуманитарную помощь для пострадавших от землетрясения. Крупы, сахар, соль, масло здесь раздавали потом еще долго.

Японцы строили это здание как временное, поэтому у него фанерные стены, изначально не было фундамента и отопления. «Здесь не должны были постоянно находиться люди. Была керосиновая печка для тех, кто охранял гуманитарную помощь. Мы сюда заселились в 2002 году и добились, чтобы нам сделали пол, воду, отопление и пристройку с туалетом», — рассказывает директор библиотеки Екатерина Синькевич. Еще одно изменение в изначальный проект склада — это сделанный из покрышек лев, который встречает читателей у входа.

«На втором этаже японцы раньше проводили занятия по языку, поэтому там двойное ковровое покрытие, утепленные стенки и три керосиновые печки», — с какой-то даже неприязнью говорит Синькевич. Сейчас там проходят сельские праздники и мероприятия.

Еще недавно библиотеки играли в селах Шикотана большую роль, ведь на острове не было Интернета. Теперь свое значение они неминуемо потеряют. Около входа на полках лежат журналы и газеты — «Новой газеты», конечно, нет, но есть «Speed-инфо». «Я повыше положила, чтобы детки мимо шмыгали. Мне в руки противно ее брать, но что делать, если спрос есть? Тут же моряков полно приходит с кораблей, да и рабочие», — оправдывается библиотекарь Нина Михайловна Исупова. По ее словам, больше всего сейчас берут фантастику, «про Ведьмака», Стивена Кинга, «на фиг он нужен», Донцову, Шилову и Роя, а также Есенина, «Бесы» и «Идиота».

Нина Михайловна поселилась на Шикотане в 1973 году, работала на рыбзаводе. Она вспоминает, как в советское время здесь праздновали День рыбака. В 6 утра вся смена высыпала на пирс, куда привозили бога Нептуна на тележке, духовой оркестр, цветы, шампанское, говорили праздничные речи. «Мы рыбакам желали, чтобы хвостов было побольше! А потом я ушла, потому что руки стали отказывать после ночной смены 11-часовой», — объясняет библиотекарь.

Нина Михайловна на жизнь не жалуется, живет в бараке, который еще после землетрясения определили под снос, выращивает картошку на грядке и овощи в парнике. «Нормально все, отопление есть, свет есть. Вот когда у нас электростанция сгорела, то беда случилась, но японцы на следующее лето поставили дизельную», — говорит Нина Михайловна. За продуктами она ездит в социальный магазин, а летом, пока едет на родину в Пятигорск, заодно путешествует по России.

— Наверное, уехать отсюда я бы не смогла. Что-то манит здесь. Не в болото засосало, а какая-то особая атмосфера. В детстве мы добирались до бухты Горобец на велосипедах. Теплая чистая бухта, с песком. Жаль только, что два моста по дороге к бухте уже разрушились, и к ней теперь не попадешь, — рассказывает Синькевич.

Если сама директор библиотеки родилась на Шикотане, то троих своих детей она рожала на Сахалине. «У нас одна мамочка стояла насмерть и тут всех четверых родила, но, вообще, нас на Сахалин отправляют за полтора месяца до плановых родов. В больнице продержат максимум 10 дней, поэтому хорошо, если тебе есть где жить», — говорит директор библиотеки.

По словам заведующей больницей в Крабозаводском Людмилы Мешковой, приказ Министерства здравоохранения России запрещает принимать роды у женщин в больницах первого звена. Экстренные роды на Шикотане принимают, а родильное отделение занимает чуть ли не весь этаж.

Больница вообще выглядит в селе чужеродным элементом — слишком уж она огромная. В Малокурильском, где в два раза больше жителей, для нее не нашлось подходящего места. Зато там находится скорая помощь, которая до Крабозаводского доезжает за 20 минут.

«Она, конечно, большая,— признает Мешкова. — Но когда ее строили, у нас же не спрашивали. Можно было построить две: у нас — стационар с поликлиникой и в Малокурильском — поликлинику или наоборот». Раньше больница в Крабозаводском была в помещении детского сада, но условия там, утверждает Мешкова, были хорошие, просто было мало места.

— Как первичное звено — от всего, у нас терапевтический стационар с хирургическими и гинекологическими койками. Лечим инфаркты и инсульты. В январе санавиация четыре раза прилетала и вывозила тяжелых больных.

— И не должно быть. Тот же окулист должен быть на 5–10 тысяч человек. У нас два терапевта на участках и один в стационаре, два педиатра, врач-хирург, акушер-гинеколог, рентгенолог, он же патологоанатом, реаниматолог, зубной врач, а узкие специалисты раз в квартал приезжают с Кунашира.

Тамаре Федоровне Пирухиной 86 лет. Она лежит в больнице в Крабозаводском и сочинила про нее стихотворение:

То, что в больнице в Крабозаводском нет окулиста, Тамара Федоровна считает причиной ее несчастий. «Я четыре раза слетала на Сахалин, и мне там испортили глаз, я осталась с одним. У меня была глаукома, хирург там вскрыл его так, что хабаровчане потом спрашивали, кто это делал, — офтальмолог или повар», — рассказывает она. Шикотан она называет богом забытым уголком и жалуется, что флакончик средства для глаз обходится ей в 600 рублей.

Местные вообще не очень довольны новой больницей. «Зачем они это сделали? Этой больницы хватило бы на два поселка, отмыли денежки и до свидания. Врачей-то, считайте, нет», — говорит житель Крабозаводского Алексей. Он пришел навестить свою мать Тамару Федоровну, недавно сгорел дом, где он жил, и давать другое жилье погорельцам никто не собирается.

Мешкова проводит мне экскурсию по больнице, долго демонстрирует свою гордость — маммограф, на котором в прошлом году у двух женщин выявили рак груди на ранней стадии. В «детском кабинете» она знакомит меня с медсестрой Эльвирой Вагаповой, которая приехала на Шикотан из Пензы (среди врачей местная в больнице только сама Мешкова), потому что на Курилах врачам дают подъемные в размере миллиона рублей, если отработаешь пять лет. Она этими деньгами погасила ипотеку на родине, а здесь стоит в очереди на служебную квартиру в том самом арендном доме.

— Местные недовольны, — говорю я.

— Мы приезжаем, чтобы сохранять здоровье людей, и, получается, я должна жить в разрушающемся доме, где окна вылетают от ветра? — внезапно раздражается медсестра.—Тоже мне, интересно!

—И тем, кто живет в «Гренаде», нужно жилье, но и врачам оно нужно. Они-то хотят получить его с правом дальнейшего выкупа и продажи, а врачу надо просто жить, — защищает сотрудницу Мешкова.

— Нет, они нам не нужны, — говорит Мешкова. Она считает, что жить вместе с ними русские не смогут, и говорит, что местные врачи не хуже японских, а просто находятся на другом уровне развития. Что бы это ни значило.

По ее словам, ездить в Японию не нужно, хотя сама она однажды возила туда детей лечить бронхиальную астму. «У нас тоже хорошие пульмонологи, и не знаю, что в Японии назначают, но детей действительно через год снимали с лечения по астме. Но больше я туда не поеду, я все, что мне надо, там видела, понимаете?» — объясняет она, но я не понимаю.

Многие жители Шикотана все равно предпочитают лечиться именно в Японии. «Когда японские медики приезжают, то люди идут к ним на обследование, а они уже выбирают пациентов, которых потом приглашают к себе на лечение», — рассказывает Дудаев. Пристрастились шикотанцы и к японским лекарствам, тем более что с российскими в больнице бывают перебои.

— У нас одна частная аптека в Малокурильском, а государственная только на Кунашире, поэтому бывают перебои зимой. Но больше всего проблем с бахилами. Их почему-то воруют! Мы ведерки с ними ставим теперь в кабинеты, потому что люди насовывают их себе полные карманы. Не знаю уж, что они с ними делают, — жалуется заведующая.

— Особых нет. Санавиация летит к нам напрямую, но иногда, когда туман, то она этого сделать не может. Однажды была проблема у мальчика, но мы были с областными неонатологами на телефоне, они нам говорили, что делать, и, слава богу, артериальный проток закрылся, — отвечает Мешкова.

«Когда предприятие находится в руинах, не производя почти ничего, оно занимается такой ерундой, как выпуск календариков и магнитиков, — заместитель директора завода «Гидростроя» в Крабозаводском Александр Маринин не на шутку распаляется. — Они открыли турфирму, хозмагазин. Господа, вы чем занимаетесь, а? Им нужно мобилизоваться и заниматься сложнейшей стройкой. Это титанический труд, а им во Владивостоке шоколадки с надписью «Островной» выпускают. Вообще бред».

Маринин отработал 13 лет в «Островном», где начинал обработчиком рыбы, и живет в Малокурильском, поэтому воспринимает происходящее на другом комбинате близко к сердцу. Как и Николаев, он рано, в 16 лет пошел работать, потому что некому было его содержать. Директора «Островного» он вместе с жителями Малокурильского критикует за то, что тот «год держал людей на месячных договорах подряда, то есть люди шли на работу и понимали, что им сегодня могут сказать, что их увольняют». «Вот сейчас им так и сказали. У людей не было ни отпускных, ни больничного. Это некрасиво», — рассказывает Маринин.

У «Гидростроя» (головное предприятие находится на Итурупе) тоже есть своя брендированная продукция, но, объясняет Маринин, его завод находится совсем в другой ситуации. «Гидрострой» в ближайшее время запускает новый цех, который будет обрабатывать 500 тонн рыбы в день, то есть 1 миллион килограмм за два дня. За январь шикотанский филиал выловил и обработал 5300 тонн (что намного больше, чем у «Островного»).

— Крабов-то у вас нет? — спрашиваю я Маринина.

— Когда-то, как гласит чуть ли не легенда, здесь был завод по обработке крабов, и отсюда появилось название села, но лет 30 тут уже такого нет.

Успех завода в Крабозаводском объясняется тем, что «Гидрострой», выкупив завод, сделал ставку на заморозку рыбы (консервов в Крабозаводском не делают, только немного банок с популярной на Курилах печенью минтая). «Новые владельцы «Островного» же собрали хлам со всех четырех заводов и создали крупнейшее в России консервное производство, направленное на извлечение максимальной прибыли здесь и сейчас. Потом рыба кончилась, и все», — рассказывает Маринин.

Впрочем, директор «Островного» именно «Гидрострой» и другие большие предприятия винит в уничтожении рыбных ресурсов. «Они заточены под одно, и поэтому подрывают биоресурсы, а у нас разношерстная компания, мы занимаемся всем и ничем не брезгуем, у нас пароходы и на сайру ходят на Гавайский хребет, и на краба, и на донных сетях работают», — объясняет Николаев.

В отличие от «Островного», завод «Гидростроя» как филиал головного предприятия платит все налоги на Итурупе. «Крабозаводскому от нашего присутствия ни холодно ни жарко», — признает Маринин.

— Мы обеспечиваем людей работой и тесно общаемся с администрациями обоих сел по этому вопросу, но у нас большинство приезжих, в основном с Алтая, а местных около 100 человек из, грубо говоря, 400 сотрудников.

— Местное население, которое когда-то работало в знаменитом «Островном», до определенного момента были ключевыми работниками и передовиками, но их эра прошла, а толковой смены не пришло, потому что молодежь не хочет обрабатывать рыбу, это неинтересно и непрестижно.

Впрочем, местных, наверное, можно в чем-то понять. Маринин рассказывает, что у обработчика на «Гидрострое» гарантированная зарплата составляет 45 тысяч с бесплатным проживанием и питанием, но работа эта непростая. «Смена длится 12 часов, есть всего две смены, ночная и дневная, поэтому обычных выходных нет. Выходные — когда проловные дни, то есть все зависит от рыбы, но не скажу, что тут концлагерь. Пиковых месяцев в году не так много, вот сегодня дневная смена работала только до обеда», — рассказывает замдиректора «Гидростроя».

Маринин не разделяет подход директора «Островного» и в части активного облагораживания окружающей среды. Он вообще кажется более циничным, а может, он просто реалист. Как бы то ни было, Маринин не считает, что завод должен помогать людям и выполнять работу власти.

— Вот пенсионеры ездят из Крабозаводского в социальный магазин «Островного». А у вас такого нет,— спрашиваю я Маринина, но он меня не понимает.

— Хорошо, а нам зачем эти заморочки?

— Мы сотрудничаем с магазином «Доступная рыба» и отпускаем что-то со складов вообще без наценки, но торговля не наша специализация. Зачем нам на это распыляться?

— А чем помочь? Построить дом? — отвечает Маринин после паузы. — Мы же не строительная организация. Мы сейчас строим дом для своих сотрудников.

Как и Николаев, Маринин недоволен действиями местной власти на Шикотане, но делает из своего недовольства совсем другие выводы. «Для предприятия это было бы ненакладно, но хотелось бы изначально видеть потуги местной власти. А я вижу, что контракты на благоустройство и придомовые территории заключаются все время с одними и теми же фирмами, которые каждый раз не выполняют свои обязательства. Мы даем администрации краску и технику, но когда у меня перед домом появляется яма и я жалуюсь на нее, то мне говорят: «Ну, ты же работаешь в «Гидрострое», так засыпь сам». Поэтому желания помогать власти нет никакого», — объясняет Маринин.

— Так не власти же, а людям,— не сдаюсь я.

— Может, люди лучше власть напрягут, чтобы что-то начало происходить? А они сидят по кустам и молчат, — отвечает он.

Маринин рассказывает, что только в день нашей беседы к нему приходили из больницы и попросили 90 килограммов технической соли, чтобы посыпать горку, которая ведет к входу в больницу. «Я ответил: «Может, мне еще ребят дать с ледорубами?» А они такие: «Да, было бы неплохо». Когда сюда Сергей Иванов прилетает, то срочно со всех предприятий собрали технику и начали вывозить снег, а сугроб за нашей проходной никто никогда не почистит, пока я своих людей не отправлю туда в простойный день», — говорит Маринин.

Он считает, что «с приходом Путина началось развитие острова», но проблема в местных чиновниках, многие из которых — это «несведущие бывшие военные».

— Нет, ни за что и никогда. Я не карьерист.

— Мне здесь очень нравится, иначе бы меня тут не было. Меня приглашали в именитые российские рыбные компании на хорошие должности. Но мне нравится природа, безопасность и наша размеренная, тихая жизнь. А еще мне очень нужно всегда иметь возможность в любой момент пешком дойти до моря.

«О, отпускничок! — несколько парней приветствуют вернувшегося на Шикотан друга, замечают, что он в белых носках, и смеются. — Ты помнишь, куда ты приехал-то?»

Когда прибывший на Шикотан вертолет пустеет, в него садятся пассажиры, вылетающие на Кунашир. Никакого контроля сумок в Крабозаводском не проводят — вертолетная площадка стоит в чистом поле. Купить билет здесь тоже не получится, бортпроводник просто забирает паспорта пассажиров, а выдадут их уже в Южно-Курильске после оплаты.

Вертолеты между Шикотаном и Кунаширом регулярно летают только с 2016 года. Это самый быстрый, но и самый ненадежный способ выбраться с острова, лететь всего полчаса, но на Курилах очень часто бывают туманы и сильные ветра.

Шикотан всегда был труднодоступным островом. В советское время сюда ходили сразу 4 больших парохода — два из Владивостока, два с Сахалина, но зимой остров был фактически отрезан от внешнего мира.

Сейчас в теплое время года Кунашир с Итурупом связывают два старых японских плашкоута «Дружба» и «Надежда» (4 часа в пути), а «Игорь Фархутдинов» курсирует между Курилами и Сахалином круглый год, лишь иногда не пробиваясь к Шикотану.

Поговаривают о планах строительства на Шикотане аэропорта, ведь Кунашир и Итуруп уже связаны с Сахалином ежедневным рейсом авиакомпании «Аврора». Усов из администрации рассказывает, что представители авиакомпании смотрели площадки на острове: «Для малой авиации у нас не очень подходящие условия, а для более серьезных самолетов изысканий пока не проводилось».

Но местные в целесообразности строительства аэропорта не уверены. «К нам как-то приезжал и. о. мэра Южно-Курильска Бутаков и сказал, что будет строить нам аэропорт. Так ему из зала сказали: «Зачем он нам нужен, пусть лучше жилье построят», — рассказывает мне житель Крабозаводского Алексей.

У Игоря Томасона в центре Малокурильского есть магазин «Орион», но для души он уже шесть лет за 32 тысячи рублей в месяц работает маячником на Краю Света. «Везде уже автоматизировали маяки с помощью солнечных батарей, но в России маячники еще нужны. У нас в Сахалинской области 14 обитаемых маяков. Вечером я его включаю, утром отключаю», — рассказывает Томасон. Он 10 дней живет на маяке, а еще 20 — дома.

— Очень! Там уникальные по красоте места. У моей жены турфирма, и мы ее клиентов возим на маяк.

— Нет, туристов много, мы ловим краба и рыбу, летом ко мне приезжают друзья-байкеры, а зимой я на снегоходе катаюсь.

Маяк на мысе Край Света — последний из построенных японцами во время их владения Курильскими островами. Этой эпохе Томасон посвятил мемориальные туристические маршруты: «Мы много узнаем от бывших японских жителей. Находим примитивные горшки из необожженной глины с росписью 1500-летней давности».

Маячник Томасон, что редко для местных жителей, увлекается японской культурой. Он даже здоровается и прощается с покупателями на японском языке. Раньше Томасон был депутатом районного совета, и поэтому плотно «интегрировался» в безвизовый обмен. «Тогда я познакомился с земляком Токуно Хироси, который здесь жил до 1945 года. Мы помогли ему попасть в святая святых, на территорию ФСБ, где когда-то был его дом. Было сложно пробить толстый мозг пограничников, но в силу своей напористости мне удалось», — рассказывает он. Благодарный Токуно теперь считает Томасона своим названым сыном.

«Токуно — пример того, как надо любить свою родину и нам, он упорно ездит сюда, упорно пропагандирует, что это его дом. Без особых реваншистских настроений он где надо выступит, а потом мы пойдем пить водку, и он объяснит, что так положено», — рассказывает Томасон о своем японском отце.

— Я ему говорил, что наше законодательство позволяет, и мы можем ему помочь оформить документы на землю, провести в убыстренном темпе, сделать межевание, помочь построить дом, но им запрещено. Его в Японии будут порицать.

Томасон не опасается, что в заложенных за спину руках у японцев лежат ножи, как многие его соседи по острову. «Они много людей вылечили, поставляли гуманитарную помощь, построили поликлинику, электростанцию, причал, склад. Я от японцев вижу только благо. Россия после землетрясения так не помогла нам, как они. Она нас давила налогами, разрушенный комбинат нагибала раком», — говорит он.

Итоги опроса ВЦИОМ Томасон считает «фикцией и фальсификацией». Он уверен, что 90 % жителей Шикотана хотят отдать остров японцам и уехать.

— Я понимаю, что это не наша территория и надо отдавать, но я не хочу. Мы положили столько людей в войне, мы такие силы здесь держали. Японцы неправы были, потому что сковывали нас, а мы могли бы раньше с немцами закончить, — неожиданно для меня говорит Томасон.

[object HTMLElement]

— А как им острова отошли? После войны 1905 года (на самом деле Шикотан принадлежал Японии с 1855 — прим. «Новой газеты»). Я прояпонски настроенный человек, но отдавать территории я персонально не готов. Да, Шикотан стратегического значения не имеет. Да, он не нужен России, и мы как кость в жопе, честно говоря. Но, извините! Это наша территория.

— А откуда тогда 90 %? — удивляюсь я.

— Просто люди уже замучились здесь. Подошел «Фархутдинов» и ушел, самолета нету, вертолет через раз летает, больницу построили, а рожать надо на материк ездить. Только что скорая к вертолету подъехала, и уже севшего пассажира с рейса сняли, а у него билет на самолет дальше. Это не издевательство? Россия не может себе позволить наладить нормальное сообщение? Ей качать нефть одну сотую долю секунды, чтобы дорогу покрыть асфальтом на эти деньги. Такую дорогу на Фукусиме за 48 часов сделали, и японцы же все видят, — перечисляет Томасон причины для недовольства шикотанцев Россией.

Он возмущается, что Шикотан, который дает основные деньги в бюджет района как промышленный центр, получает меньше, чем Кунашир, где сидят одни чиновники. «Бюджет района делится некорректно, Кунашир получает 90 %, а мы 10 %. А когда я был депутатом, то они нам однажды только 31 декабря в 17 вечера выделили 50 тысяч на елку. Это прямое издевательство, и у нас Южно-Курильск называют Гадюкино, — говорит маячник-бизнесмен и обращается к Москве. — Если вы не хотите отдавать нас японцам, то сделайте витрину! Спросите у РФ, нужен ей Шикотан или нет?»

— Здесь просто принято говорить так. Мы не отделяем себя от страны, просто сленг такой. Мы россияне, русские, это наша земля. У меня все родственники живут в Европе, но я даже в гости к ним не езжу, там все в колготках ходят.

— Не приветствуется у нас такая практика, — отвечает Томасон и рассказывает, что очень не любит американцев и никогда бы не смог жить с ними на одном острове.

Томасон, как бывший депутат, подробно рассказывает о проблемах острова. «Подаренная японцами электростанция отлично работает 25 лет, и мы на ней поменяли только одну турбину. А теперь в Малокурильске построили британскую электростанцию. Зачем она на Дальнем Востоке? Вот куда деваются деньги. Под нами зарыты новые пластиковые трубы коммуникаций, но уже лет пять их не запускают — деньги отмыты. Или как-то делали нам новое телевидение, и во время новогоднего выступления Медведева трансляция оборвалась. Потом увидели, что спутниковые антенны обломились, потому что они для Рязани были сделаны и их тонкие ножки на наши ветра рассчитаны не были», — говорит Томасон.

Он считает, что у России не получается на Курилах хозяйствовать. «Это суровые места, и не надо давать нашим вороватым компаниям осваивать деньги. Надо попросить японцев или корейцев, чтобы они тут строили. У них другая техника, другие технологии — подходящие для местного климата», — говорит маячник.

— Так 90 % местных так и говорят. Вы не задавались вопросом, почему в России прошли митинги против отдачи Курил, а на Шикотане их не было? Как электроэнергия дорожает, так тут все ходят и подписи собирают по магазинам, а тут народ молчал, — объясняет Томасон. — Все потому, что не надо декларировать, что здесь все нормально и строятся новые объекты. Мы без асфальта и еще проживем, но не надо говорить, что нам тут построили школу и больницу, если их восстановили через 25 лет после землетрясения, а некоторые живут уже 25 лет во времянках, рассчитанных на 180 суток. Это лицемерие.