Якутск. Вечная мерзлота. Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета»
от редакции<br>
В ночь на 17 марта в Якутске выходец из Кыргызстана «силой затолкал в машину, увез и изнасиловал» одинокую женщину, которая возвращалась домой к дочери.
Вечером 17 марта в городе прошел стихийный антимигрантский митинг, в котором приняли участие около двухсот человек. На следующий день на санкционированный властями митинг пришли уже 7 тысяч человек.
Ситуация в Якутске действительно обострилась, но она была не столь критична, как это следовало из сообщений СМИ. Кто и зачем публиковал устрашающие сводки мигрантских погромов в Якутске, и были ли они на самом деле? На эти вопросы ответил наш спец. корр. Алексей Тарасов.
Перед вами — его новые наблюдения за жизнью города после ЧП.
Петр Саруханов / «Новая газета»
Из дневника поэта: «Сочинил стих о любви. Закрыл тему». Только с такой отвагой можно подводить итоги и межнациональным волнениям. Какие они у длящегося веками процесса? Полыхнуло и потухло? Да, конкретная вспышка в Якутске позади, погромов и насилия нет, но что это значит? Есть факты, и есть тенденции, которые важнее.
Что тема купирована, развития пока не будет, можно судить по тактике полиции. В первые дни якутских событий у здания МВД организовали учения — развернули полевые кухни. Усиленный вариант несения службы. А за все минувшее воскресенье и понедельник видел полицейских исчезающе мало: три раза их авто и только один пеший патруль. Пока двое из него отвлеклись, разговорился с третьим: прибыл на усиление из Чурапчи (административный центр Чурапчинского улуса, в 200 верстах от Якутска). В битвах участвовать не пришлось. Домой, говорит, уже скоро.
Рынок на площади Комсомольской, где волнения начались: спустя неделю будто ничего и не было, киргизы и якуты торгуют рядом. У одних — дары Лены (чиры свалены, как поленья) и прочей местной природы, жеребятина. У других — под вывеской «Товары из Киргизии» — трикотаж. Киоски с халяльной едой, фруктами и овощами открыты.
У соборной мечети в Якутске стояла полицейская «газель». Теперь охраны нет. Никто мечеть и не штурмовал, как о том говорили и писали. Она плывет в воздухе, но не уплывет: зафиксирована сваями, зависнув над землей (тут, напомню, вечная мерзлота). Имам-хатыб и председатель Казыятского управления мусульман в Якутии (одной из трех централизованных мусульманских структур в регионе) Муса Сагов (родился в Ингушетии, в Якутии с 1995-го) говорит о недопустимости коллективной ответственности.
А председатель Русской общины Якутии (она тоже, кстати, у русских не единственная) Александр Подголов стоит на обратном: диаспоры иностранцев должны отвечать за поведение отдельных земляков.
В центре Якутска. Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета»
Ресторан восточной и кавказской кухни «Понаехали» в центре Якутска. Огромный зал, понедельник, а полно народа, большинство — якуты. Среди официантов тоже. Впрочем, кто знает, они ли. Вот в «Якутске вечернем» про триумфальный сбор против мигрантов публикуют свежие анекдоты: «Скинхеды, приехавшие в Якутск лупить киргизов, оказались в крайне затруднительном положении». Еще: «Анджелина Джоли усыновила мигранта из Кыргызстана, протестуя против погромов»; «Делегация из Кыргызстана, приехавшая разбираться с ситуацией в Якутск, осталась, чтобы заработать на обратный билет»; «Узнав про Джоли, таджики и узбеки просят движение «Ус тумсуу» погромить их тоже».
Немцы, в частности Носсак и Зебальд, описывали феномен: сразу после ковровых бомбардировок немецких городов женщины мыли окна в домах среди развалин, дети рыхлили палисадники, люди на балконах пили кофе.
Дело не в отсутствии эмпатии, это средство сохранить рассудок. Само собой, не сравниваю Якутск с Гамбургом 75-летней давности. Но так было везде и всегда, во всех войнах и во всех массовых психических эпидемиях. Делать вид, что все хорошо… Что еще остается? Еще анекдот с предпоследней страницы лучшей газеты республики: «Министерство внешних связей предложило нашивать трудовым мигрантам на грудь желтые полумесяцы».
Все народное творчество сочиняет кто-то конкретный. Думаю, секрета не открою: в Якутске все и так догадываются, что анекдоты за них сочиняет замглавного редактора «Вечерки» Виталий Обедин. Больше всего мне понравился вот этот: «Айсен Николаев пришел на митинг, но не понял, где там была красная ленточка». А.Николаев — глава Республики. И все мои собеседники четко разделились: одни считают, что глава красную линию не переходил. Другие — что он балансировал на самом краю или даже заступил. Первые (за то, что глава молодец) — это якуты и … мигранты (что только кажется парадоксом). Вторые — русские. И Обедин, и многие другие говорят, что «Ус тумсуу» теперь легализовалось.
И вот это четкое разделение во мнениях само по себе свидетельствует о многом.
Каток на озере Талом, где происходили побоища в 70-е, 80-е, 90-е. Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета»
А так-то, конечно, все хорошо, куда лучше. Нигде не видел в зимних городах (а здесь еще зима, снежные завалы) столько молодежи на велосипедах, унициклах и скейтбордах. У некоторых из открытых участков тела — только глаза. Гоняют между ДП-2 (второй дом правительства; аббревиатура со времен, когда домов этих всего было два, сейчас, разумеется, намного больше) и памятником Ильичу, этот пятак вычищен от снега до асфальта. А на озере Талом в центре Якутска народ катается на коньках. Здесь же вырубают проруби, но не шутки ради: это я попал на соревнования по нетрадиционным видам спорта. За главный приз — ружье МР-155 — бьются семь команд из отцов с сыновьями: помимо рубки льда, пускают бревна на дрова, гоняют на лыжах и стреляют (охотничий биатлон), залезают на пятиметровый столб. Победила семья Птицыных.
Соревнования по нетрадиционным видам спорта на озере Талом. Сын помогает отцу. Обратите внимание на глубину вырубаемой проруби. Лопата туда ушла чуть не целиком. А рубить еще долго. Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета»
Если об отдельных фактах хватит и пора к тенденциям, то с этого катка и начнем. С середины 70-х годов прошлого века здесь происходили межнациональные побоища. Рассказывают, что однажды (в 1986-м) русские здесь просто переехали коньками девушку-якутку. Намеренно.
Моему собеседнику 51 год, русский. Не уезжает отсюда из-за Лены (реки), и это можно понять.
«Город меняется. Увидел, что на набережной установили фонари. Удивился глупости. А спустя несколько дней еще больше удивился, увидев, что фонари не разбили. Потом поближе подошел, понял — они небьющиеся. Но теперь в них уже и не кидают камнями! По студгородку вечерами не хожу, как и по другим окраинам. Но, думаю, риск сейчас минимален. Опять же тут деньги и прогресс играют роль. Дело в гаджетах. Они в них сидят, морды бить некогда. Но когда случается, я вспоминаю, как безобразно вели русские себя в 70-е и 80-е: могли подойти и просто зарядить по сусалам. Якутского языка не знал никто. Ну а потом все стало меняться. Если раньше русских было более 60%, сейчас соотношение перевернулось. И русские продолжают уезжать. Помню, как удивился, впервые увидев в газетах (а они все были на русском) рекламу на якутском языке — как так? Кто в здравом уме будет отсекать 60% аудитории? А вот сейчас, например, якуты продают квартиру, но русским принципиально не продадут. И в этот момент появляется другой враг — мигранты из Средней Азии. И нам вроде получше уже — на их фоне мы еще ничего, и нами уже не интересуются.
Бытовой национализм везде. Но он спокойный. Это редкая история — вот с этим якутом, что вел киргизского хлопчика под пистолетом (травматом). И это вместе с тем общая история для страны: «фашистов-украинцев» рядом нет, а злость копится.
Про каток и национализм. Знаете, что скажу… Русские сами виноваты, всё всегда возвращается. Когда я пацаненком на катке рассекал, приходили «речники» (учащиеся речного училища. — А. Т.). Все русские. И били на катке всех ремнями. Серьезные ребята. Рядом общежитие сельхозтехникума. Там якуты и якутки учились, им доставалось больше всего».
С катка все началось и в 1986-м. «Речники» вставали цепью и сшибали, переезжали всех на пути. Якутов достало — пошли студенческой демонстрацией в центр к обкому КПСС.
Итак, первые межнациональные волнения в перестройку и ускорение 80-х случились в Якутске в марте—апреле 1986 года, потом был Казахстан, Желтоксан (декабрьское восстание). Я тогда служил в войсках: первым временно отстранили от караулов, ничего не объясняя, якута (единственного в полку), потом казахов (а их — много). Но в армии был недобор, и вот им спустя пару недель оружие вновь начали выдавать и ставить в караул. Страна рухнет через пять лет.
Этот год в Якутске — год добрососедства. Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета»
Разумеется, нет никакой симметрии и анахронических повторов, и помимо географического порядка подачи сигналов Москве все теперь иначе. И в Якутии беспорядки не похожи на ту волну молодежных драк и студенческую демонстрацию, и в Казахстане цепь событий, начавшаяся гибелью детей в пожаре, продолжившаяся протестами и отставкой кабинета, а потом и уходом Назарбаева, — это совсем не то восстание. Совсем не то — и это тоже показатель: где-то время пусть и не ускорилось, но все же идет.
Да и у нас идет, но как-то странно. Все говорят о факторе WhatsApp в якутских волнениях, но сама их направленность — в хтонь, к старинной, если не сказать доисторической повестке:
вновь о национальном вопросе, вновь ксенофобия. Не к тому, почему не летим на Марс, и даже не к пенсиям и экологии, а к пещерам.
Чем кончались (и не в пример!) сложные 80-е… Сходство с ними — от топонимов до физических деталей. Сходство в ярости и глупости.
Мы в танке, раз нам повторяют. Каждый раз у нас падает прошлогодний снег.
В администрации главы Якутии письменную просьбу «Новой» об официальном комментарии проигнорировали. Один из лидеров «Ус тумсуу» Александр Неустроев сказал мне, что об их организации говорить пока не время.
Некоторые ответы на вопросы «Новой»
Виталий Обедин
Замглавного редактора «Якутска вечернего», председатель Координационного совета по предпринимательству при главе Якутска
— События закончились, развития не будет. Несмотря на вашу первую полосу в последнем номере («Еще один? Задержан гастарбайтер из Таджикистана, напавший на 14-летнюю девушку» — позже следкомподтвердитэту, еще осеннюю, историю). Во всем нынешнем якутском сюжете — это для меня единственный неоднозначный эпизод. Ведь реально могло сдетонировать.
— История осенняя, но задержан насильник был в ночь выхода номера. И заявление на него поступило в тот же день. Почему с осени факт изнасилования и растления ребенка, обернувшийся беременностью, замалчивался? Да, мы воспользовались шумом, поднятым в городе, но не для того, чтобы «хайпануть», а чтобы привлечь внимание к проблеме. Речь о насилии над несовершеннолетней, которое никто не хотел замечать и из-за которого не собирали митинги. И это еще не все!
За 2018-й число изнасилований в Якутии по сравнению с 2017-м выросло втрое (на 332%). Случаев изнасилования детей — тоже втрое. И общество на это не реагирует, оно реагирует на мигрантов.
И мы воспользовались, чтобы связать одно с другим.
— А если б сейчас подсчитывали трупы?
— Нет, мы же не идиоты, мы просчитывали ситуацию. Мы знали, что полиция переведена в режим усиления, что есть установка пресекать случаи радикальных выступлений и действий. И полиция работала. Мы отдавали себе отчет, что именно сейчас это не повлечет погромов. Вот если б недели через две, когда усиление сойдет и когда новые факты упадут на старые дрожжи… а сейчас уже все выдохлись. И митингующие, и власти переключают на смежные темы работы с нелегальным малым предпринимательством. После криков и громких заявлений пошла вялая дискуссия.
— Лавина фейковых погромов — что это было? Стихийное творчество масс или есть заинтересованные стороны? Часть клановой борьбы в руководстве? А яркие речи в «Триумфе» двух главных якутских политиков — глав Якутии и Якутска, Айсена Николаева и Сарданы Авксентьевой, — это ревнивая борьба за народную любовь?
— В здравом уме никто не будет качать нацвопрос в национальной республике. И уж тем более с точки зрения «давайте обострим, чтобы стало мэру или губернатору хуже». Но элемент политической игры здесь есть. В Якутии самый активный на выборах всех уровней электорат — сахаязычный. Получить его доверие — приоритетная задача для политиков, вопрос политического выживания.
Плюс к этому мы, Якутия, с декабря 2011 года жили в почти непрерывном выборном цикле. На протяжении восьми лет у нас каждый год были новые большие выборы.
Все уже привыкли (и в первую очередь власти) мыслить категориями рейтингов, политической рентабельности. Так что, возможно, завоеванием голосов на будущее они и руководствовались.
— А Сардана Авксентьева в принципе сможет возглавить республику?
— Я думаю, надо у нее спросить сначала, хочет ли она.
— Нет, я не о ней, о взглядах электората, насколько патриархальны якуты?
— Не вижу проблем. Якутские женщины традиционно активные, энергичные, витальные. Хозяйки рода. Александра Овчинникова, председатель президиума Верховного Совета Якутской АССР, была одним из самых популярных руководителей республики. В новой истории женщины дважды становились депутатами Госдумы, была женщина-премьер. Но конкретно сейчас мэру это не нужно. Каждый раз, когда подобные разговоры возникают, это ведет к очередному витку недовольства и раздражения в ДП-1 («дом правительства № 1»).
— Феномен «чудо-мэра» и феномен якутской «Вечерки» — таких свободных газет в России уж не делают почти — в последнее время все больше взаимоувязываются, при этом политик от такой дружбы приобретает, а газета рискует. Меня не столько интересует карьера Авксентьевой, сколько судьба издания — необычного для нынешних обстоятельств места и времени.
— Это упрощение. Мы были независимым изданием и остались. У «Вечерки» не меняются принципы. Если есть повод для критики, никогда от нее не воздерживаемся. Сардана Владимировна не оказывает и не может оказывать влияния на редакционную политику. Нет никакого взаимоувязывания. Есть сотрудничество в рамках здравого смысла и на пользу нашего города.
— Как оцениваетемиграционную амнистию, объявленную в разгар якутских событий гражданам Кыргызстана?
— В Якутии восприняли это как плевок. Здесь происходит рост самосознания, местные власти реагируют, признают наличие связи между нелегальным бизнесом и наплывом мигрантов, начинают наводить порядок (или, по крайней мере, декламировать это)… а президент страны показывает, что ему граждане Кыргызстана ближе.
Данияр Байгутуев
глава киргизской диаспоры в Якутии (по данным властей Якутии — 30 тысяч человек)
— Есть силы, заинтересованные в разжигании?
— Да. Мы же прошли Ошские события, знаем, как реагировать. Создали экстренную группу, два человека постоянно просматривают все, что идет в соцсетях, и я смотрю на двух телефонах; пустая солома, в основном (фейки), мы их отгребаем в сторону. Четыре телефонных номера отправили всем, пустили по всем группам в WhatsApp — чтобы не боялись обращаться. Люди же не идут в полицию. Я лично объезжал все ГОМы (отделы полиции), заявлений нет. Вот яблоками закидали одного — это реальный случай. Побили другого — слышал, но найти его не могу пока. А вот смотрите видео: это же не Якутск, это другой город!
Вот слушайте аудио. Откуда они такого киргиза откопали — с кавказским акцентом? А это расходится по группам якутов. Якобы наши угрозы им. А вот обратный пример: кто-то косит под якута.
Но они сами его раскусили, вот, пишут: «ты совсем не отсюда», «откуда ты?», «иди отсюда!»
…С женой здесь познакомился в 2004-м, шестеро детей — все здесь родились. Я люблю этот народ, младшего назвали якутским именем Айсен (ему 1 год и 3 месяца, так что назвали точно не в честь главы республики. Правда, Николаев тогда был главой Якутска. Но Данияр называет не своего младшего тезкой Николаева, а наоборот. — А. Т.) Я же дальнобойщиком работал — по всем северным улусам. Каких коренных прекрасных людей там встречал! Ну и дальнобойщики — те вообще самые лучшие люди на Земле.
… Из федеральных СМИ звонят и все хотят, чтобы я жаловался; не хотят слушать о реальности — страхи подавай. Чтоб улицы полыхали и погромы шли. Если вторая, третья волна сейчас пойдет — это точно с помощью дирижеров… Жили бы, как жили. Подставы, провокации. Вспоминаю в таких случаях своих коллег — дальнобойщиков, таких чистосердечных.
Андриан Борисов
Доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института гумисследований и проблем малочисленных народов Севера РАН
— Что будет дальше у якутов с русскими?
— Сколько всего мы пережили, но эксцессов, кроме бытовых, не было, слава богу. Хотя и поводы случались, и ситуация накалялась, все-таки избегали серьезных конфликтов. К славянам, татарам привыкли, кавказцы давно — с дореволюционных времен, в ссылку сюда отправляли. А вот с массовой иммиграцией такого этноса (киргизов) столкнулись впервые. Для пожилых людей это культурный шок. Дистанция между нами чувствуется. Все же на бытовом уровне мы ближе к славянам. И ведь мы приняли православие. Хотя наша интеллигенция сейчас очень активно пытается отринуть это от себя, но этот факт исторический.
— Движение «Ус тумсуу» возрождает древнейшую религию саха.
— Когда народ болезненно начинает ощущать несправедливость к себе, пытаются организоваться. Это ответная реакция. Не скажу, что нормальная, но это почти природное явление, с ним борись не борись — проявится. Объективной информации об «Ус тумсуу» у меня нет. Знаю, что молодые, спортивные. Есть среди них и представители интеллектуального труда. Идет духовный поиск. Не скажу, что идет отторжение православия, христианской этики, но есть стереотипы чисто антропологического плана. У людей, особенно живущих в улусах, возникают вопросы: внешне же мы различаемся. И православие ассоциируется только с русскими. Есть некоторая неосведомленность.
Киргизская диаспора стремительно выросла. 30 тысяч или пусть 7 тысяч — для нас это большие цифры. Это именно культурный шок — этнологи ввели это понятие:
у неподготовленного человека, сталкивающегося за столь короткое время с таким бурным ростом чего-то нового, рождается множество фобий, в том числе и ксенофобия.
Его врасплох застают. Нам их стиль общения кажется грубым, а, может, мы просто не понимаем его, этого человека.
Вы упомянули события 1986–89 годов. Вот та диспропорция стала хрестоматийной, в учебники по этнологии попала: чуть не все якутское население проживало на селе, раз якут — значит, животновод или дояр, а в промышленности — приезжие (сейчас они — в сфере услуг. — А. Т.) Этот дисбаланс — почва для обид.
— Тогда принимали постановления о перегибах.
— Вот как раз позитивный опыт того времени надо использовать. Раз мы выбрали этот путь — демократии, открытого общества, — миграция будет всегда. Но и национализм неизбежен, тем более — столько социальных и экономических проблем. У Якутии тут еще специфика. За счет нашей удаленности и внутренних огромных расстояний все блага цивилизации приходят к нам поздно и медленно. А вот новые каналы коммуникаций, передачи информации — феномен WhatsApp — пришли стремительней, чем где бы то ни было. И это тоже своеобразный культурный шок. И ведь ничего, о чем писали всю неделю, не было. Эти фейки, учитывая мировой опыт, — тревожный симптом.
***
Якутск. Фото: Алексей Тарасов / «Новая газета»
В той Сибири, где восток соединяется с севером (Якутия — это и Сибирь, и Дальневосточный федокруг), знают, что звуки могут приноситься издалека. Дело не столько в ветре, сколько в отличительных признаках гладей — водяных, снежных, ледяных. И местного воздуха. О том, что в нем чище и дальше слышно, писали еще в позапрошлом веке сибирские областники. Тогда же Короленко отметил, что здесь и чрезвычайно удаленные ночные огни на реке кажутся рядом.
То есть световые и звуковые сущности в этих пространствах ведут себя иначе, заметнее. Это я к тому, что, разумеется, WhatsApp не виноват в якутских событиях. Это инструмент. Но если рассуждать в категориях вреда и пользы, то и она была — все лупились в телефоны вместо реальной погромной деятельности.
Киргизы и миграционные службы, на них наживающиеся, не виноваты тоже — судя по решениям Москвы. И якуты не виноваты, само собой. Рост национального самосознания. Никто не виноват, едем дальше.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»