Голоса из бездны не умолкают

Первая половина ХХ века была удивительно богата талантливыми поэтами. Но не все из них сумели реализовать свой дар до конца. А кому-то и не дали. Как, например, Павлу Васильеву, расстрелянному в 37-м в 27 лет. Это был поэт многогранно одаренный. И эпически — ​написал несколько сильных поэм (в том числе «Соляной бунт», «Синицын и Ко», «Кулаки»), и лирически:

Написал он эти стихи в 22 года. Вот уж действительно по Маяковскому — ​«красивый, двадцатидвухлетний» (кстати, Павел Васильев был очень красив). Сколько же всего пронзительного и своеобразного ему не дали написать! Это так же горько, как в случае с Лермонтовым и Есениным. Только тут известен виновник: государственный террор.

Музей истории ГУЛАГа и Фонд Памяти предложили молодым композиторам из разных городов страны написать музыку на стихи репрессированных поэтов. Композиторов заинтересовало, в частности, творчество Павла Васильева (1909–1937), Ольги Берггольц (1910–1975), Давида Гофштейна (1889–1952), Николая Зарудина (1899–1937)… Цель проекта — ​высветить тексты, которые в связи с трагическими судьбами поэтов широко не звучали, стихи более известных репрессированных авторов (Мандельштам, Заболоцкий, Хармс…) не использовались.

«Репрессивная система уничтожала не только человека, но и память о нем. Мы пришли к пониманию, что необходимо вернуть имена жертв государственного террора, поименно назвать всех, постараться вернуть их слова, дела и творчество. Нам близка философия Николая Федорова, который ставил целью всеобщее возвращение жизни, воскрешение предков. Николай Федорович работал хранителем библиотеки Румянцевского музея — ​и именно там, в Доме Пашкова, пройдет наш концерт в исполнении знаменитого хора Свешникова. Это больше чем концерт — ​это дань памяти и попытка противостоять забвению».

«В самом начале было много чтения. Не только стихов, но и биографий поэтов, их личные истории, связанные с историческими событиями.

Для меня стихи Берггольц оказались настолько эмоционально острыми, что в цикл вошло только одно ее стихотворение, хотя я планировала больше. Я просто не смогла справиться с переживаниями, которые они вызывали. Лирика Берггольц обладает неповторимым внутренним трагизмом. Особенно строки, посвященные ее дочерям, умершим в детстве. А когда она во время тюремных допросов потеряла еще не рожденного третьего ребенка, мне кажется, наступил переломный момент в ее творчестве.

У Давида Гофштейна музыка пронизывает всю сущность стиха, она как бы заключена в нем, и достаточно просто ей немного помочь проявиться. Когда работаешь с хорошей литературой, не надо ничего адаптировать. Ты должен, наоборот, себя «адаптировать» к ее внутреннему и внешнему строю.

Я давно с музеем истории ГУЛАГа сотрудничаю, а значит, давно «дружу» с этой непростой темой. После открытия новой экспозиции и работой над этим хоровым циклом у меня обострились вопросы: какие бы я сама — ​Ольга Шайдуллина (мама, жена, дочь, композитор) — ​делала выборы, когда стояла бы лицом к лицу к тем событиям, что коснулись людей того времени? И какая часть человеческой личности отвечает за допущение насильственных действий, которые оправдываются ею самой? Где граница дозволенности и самообмана?»

«Мой прадед по материнской линии, инженер-путеец, профессор Павел Аполлонович Велихов, расстрелян в 1930 году, похоронен в общей могиле на Ваганьковском кладбище. Казнен по обвинению во вредительстве, а между тем спроектированные при его участии мосты стоят до сих пор, в том числе старые мосты МЦК…

Мы добавили в программу музыкальные произведения репрессированных авторов. Речь о священномученике Георгии Извекове, расстрелянном в 1937-м на Бутовском полигоне, и о двух ярких учениках Николая Мясковского: Александре Мосолове (отбывал срок в Волголаге) и Александре Абрамском (подвергался административной высылке).

А еще в программе — ​преломление репрессированной поэзии как в творчестве музыкантов (современников сталинской эпохи: вокальные произведения Мясковского на стихи Льва Квитко и Шостаковича на слова Бориса Корнилова), так и в сочинениях «шестидесятников»: Романа Леденёва (стихи Николая Клюева) и Кирилла Волкова (стихи Александра Чижевского)».

Молодые композиторы представляют: Ольга Шайдуллина — ​Москву, Михаил Крутик — ​Санкт-Петербург, Александр Жемчужников — ​Екатеринбург, Эльмир Низамов — ​Казань, Сергей Зятьков — ​Сургут. У Сергея Зятькова были и личные мотивы: «Мой отец отдал восемь лет Карлагу, затем несколько лет проработал в Джезказгане.

Меня впечатлило творчество Давида Гофштейна. Тонкие, наполненные жизнью тексты. Музыка («Песнопения в темноте», «Месса без слов»), выражусь так, — ​голоса из бездны, которые не умолкают, хотят быть услышанными».