На пути к «диктатуре демократов»

30 лет назад, 26 марта 1989-го, девятилетним ленинградским пареньком я шагал со своей бабушкой на избирательный участок в школе на проспекте Космонавтов, где шло голосование на первых в Советском Союзе свободных выборах высшего органа власти — ​Съезда народных депутатов.

В школе было не протиснуться. Электорат бойко разбирал бутерброды со шпротами, из динамиков празднично звучали шлягеры — ​все почти как сейчас. А вот то, что голосование может быть реально тайным, да еще и альтернативным, — ​для людей было в новинку, многие не понимали, как себя вести. Помню, что недостатки кандидатов без всяких стеснений обсуждались прямо у гипсового Ильича, который караулил урны и еще не знал, что наблюдает за волеизъявлением советских граждан в последний раз.

На тех выборах мой город отличился: в Ленинграде и области на Съезд не был избран вообще ни один партийный руководитель, даже первый секретарь обкома. Ну это как если бы сейчас в Госдуме не оказалось ни одного единоросса от Петербурга и Ленобласти.

При всем несовершенстве модели формирования Съезда (большинство априори оставалось за представителями КПСС) и неуклюжести реформированной Горбачевым конструкции госуправления в целом уже на первом Съезде стало понятно главное: в стране впервые после разгона Учредительного собрания появился парламент. Представительство в нем получили все территории огромной страны, все социальные группы и сообщества. По одному депутату на Съезд полагалось даже всесоюзным обществам филателистов, друзей кино СССР и борьбы за трезвость. Общая численность депутатов — ​2250.

А главное — ​в парламенте появилась настоящая политическая оппозиция. Почти 400 человек, напомню, со временем вошли в Межрегиональную депутатскую группу, объединявшую оппозиционных депутатов и считавшуюся рупором демократов. Больше 17% — ​это серьезная фракция. Андрей Сахаров, Борис Ельцин, Юрий Афанасьев, Гавриил Попов, Анатолий Собчак, Алексей Яблоков — ​сплошь незаурядные личности и талантливые политики, чьи выступления на съезде расходились на цитаты и формировали язык зарождавшейся публичной политики. Чего стоит ставший актуальным на десятилетия термин Афанасьева «агрессивно-послушное большинство».

По сути, за пару недель была разрушена монополия на правду, а через год — ​и монополия КПСС на руководящую и направляющую роль, так как Межрегиональная группа при поддержке многотысячных митингов добилась отмены 6-й статьи Конституции. Выяснилось, что отказ от жесткой авторитарной модели возможен без крови и насилия.

То время было уникальным шансом для российской представительной демократии. И, кажется, юбилей выборов‑1989 — ​весьма своевременный повод задуматься о том, почему эти шансы были упущены. Потому что очень скоро нам может представиться новый шанс.

В первую очередь нам всем хорошо бы помнить, что демократия — ​не факультативное занятие, а ежедневная работа. 1989-й был пиковой точкой политизации в СССР, но после подъема энтузиазма советское общество быстро охладело к участию в политике.

Огромная часть общества, желавшая реформ без шоковой терапии и свободы без упразднения государства, тогда так и не получила стабильного представительства в политике — ​своей партии с внятным видением будущего и дееспособной инфраструктурой.

Межрегиональная группа такой партией в итоге не стала. Ее лидеры могли дружить против КПСС, но общей позитивной программы действий у них так и не нашлось. После смерти академика Сахарова Борис Ельцин стремительно становился единоличным и безальтернативным лидером оппозиции. Борьба демократов против диктатуры закончилась «диктатурой демократов».

Итог известен. Почти неограниченная президентская власть, Беловежская пуща, экономические реформы в жанре социального дарвинизма, расстрел Белого дома, Чечня и возрождение в финале 1990-х института престолонаследия.

История конца 1980-х учит нас тому, что развал прогнившей и опостылевшей системы — ​совсем не гарантия автоматических перемен к лучшему.

Очевидно, что грядущий «транзит власти» рискует пойти по куда более жесткому сценарию, чем горбачевский «переходный период», и может перерасти в грызню силовых группировок и мафиозных кланов. В условиях неработающих институтов страховкой от этого всего может быть только объединение людей. При этом выходить на улицы или митинговать в интернете — ​мало. В 80-х на демонстрации выходили сотни тысяч, но страна пошла не туда, куда они хотели. Необходимо объединение в массовую партию с внятной политической платформой и дееспособной инфраструктурой. Для этого, в частности, создавалась и несмотря ни на что существует партия «Яблоко».

Как и 30 лет назад, в России есть миллионы людей, которые мечтают жить в свободной и мирной стране, которые ненавидят мракобесие и войны, которые хотят равенства возможностей и справедливости.

Дело за малым — ​не повторить ошибок прошлого.