Сердце матери

Искателям тайн и приключений приходится идти туда, куда никому не хочется соваться. Награда им полагается за это или расплата? И когда найдут они свое главное, окончательное знание, спасет оно их или станет наказанием? Придется принять им бесконечную красоту мира или осознать окончательное свое в нем одиночество? Скажем, в жизни Виктории Саидовой из Ростова-на-Дону слишком много тайного стало явным. Мужья были не такими, как надо. Родители оказались неродными. Собственная мать всегда была рядом, но Виктория этого не знала, а когда узнала, мать умерла. Ровно через год у единственной дочери Даши врачи внезапно нашли дефект межпредсердной перегородки, исправить который могла только операция на открытом сердце. Было время, когда Виктория молчала два месяца подряд и не проронила ни слезинки. Но когда она заплакала, мир был уже другим. О нем мы теперь и разговариваем.

«Замужем я была два раза. Помню, мы с одноклассником сто лет не виделись, встретились, он говорит: пошли в бильярд поиграем. Пошли, поиграли, он мне такси ловит, остановил, таксист меня довез до дома — и потом я за него вышла замуж. Он не таксист был, просто таксовал, хотя у него красный диплом — он был айтишник.

В браке мы полгода, наверное, прожили, даже меньше. Разошлись, он сошелся с моей дружкой, женился на ней, теперь семья у них, все хорошо. Детей у нас с ним не было, я училась в институте тогда на экономиста-бухгалтера — с папой поспорила на бутылку коньяка, что поступлю. Папа говорил: куда тебе, никуда ты не поступишь, тебе уже двадцать один год. А я поступила на заочное.

Училась и работала в магазине — торговала швейцарскими часами. Магазин держал один хороший человек вместе с зятем, обоих звали Олегами. Они не пили, не курили, всегда меня поддерживали. Помню, как-то мы с шефом сидели, я ему рассказала историю своей жизни в третьем лице. Он в шоке сидел, конечно. У меня тогда трудности с родителями были — как раз в это время выяснилось, что я им неродная.

Я знала, что у меня неродной отец. Но я никогда не думала, что и мать тоже. Оказывается, свою родную мать я видела постоянно, но не знала, что это она. Родной папа мой умер, когда мне было два года, а ее лишили материнства. Меня забрала к себе тетя, сестра отца. И вот я злилась сначала на мать, почему она меня бросила. А потом, когда ее не стало, я два месяца молчала. Не плакала — у меня не было ни одной слезинки, даже на похоронах. И вот зашла как-то в детский садик, поговорить с психологом за Дашу, и меня там как накрыло — началась истерика, меня всю трясло. Она меня выслушала, конечно, и говорит: я вообще удивлена, что ты два месяца не разговаривала, — значит, ты сильная. Я говорю: была бы сильная, я бы с тобой сейчас не разговаривала.

Даша у меня от второго брака, с ее отцом мы тоже разошлись. Все с ней было в порядке до трех лет. И вот ровно год прошел с похорон матери, у Даши был день рождения, а на следующий день нам сказали, что у нас порок сердца, — и почему это раньше не заметили, непонятно. Она заболела ветрянкой, врач услышал в сердце шумы, отправил на УЗИ. До этого говорили, что у нас открыто так называемое овальное окно, которое должно закрыться к трем годам. Оно не закрылось, к тому же на УЗИ они увидели около аорты вот такую вот дырку. Врач сказал, что туда они ничем не подлезут — надо вскрывать грудную клетку и оперировать, дырку закрывать. Я поняла, что Даша может умереть на столе, и была, конечно, в шоке.

Мне стало страшно. Но там был заведующий — очень такой приятный мужчина, культурный, аккуратный. Он достал модель сердца, показал, где что находится, рассказал про операцию. Было два варианта: либо год ждать госквоты, либо обратиться за помощью в Русфонд, потому что расходные материалы для операции нужно было заказывать где-то за границей — не то в Германии, не то в Израиле, они очень дорогие, и их в России нет. Денег таких у меня, понятно, не было. Ну есть у меня сережки, пара колечек, так даже если я все это сдам, мне хватит максимум на месяц. А там одни скобы для грудины стоят, кажется, тысяч сто. Так что собрали документы, и Русфонд помог нам.

В день операции я заплакала, но пошла умылась и перестала. Я понимала, что Даша чувствует меня, расслабляться нельзя. Мне вообще моя кума говорит, что в стрессовых ситуациях я действую как-то иначе. Наверное, у меня в голове действительно переключается какой-то тумблер. Я начинаю действовать спокойно. Ком в горле стоит, а я не подаю вида. Не знаю, откуда берется это спокойствие. Честно скажу, я в этой больнице даже отдохнула. Несмотря на дикий стресс, я как будто выдохнула из себя всю свою тревогу. Наверное, странно это звучит, но так оно и есть.

Может быть, меня спасает то, что я не могу продумать все вперед на тридцать пять тысяч шагов. У меня никогда нет на это времени. Я пошла работать в пятнадцать лет, так сложилась жизнь, и с тех пор мои приключения не прекращаются. Наверное, я сильная, да. Почему? Знаете, с самого детства мне открылось слишком много тайн. Я просто рано повзрослела — вот в этом, наверное, и весь мой секрет. Другого я не знаю».

Для тех, кто впервые знакомится с деятельностью Русфонда

Благотворительный фонд Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года для помощи авторам отчаянных писем в «Коммерсантъ». Решив помочь, вы сами выбираете на rusfond.ru способ пожертвования. За 22 года частные лица и компании пожертвовали в Русфонд 13,003 млрд руб. В 2019 году (на 01.04.2019) собрано 379 097 706 руб., помощь получили 412 детей. С начала проекта Русфонда в «Новой газете» (с 25.02.2016) читатели «Новой газеты» помогли (на 01.04.2019) 125 детям.

В полтора года Миша даже не пытался разговаривать, не откликался на свое имя — при этом в остальном развивался нормально. А к двум годам сын стал постоянно прятаться в укромных уголках дома, у него начались истерики, появились навязчивые движения — например, он мог долго мотать головой. К трем годам Миша так и не заговорил, плохо понимал речь. Врачи установили у сына задержку психического и речевого развития с аутичными чертами. Мы бросили все силы на лечение сына, он регулярно проходит реабилитацию в разных клиниках, с ним занимается логопед-психолог. И к четырем годам появились первые результаты: Миша начал разговаривать, пошел в детский сад. Мы так рады! Сейчас лечение надо продолжать, упускать драгоценное время никак нельзя. Нам готовы помочь в московском Институте медицинских технологий. Но лечение дорогое, у нас нет возможности его оплатить, работаю только я. Просим вашей помощи!

Иван ФЕДОРОВ, папа Миши, Белгородская область

ПОМОЧЬ МИШЕ

Реквизиты для помощи

Благотворительный фонд Русфонд ИНН 7743089883 КПП774301001 Р/с40703810700001449489 в АО «Райффайзенбанк», г. Москва К/с 30101810200000000700 БИК 044525700

Назначение платежа: организация лечения, фамилия и имя ребенка (НДС не облагается). Возможны переводы с кредитных карт, электронной наличностью. Вы можете также помочь детям, пожертвовав через приложение для iPhone: rusfond.ru/app, или сделав SMS-пожертвование, отправив слово ФОНД (FOND) на номер 5542. Стоимость сообщения 75 рублей. Абонентам МТС и Теле2 нужно подтверждать отправку SMS.

Адрес фонда: 125315, г. Москва, а/я 110; rusfond.ru e-mail: rusfond@rusfond.ru Телефон 8 800 250-75-25 (звонок по России бесплатный, благотворительная линия от МТС), факс 8 495 926-35-63 с 10.00 до 20.00