Чем больше особняки, тем хуже управление

Даже на вопрос — «откуда столько?» — у министра-капиталиста есть универсальный ответ: занимался бизнесом, заработал в девяностые. В самом деле, что было делать настоящему государственнику в то сложное время? Партизанить в тылу у олигархов? Занимался бизнесом, чем же еще.

Начальник, не дрогнув лицом, отчитывается перед публикой о своем благосостоянии. Он знает — если старшие товарищи решат, что начальнику пора сменить особняк на Рублевке на камеру в «Лефортово», никакая декларация его не защитит. А если не решат — какая разница, что там написано.

С обязательной подачей декларации по градусу бессмысленности может конкурировать только запрет чиновникам на владение зарубежными активами. Официальное обоснование такого запрета — наличие имущества в другой стране — может дать враждебным организациям инструмент давления на государственного человека. Получается, принимая такой запрет, начальники признают, что любой из них способен продать Родину за квартиру в Нью-Йорке? И единственный путь остановить начальника на скользкой дорожке — запретить ему владеть заграничной квартирой? Глупо выглядит, согласитесь.

Правда, все эти запреты на демонстративное потребление — выдумка не вчерашнего дня. Лет пятьсот назад французский король Генрих Третий разразился целым потоком указов, призванных ограничить потребительские аппетиты аристократов. По этому поводу гениальный остроумец Мишель Монтень заметил, что приучить привилегированный класс к умеренности на самом деле очень просто и без всяких запретов: «Пусть его величество изволит прекратить собственное мотовство, и, клянусь, дворянство охотно последует его примеру».

Впрочем, даже вдохновляющий пример правителя не всегда способен обуздать аппетиты подчиненных. Семьдесят лет назад к власти в Венесуэле пришел генерал Карлос Дельгадо, человек абсолютно бескорыстный. Сорокалетний генерал был настолько щепетилен в отношении к бюджетным деньгам, что отказался от личной охраны и не пользовался услугами водителя. Поэтому отстреливаться от наемных убийц, нанятых отстраненным от должности коррумпированным чиновником, главе Венесуэлы пришлось в одиночку. И свой последний бой генерал Дельгадо проиграл.

Но должно ли нас вообще волновать содержание чиновничьей декларации о доходах? Давайте поставим вопрос иначе: а сколько должен получать государственный человек за исполнение своих обязанностей? И нельзя забывать, что мы вправе ожидать от начальника не только честности, но и компетентности. Может быть, министр действительно принимает настолько мудрые решения, что миллионные доходы для него — всего лишь справедливая компенсация? Общий ход событий этого тезиса как будто не подтверждает. Но как знать, быть может, усилия министра удерживают нас от гораздо худшего. Как же следует правильно мотивировать чиновника к честной работе?

Похожую задачу, кстати, приходится решать акционерам крупных компаний, нанимающих менеджеров для управления своей собственностью. Правительственный начальник, в сущности, не бог, не царь и не герой — с точки зрения и политической и экономической теории он всего лишь высококвалифицированный специалист, которому граждане через своих посредников доверили решение определенных задач, выделив ему на это дело известную сумму денег. Как бы нам только придумать такой механизм мотивации, который бы заставил и управляющего компанией, и управляющего министерством не только держаться в рамках приличий, но и думать сначала об интересах нанимателей, а потом уже о своих собственных?

Как мы понимаем, идеальный механизм мотивации для начальства до сих пор не придуман нигде. Но 12 лет назад экономисты Дэвид Ермак и Крокер Ли из Университета Аризоны взглянули на проблему иначе. Они решили проанализировать не доходы, а расходы боссов большого бизнеса, собрав данные о недвижимом имуществе руководителей 500 крупнейших американских компаний. Нет ли связи между стоимостью дома топ-менеджера с будущими достижениями возглавляемой им фирмы, подумали ученые.

Связь нашлась, причем негативная. Чем дороже был дом, который покупал директор, тем хуже оказывались результаты компании.

Почему так происходит? Возможные (и самые разнообразные) причины этого занятного явления довольно подробно раскрывал в своих книгах и статьях экономист Константин Сонин, впервые рассказавший российскому читателю о работах Ермака и Ли. Нам же важен сейчас итоговый вывод — чем более роскошную жизнь ведет начальник, тем хуже обстоят дела во вверенном ему ведомстве.

Надо сказать, поведение российских начальников эту теорию тоже подтверждает. Самое верное здесь доказательство — крайне болезненное отношение руководителей российских госкорпораций к любой информации, связанной с их расходами и образом жизни. Казалось бы, придя к успеху, чего тебе стесняться? Вон министры спокойно рассказывают о своих миллионных доходах и деловых успехах жен. Почему бы государственному бизнесмену не зарабатывать больше министра? Чего бояться директору государственного банка? Вряд ли начальники читали статьи экономистов из Аризоны, но зато собственные внутрикорпоративные отчеты они читали наверняка. И их страх перед раскрытием сведений о собственной жизни — производная от страха перед раскрытием сведений о реальном положении дел в их компаниях.

Какой практический вывод из теории должны сделать мы? Очевидно, следует махнуть рукой на начальственные декларации о доходах и обращать внимание исключительно на данные о расходах — вплоть до стоимости бриллиантов в ушах прекрасных спутниц начальства. То же самое рекомендуют Ермак и Ли акционерам корпораций. Если расходы управляющих на свою шикарную жизнь будут расти — думайте, как избавиться от акций компании. Или как сменить ее управляющего.