«Наши есть?» — спросила секретарь суда перед началом заседания. Оговорка по Фрейду. Под «нашими» подразумевались участники процесса. В том числе — обвиняемые. Все друг к другу здесь уже почти привыкли. «Наши» были здесь: сосредоточены и серьезны. «Еще раз повторяю: ничего еще не закончилось, мы продолжим доказывать нашу невинность в суде», — говорил Кирилл Серебренников сразу после отмены домашнего ареста. Впечатление, будто обвинение, выпав из летаргического сна, вздумало проснуться… Но как-то нерешительно.
Накануне заседания судья того же Мещанского суда Татьяна Изотова указала на нарушения в обвинительном заключении, заметив, что суду приходится выполнять работу следствия. Нина Масляева в который раз не смогла ничего объяснить про хищение в 133 миллионов: кто именно их похитил? Заметим, это главный свидетель обвинения… Ее дело вернули в прокуратору, пригласили новых свидетелей.
Со стороны гособвинения в пятницу вызвали Александра Сиваева, 1985-го года рождения, работает в Московском театре оперетты. Художник по свету. С Серебренниковым и Малобродским знаком исключительно по работе.
На «Платформе» в 2012-ом году участвовал в создании спектакля «Охота на Снарка», пригласила его после собеседования Екатерина Воронова, продюсер проекта. Потом был договор, вполне стандартный, общая сумма примерно 60 тысяч рублей.
Прокуратуру интересуют подробности работы бригады осветителей. Свидетель рассказывает о процессе репетиций.
О встречах с Малобродским (один или два раза), о подписании договора. После спектакля «Охота на Снарка» был заключен договор на продюсирование проекта «Московские сатурналии». Был перевод и обналичка — по просьбе Вороновой — через ИП Сиваева 500 тысяч рублей. За вычетом налога и комиссии банка деньги поступили на проект. На момент передачи денег договор был подписан с Екатериной Вороновой.
Прокурор выдвигает ходатайство об исследовании этого договора. Свидетелю представляют договор и переписку между ним и Вороновой.
Алексей Малобродский спрашивает о состоянии оборудовании «Цеха белого» в начале работы над спектаклем «Охота на Снарка». Сиваев объясняет, что оборудования не хватало, приходилось брать дополнительное — чтобы создать сложную цветовую партитуру спектакля.
Свидетель Олег Назаров принес огромную черную сумку с офисными папками, в которых с фантастической подробностью зафиксирована техническая работа «Платформы».
Сегодня Назаров трудится в Большом театре начальником цеха сценических эффектов. Он работал на «Платформе» с 2012-го по 2018. Занимался техническим обеспечение новых постановок, подбирал команду, оборудование. С Серебренниковым познакомился на съемках фильма «Измена» — был осветителем. Потом худрук «Седьмой студии» предложил ему попробовать себя в качестве технического директора. Сумму он договора не помнит. Помимо зарплаты были переработки, ночные смены. Назарову подчинялись технические цеха, все костюмеры, осветители, монтировщики и прочие. Бывало, для экстренных покупок получал наличные по расписке у бухгалтера Ларисы Войтовой: для закупки красок, досок, проводов и т.п. Режиссер или художник объясняли художественную задачу, сообща решали, что нужно для ее реализации. Крупные суммы тратились — по безналу, мелкие — наличными под расписку, чеки сдавал в бухгалтерию. Но старались покупки делать по безналичному расчету (оборудование, комплектующие).
Прокуроры интересуются, был ли план мероприятий, случались ли замены, срывы? Назаров отвечает, что крайне редко. Вопрос о количестве людей, привлеченных на мероприятия. В штате работали осветители (3 человека), два звукорежиссера, монтировщики (от 4 до 6), костюмер. Были продюсеры, артисты, пресс-секретарь, администраторы службы зала, главный администратор, уборщицы, реквизиторы, помощники-режиссера, охранники посменно. Привлекались и сторонние специалисты, художники по костюмам, хореографы, композиторы, видеохудожники, бухгалтеры. Кто именно из бухгалтеров? «Помимо Войкиной, главный бухгалтер Нина Масляева, которую я видел на работе крайне редко». Откуда поступали деньги в бухгалтерию? Назаров затрудняется ответить — не его сфера деятельности. Бывало, что денег вообще не было: лампочки перегорели — а купить невозможно. Деньги появлялись — лампочки покупались.
Оформлен Назаров был по договору с записью в трудовой книжке.
Вопрос от Софьи Апфельбаум о гастрольных проектах. Когда коллектив выезжал заранее рассматривали, чего на площадке не хватает, что-то брали в аренду, что-то докупали. Стандартное оборудование было свое, но многого не хватало. Например, добирали: динамический свет, звуковые колонки, музыкальные инструменты. Аренда была намного дешевле, чем покупка. Аренда динамического света на два дня могла стоить от 100 до 150 тысяч рублей. Назаров рассказывает, как вывозили спектакли «Отморозки», «Сон в летнюю ночь», «Метаморфозы» в Париж, Ригу, в Чехию, Ярославль… Приходилось многое менять на каждой сцене. Он вспоминает о конкретных тратах, транспортировке в автосервис двух сломанных «Волг».
Алексей Малобродский спрашивает о работе «Цеха белого». «Это просто огромный зал и три комнаты, — отвечает Назаров, — к тому же отсутствовало помещение для хранения декорация. Сцена, подиум, подвижные стенки. Некоторые спектакли, как «Сон в летнюю ночь», требовали сбора декораций в трех разных пространствах. Раз в год «Цех белого» приходилось полностью освобождать (там проходила фотовыставка). Ночью на машинах все вывозилось на склады на другой конец Москвы. Транспортные расходы были постоянными.
Адвокат Дмитрий Харитонов просит свидетеля Назарова посмотреть зарплатную ведомость. Его ли подпись… «Вроде бы, но не уверен. Зато сумма не соответствует точно». Он получал порядка 70-80 тысяч рублей. В ведомости же указано — 13 тысяч рублей. Притом, что имена его сотрудников в ведомости вообще отсутствуют.
На вопрос адвоката Повереновой о количестве зрителей, Назаров отвечает, что на спектаклях Серебренникова и многих других были аншлаги. Приходилось решать, как бы увеличить число мест. О разнице в стоимости мероприятий — с другими театрами: «У нас был очень ограниченный бюджет, все время менялся репертуар, все время уникальные новые проекты. Задачи для нашей творческой команды были больше возможностей. Практически не было выходных».
У Назарова сохранилась часть документации об этих проектах (списки оборудования, счета, сметы на оплату сотрудников, паспорта спектаклей). Готов предъявить. Есть у него и видеозаписи спектаклей.
«Можете объяснить, что такое «паспорт спектакля», — спрашивает Ксения Карпинская. «Могу, но это целая лекция». И Назаров объясняет, как складывается корпус документации, на основании которой можно восстановить спектакль.
Судья называет организации, компании, которые вроде бы участвовали в деятельности «Платформы», свидетель не может ничего сказать: он даже не слышал о них.
Адвокаты ходатайствуют о приобщении к материалам дела документы, которые принес свидетель Назаров. «Насколько они содержат достоверную информацию?» — интересуется судья.
Свидетель, отвечает, что техническая документация достаточно полная, ведомости, паспорта спектаклей, видеозаписи спектаклей, расписание мероприятий, пачка счетов, все проекты по годам. Прокуроры возражают — они сомневаются в достоверности этих не завизированных руководством студии материалов. Не вносились ли в них поправки? Суд решает приобщить документы к делу, за исключением накладных, поскольку свидетель не мог сообщить об их источнике.
В финале заседания судья вернулась к вопросу о назначении экспертизы и возможности экспертов задать вопросы участникам процесса. Дмитрий Харитонов напоминает о том, что есть целый список вопросов экспертам, которые приобщены к делу. Алексей Малобродский спрашивает о праве участвовать в этой комплексной (экономической, социо-искусствоведческой) экспертизе.
Ответ судьи, а также ее решение о назначении экспертизы услышим в понедельник.
Если решение будет принято, судебный сериал надолго затянется.
Артистов еще не «допрашивали», но ощущение, что проект «Платформа» продолжается. Просто сменили площадку. Вместо «Цеха белого» — зал для судебных заседаний. Здесь смотрят видео со спектаклей, подробно про них рассказывают. Разъясняют всю механику театральной жизни. Судья и прокуроры слушают с большим интересом эти мастер-классы. Понравившиеся «номера» повторяют на бис. К примеру, снова вспоминали рояль. Сегодня про него в красках рассказывал свидетель Назаров: «Рояль был с самого начала. Красивый. Черный, его берегли очень, особенно во время хаоса строительства и смены декораций. Его даже запирали на ключ. У рояля был свой настройщик. Почему его купили? Потому что брать в аренду, каждый раз привозить — сложнейшая задача. Это же не гитара, не барабан. И он был участником многих спектаклей».
Жаль, рояль не может сам рассказать о своем участии в жизни Платформы. Но похоже, что свидетеля обвинения и из него сделать не получается.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»