«Первая социалистическая» война

Сегодня этот конфликт затерялся в череде последующих военных потрясений конца прошлого века. Его можно отнести к разряду «войн чужими руками», когда державы утверждали влияние через разборки между своими союзниками. Эту войну иронично прозвали «первой социалистической», что для идейно подкованного советского человека звучало оксюмороном. Обрывки воспоминаний ложатся на историческую канву. Мир выглядел иначе, и любителям геополитики уместно напомнить о бесполезности гаданий по глобусу и шахматной доске.

Правящая элита Китая мечтала вытеснить американцев из Юго-Восточной Азии руками вьетнамцев, а потом контролировать регион. Но окрыленные победой над самой Америкой вьетнамские коммунисты решили сами порулить в бывшем Французском Индокитае и непозволительно сблизились через голову Китая с его стратегическим противником — Советским Союзом.…

Ноябрь 1972 года

Мы с Хельмутом Капфенбергером из гэдээровского АДН и Массимо Локе из итальянской «Униты» в сопровождении вьетнамских военных движемся на «газиках» на юг Северного Вьетнама, в так называемую «четвертую зону», засвидетельствовать, что американцы там действительно используют В-52 и бомбят «коврово». Дороги в южную сторону – перманентная стройка, на которой работают китайские инженерные войска. Аккуратно объезжаем их скромные лагеря, потому что вьетнамцы стараются избегать наших встреч с ними. А в разговорах с нами повторяют мантру из передовиц «Нян зан»: вьетнамский народ благодарен и советскому, и китайскому за интернациональную помощь.

После Тханьхоа основная магистраль опасна: ее постоянно бомбят с воздуха и обстреливают с моря. Уходим на резервную сеть грунтовых дорог через джунгли и горы, известную как «тропа Хо Ши Мина». Едем ночью, при свете подфарников, прикрытых «абажурами» из консервных банок. На всем пути встречаем или обгоняем грузовики китайского производства — версии послевоенных ЗИЛов — и бензовозы на их базе: отдыхающие на обочинах или сгоревшие в кюветах. Они перевозят на Юг бойцов, рис, горючее, оружие и технику, боеприпасы китайского же производства. Материальная часть «народной войны» за объединение Вьетнама была китайской, особенно в первые годы. Но вьетнамские руководители все больше полагались на знания советских военных советников, ракеты «земля-воздух», танки Т-54 и два миллиона долларов помощи в день, которые нищий Китай не мог себе позволить. В декабре 1972 года в финальном для США сражении в небе над Ханоем вьетнамцы победили не благодаря тысячам девушек-ополченок, паливших по американским «суперкрепостям» из винтовок, а благодаря ракетным комплексам С-75 и советским инструкторам.

25 января 1975 года

После ланча на вилле у британского консула в Ханое Найджела Морли, пока наши сыновья возятся в песочнице, а жены рассматривают модные журналы, мы за джином обсуждаем ситуацию. По всем признакам, затишье на фронтах Южного Вьетнама и Камбоджи может весной закончиться.

«Как говорят в Гонконге», заметил Найджел, который представляет и колонию британской короны, китайцам не нравится возня на юге Вьетнама, так как она не вписывается в их планы. Они предпочли бы статус-кво. Чтобы Парижское соглашение 1973 года, по которому американцы ушли из Вьетнама, выполнялось в военной части, но по-прежнему оставалось два Вьетнама. Китайцы стремятся вытеснить Вьетнам из Камбоджи, где администрация Лон Нола после ухода американцев держится только в городах. Принц Нородом Сианук, формальный глава государства, сидящий в Пекине, перетряс правительство, уволив девять министров, в том числе бывшего посла в Москве Чеа Сана, и заменив их «красными кхмерами». Глава кабинета Кхиеу Самфан не хочет, чтобы освобождение столицы произошло под эгидой Вьетнама. Северовьетнамские войска в Восточной Камбодже, откуда они грозят Сайгону, не участвуют в операциях «красных кхмеров» под Пномпенем.

На мою шутку, что я хочу слетать на выходные в Гонконг (советские люди просто так по заграницам не ездят), Найджел отвечает серьезно. Есть инструкция не пускать в колонию граждан стран «советского блока», кроме моряков. Лондон выполняет просьбу Пекина. Из европейских соцстран только Югославия не в «советском блоке», и сербы-дипломаты то и дело летают из угрюмого ханойского военного коммунизма в Гонконг отовариться и развлечься…

18 апреля 1975 года

Весть о падении Пномпеня застала меня в Дананге. Этот второй по величине город Южного Вьетнама уже взяли северовьетнамские войска. На песчаной полосе пляжа Нонныок почти безлюдно, и только редкие рыбаки осмелились после пережитого шока выйти на берег к своим круглым плетеным лодкам. Ветер трепал застрявшие в колючей проволоке бывшей военной базы тряпки, которые вблизи оказывались камуфляжными штанами и рубашками.

На пляже Нонныок в марте 1965 года высадился первый десант американских морпехов. Через десять лет круг замкнулся. Карманный коротковолновый приемник «Сони» доносил на пустынный пляж мировые новости. Ханой и Пекин приветствуют победу революционных сил Камбоджи. В Сайгоне президент Нгуен Ван Тхьеу призывает армию до последнего защищать свою Республику Вьетнам от коммунистической агрессии.

В баре «Гарден» на крыше гостиницы «Каравель» собиралась журналистская тусовка из тех, кто не эвакуировался из Сайгона до его падения.

30 апреля 1975 года

Танк с эмблемой Национального фронта освобождения сломал ажурные ворота президентского дворца и поставил жирную точку в истории той войны. Тициано Терцани из «Шпигеля» я заочно знал по книге «Кожа леопарда» о последних годах американской войны. Как-то само собой он стал моим первым гидом по Сайгону и познакомил с другими членами разношерстного репортерского сообщества. Многие из них бежали из Пномпеня, спасаясь от наступления коммунистов. Через тринадцать дней коммунисты захватили и Сайгон, но иностранцев не тронули. Пномпеньским беглецам повезло. Среди них был Нил Дэвис из Visnews, который радостно сообщил мне, что он хорошо знаком с тассовцем в Камбодже Юрием Косинским.

Летом 1976 года Косинский прилетел из Москвы во Вьентьян принять у меня дела корпункта ТАСС в Лаосе. В номере гостиницы «Лансанг» с видом на Меконг он вспоминал тот кошмарный день в Пномпене. Основной состав посольства СССР перед новым 1975 годом вернулся на родину по мере того как «красные кхмеры» сжимали кольцо окружения и обстреливали столицу. Семеро советских сотрудников были оставлены, чтобы последить за зданием и имуществом. 16 апреля из города исчезли солдаты правительственных войск, а в полдень 17-го к центру потянулись колонны «красных кхмеров». На грузовиках и пешие, они все были одеты в черную форму с шарфами в мелкую клетку. Измотанные длительными переходами и боями, грязные, неприветливые…

– Все вывешивали белые флаги из окон, смеялись и выходили встречать. Жители столицы были рады, что, наконец, кончилась война. Но праздник был недолгим.

Особенно недружественно освободители отнеслись к советскому посольству. Железную дверь взорвали выстрелом из гранатомета, с персоналом отказались разговаривать. Солдаты лет 14-16 на вид, обутые в чёрные «сланцы» из автомобильных покрышек, угрожая оружием, выстроили сотрудников во дворе у стенки. Все указывало на то, что они готовились расстрелять иностранцев. Но прежде решили согласовать со старшими командирами. В конце концов, отвели на переполненную людьми территорию французского посольства, где был устроен временный лагерь. Оттуда, 30 апреля всех вывезли на 25 грузовиках, по 20 человек в каждом, к таиландской границе. Путешествие заняло больше трех суток под проливным дождем.

В 1976 году начались набеги «красных кхмеров» на Южный Вьетнам. АНКА (полпотовская партия) внушала народу, что дельта Меконга — историческая часть Камбоджи, и девиз — «дойти до последней сахарной пальмы». Это дерево — национальный символ Камбоджи, но растет и во вьетнамской дельте. Любой грабеж можно оправдать исторической справедливостью. Разговор о том, какие территории кому когда принадлежали, отбивает у людей чувство голода. Вьетнамцы о стычках на границе в своей печати не сообщали. Москва тоже еще надеялась исправить просчет и наладить отношения с камбоджийскими коммунистами.

За развитием событий я следил уже с Тверского бульвара, и выглядело это примерно так. Главный редактор, спустившись с большой планерки, давал задание: напиши что-нибудь позитивное про Кампучию (страну стали называть на кхмерский манер). Со Старой площади, где определяли, о чем и как информировать советских граждан, поступила очередная команда. И я зарывался в ленту вьетнамского агентства, повторявшего вести из Пномпеня, чтобы утром в «Правде» вышла подборка об успехах народных коммун провинций Сиемреап и Баттамбанг в подъеме рисового производства на землях, заброшенных при проамериканской хунте. Многолетнюю залежь действительно превращали в мега-квадраты рисовых полей, по которым с самолета было видно, где кончаются Вьетнам или Таиланд и начинается Камбоджа. Но команды на «позитив» поступали недолго. Было очевидно, что Китай оседлал камбоджийскую революцию, которая была восстанием нищей, голодной, неграмотной деревни против прозападной элиты. Перелистываю папку материалов, собранных в Камбодже по свежим следам в 1979 году.

Из документа под номером 870, найденного в архиве бюро ЦК компартии Кампучии. Принимая в Пекине Пол Пота и Йенг Сари, Мао Цзэдун заявил:

Май 1975 года

Автобус «мерседес» с коптящей выхлопной трубой над крышей, чтобы смрад с искрами не слепил хозяев улиц – велосипедистов и рикш, едва полз в их плотном потоке. Но не прошло и часа, как вьетнамская латиница на вывесках и рекламе сменилась иероглифами. Тёлон (Шолон) при французах был отдельным городом, а потом слился с Сайгоном, составив его и 5-й и 6-й районы. Cho Lon (по-вьетнамски «большой рынок») основан мигрантами Китая. На торговой Донг Кхань витрины блистали изобилием, провокационно дразнящим советского человека: hi-fi системы «Шарп» и «Сони», часы «Ориент» и «Сейко», камеры «Никон» и «Кэнон» от «мыльниц» до профессиональных зеркалок…

Говорят, в Тёлоне в первые дни после освобождения местные китайцы вывесили флаги КНР. Потом власти запретили. Понятие «соотечественники» в китайском политическом обороте существовало давно, и «китайский мир» как рычаг влияния на другие страны появился задолго до «русского мира». Пекин считал своим бесспорным правом защищать этнических китайцев за рубежом.

Стоя у оживлённого перекрёстка с фотоаппаратом, я заметил коллег из Синьхуа, выходивших из высотки с огромной рекламой сигарет «Бастос» на крыше. Я узнал одного из них. Он из Шанхая, отлично владеет вьетнамским, мы с ним вместе в Ханое пережили декабрьские бомбёжки 1972 года и неплохо ладили. Сейчас он прилетел из Пекина как спецкор. Рассказал, что в Тёлоне они готовят репортажи о «соотечественниках».

14 июня 1976 года

Вьетнам — в преддверии сессии Национального собрания, на которой предстояло провозгласить единую Социалистическую Республику Вьетнам. Фактически страна давно объединена. Иностранных журналистов в Сайгоне не осталось, и «Каравель» переименована в «Док Лап» («Назависимость»). Чиновник МИД сказал мне, что пресс-туров на Юг из Ханоя в ближайшие месяцы не планируется: южновьетнамские товарищи очень заняты. Судя по газете «Освобожденный Сайгон», занятость эта обусловлена кампанией социалистических преобразований. В Сайгоне создан чрезвычайный народный трибунал по разбору дел «компрадорской буржуазии, монополистов рынка, подрывающих экономику».

На партийной конференции в феврале 1978 года Ханой решил вообще ликвидировать капиталистическую торговлю на юге. К середине апреля национализировали более 30 000 предприятий, большинство из которых принадлежало этническим китайцам. Это вызвало лавину бегства хуацяо из страны. Толпы отчаявшихся прорывались через северную границу в Китай, сотни тысяч «людей на лодках» пускались в опасное плавание через Южно-Китайское море. Пекин обвинил Вьетнам в преследовании хуацяо и провокационно послал транспортные суда для приема «жертв гонений».

За короткое время вьетнамо-китайские отношения из «братских» эволюционировали во враждебные. Советский Союз к концу войны Вьетнама с Америкой стал его главным донором военной и экономической помощи. Советская помощь продолжала расти, отсталый Китай не мог состязаться. Вьетнамо-китайские отношения ухудшались из-за Камбоджи, «гонимых хуацяо» и территориального спора из-за островов в Южно-Китайском море. В июне 1978 года Вьетнам вступил в просоветский СЭВ, 3 июля Китай прекратил всякую помощь Вьетнаму и отозвал всех своих специалистов. 3 ноября подписан советско-вьетнамский договор о дружбе и сотрудничестве.

В начале января 1979 года вьетнамские войска в Камбодже перешли в наступление, взяли Пномпень, свергли Пол Пота, оттеснили его основные силы к таиландской границе и привели к власти подконтрольное Ханою правительство Хенг Самрина.

Лето 1979 года

… Под Сиемреапом мне было не до красоты Ангкора, хотя тогда я его видел впервые.

В Пномпене школа Туолсленг, превращенная при Пол Поте в тюрьму, была еще не музеем политических репрессий, а собранием свежих улик для трибунала. Хенг Самрин принял нашу группу репортеров во дворце Чакдомук. Бывший полпотовский генерал, спасшийся от политической чистки, убежав во Вьетнам, был немногословен. Для подробного разговора адресовал нас к своему министру иностранных дел. В комнате ожидал тщедушный юноша без левого глаза в мятой рубахе хаки. «Сколько же вам лет?», — воскликнул седой французский газетчик. — «Двадцать восемь», — ответил Хун Сен. Он выглядел, наверное, совсем подростком, когда командовал бригадой «красных кхмеров», наступавшей на Пномпень апреле семьдесят пятого.

Вьетнам спас Камбоджу от геноцида, совершив «гуманитарную интервенцию». Это слово не в фаворе у наших дипломатов. Государственный суверенитет — вот что святое. За ним может укрыться любой упырь. Но если ты достаточно силен, то его можно и обойти. Например, введя войска по приглашению правительства, состоящего из людей, которых еще вчера мало кто знал. Пол Пот и компания, доведя до крайности коммунистическую идею в восточном исполнении, уничтожили не меньше миллиона камбоджийцев и уж точно не вызывали симпатий.

Вооруженное сопротивление под флагом Пол Пота все это время будоражило страну. Но в итоге Хун Сен все-таки стал «сильным человеком» Камбоджи и политическим долгожителем Азии.

Дэн Сяопин не мог простить Вьетнаму захвата Камбоджи – своего любимого проекта в Юго-Восточной Азии. В конце января 1979 года, возвращаясь из Вашингтона, где в ходе исторического визита договорился с Джимми Картером установить дипотношения между Китаем и США, он обозвал Вьетнам «хулиганом» и обещал «преподать урок». Рано утром 17 февраля китайские войска силами 15 пехотных дивизий перешли северную границу Вьетнама на всей протяженности в 1460 километров. Им противостояли одна или две дивизии регулярной вьетнамской армии, региональные войска местного подчинения и ополчение. Партизанщина, в которой приказы командира утверждал партком. Основные силы вьетнамцев были связаны в Камбодже. 18 февраля китайцы захватили города Лаокай и Монгкай, 2 марта — Каобанг, а 4 марта — Лангшон.

Я принял отделение ТАСС во Вьетнаме в начале марта 1979 года, когда Китай уже объявил о частичном отводе войск с вьетнамской территории. Дэн представил дело так, что цель «преподать урок» достигнута. Мол, задачи идти дальше перед китайской армией не ставилось, а она могла дойти до Ханоя за световой день. По мнению наших военных экспертов, Пекин преувеличивал свои военные возможности. В Ханое я сразу попал на похороны. В Международном клубе прошла гражданская панихида по коллеге. Корреспондент японской коммунистической газеты «Акахата», 36-летний Исао Такано, погиб 7 марта во время пресс-тура под Лангшоном. Прямое попадание пули — снайперской или шальной...

Вьетнамцы на неопределенное время приостановили поездки иностранных журналистов на фронт, и нам оставались брифинги, на которых выступали военные и чиновники, но иногда приводили китайских пленных. Во Вьетнаме это было обычной практикой, как и в американскую войну. Китайцы, которых показывали прессе, каялись, говорили, что их обманули, заставили… История одного из них меня так взволновала, что я попросил организовать отдельное интервью с ним, из чего получился очерк «Исповедь Му Суньхэ». Это изломанная судьба многих китайцев моего поколения: университет, движение хунвэйбинов, восторженная вера в национального лидера, выход в «массы», в глухую провинцию, разочарование, ненужность…

Особняк ТАСС на Као Ба Куат 23 — место притяжения заезжих коллег. Вечерами и до ночи, не без бутылки, обсуждали текущую ситуацию и делились новостями. Орджо из ГРУ застрял в Ханое по пути к месту службы в Пномпень, где должен был обосноваться под журналистской крышей. В тот вечер он пришел из посольства, где общался с военными. После войны с американцами группа советских военных специалистов во Вьетнаме, исчислявшаяся тысячами, во много раз сократилась. С подписанием в ноябре 1978 года советско-вьетнамского договора началось новое наращивание военной помощи и числа специалистов. На этот раз дружили против Китая. Но к реальной войне, видимо, не готовились. Во Вьетнаме была группа советских военных советников во главе с генерал-лейтенантом Владленом Михайловым (будущим начальником ГРУ), который в тот момент лежал в Москве в госпитале. Единственным советским генералом в Индокитае оказался только что приехавший военный советник в Лаосе генерал-майор Альфред Гапоненко. Генштаб спешно направил его во Вьетнам «разобраться и доложить». На третий день после китайского вторжения прибыл генерал армии Геннадий Обатуров, назначенный главным военным советником, и с ним еще тринадцать генералов.

Орджо сказал, сославшись на коллег, что вьетнамские региональные войска, которые приняли на себя удар китайцев, построены на партизанских принципах. Обатуров дошел аж до самого генсека Ле Зуана, чтобы настоять на переброске на Север регулярного армейского корпуса из Камбоджи. Мы, журналисты, и так это знали, потому что в передвижениях по Вьетнаму, Лаосу и Камбодже активно пользовались услугами советских экипажей военно-транспортных Ан-12 и были близко с ними знакомы.

Витя Филатов из «Красной Звезды» как специалист, которого опекали вьетнамские и советские военные, получал от них несколько больше, чем мы гражданские. Он профессионально рассказывал, как китайцы прошлись по вьетнамским тылам на каобангском направлении, почему не продвигаются по долине Красной реки на лаокайском и отошли на лангшонском, насколько серьезна угроза Хайфонскому порту. В тот вечер он рассказал, как был в лагере для китайских пленных. Его мир бескомпромиссно делился на «наших» и «врагов».

— Вхожу в допросную — там перед вьетнамцем сидит их офицер, весь в грязных бинтах. Вьетнамец ему — «встать!». Тот скривился, когда меня увидел. «Встать!» — еще раз.

Утром отсыпаюсь после поездки к северной границе, но будит звонок телефона. Голос дежурного коменданта, исключающий комментарии: «Посол вызывает». Для советских людей за границей посол был высшим начальством, и вызывать он мог только немедленно. Борис Николаевич Чаплин был не в духе, а точнее разъярен. Вместо «здрасьте» крикнул: «А ты знаешь, что твоих телетайписток все трахают (он выразился проще)? Сегодня Обатуров мне скандал закатил. Он, мол, вьетнамцам план обороны составляет, а копия уже, наверное, в китайском генштабе». Скоро в кабинет зашел маленький худой старичок с рубленым крестьянским лицом, и посол кивком указал на меня. Передо мной стоял человек, который освобождал Европу от нацизма, в 1956-м давил танками восставший Будапешт, а в 1968-м — весеннюю Прагу. Теперь он отчитывал меня за телетайписток.

В ханойском отделении ТАСС работали две девушки. Режим у них был довольно либеральный, в свободное от дежурства время гуляли по городу, ходили в гости. Была у них подружка, красавица-брюнетка, машинистка аппарата военного советника. Познакомились с молодым дипломатом-сербом, и он их пару раз всех троих приглашал к себе. Ничего особенного. Девчонки из советского ПТУ вкушали красивую жизнь: он часто ездил в Гонконг, в доме — сигареты «Кент», сухое «мартини»… С подачи генерала армии красавицу этапировали в Москву первым же рейсом, а моим телетайписткам не продлили командировки. Связь с иностранцем, да еще сербом, союзником врага…

Вьетнамцы официально завершили 30-дневную войну по отражению китайской агрессии. На пресс-конференции в Международном клубе замначальника генштаба ВНА генерал-майор Као Ван Кхать зачитал коммюнике об итогах боёв. Потери китайцев — 62500 человек убитыми и ранеными, сотни пленных, 280 танков и БТР, 115 орудий и миномётов. Людские потери с вьетнамской стороны, по его словам, невелики, потому что в боях не участвовали регулярные силы и вовремя проведена эвакуация населения. Скорость продвижения агрессора была 2–3 км в день. Но материальный ущерб огромен, много разрушено, много техники, в том числе советской, увезено в Китай.

Вечером замминистра иностранных дел (будущий член политбюро) Нгуен Ко Тхать пригласил советских журналистов на ужин. Китайские войска еще находятся в 20 пунктах на вьетнамской территории, на глубине до 15–20 километров, сообщил он. Китай продолжает угрожать повторением агрессии. Он прогнозировал трудный путь к относительной нормализации.

Глава китайской делегации на мирных переговорах в Ханое Хань Няньлун непохож на чиновников КНР того времени. Интеллигентный на вид, в европейском костюме, а не «маоцзэдуновке», как остальные члены делегации, свободно говорит по-французски. На пресс-конференции он огласил восемь пунктов китайских условий. Для Вьетнама они неприемлемы: вывод войск из Кампучии и Лаоса, отказ от притязаний на острова, возвращение во Вьетнам изгнанных хуацяо и отказ от стремления к гегемонии в Индокитае. Китайцы, в свою очередь, считают, что вьетнамские предложения из трех пунктов о прекращении огня, выводе китайских военных с территории СРВ и обмене пленными, не имеют смысла: без решения принципиальных проблем не избежать новых, и нормализация отношений невозможна. Начатые 29 апреля переговоры к 7 мая зашли в тупик. Они ведутся в наэлектризованной атмосфере, в любой момент грозящей срывом.

В шесть часов утра звонок из МИД, мой секретарь-вьетнамец сообщает: над провинцией Намдинь сбит китайский военный самолет. У места сбора репортерской колонны машин разговоры только о том, когда снова война. Об обстоятельствах инцидента ничего неизвестно. Выезжаем: влажно, жарко пыльно. На месте узнаем, что китайский МиГ-19 по непонятной причине упал на вьетнамскую территорию. Спланировал со стороны моря и упал. Вот лежит в залитом водой рисовом поле, и рядом труп летчика со сплющенным черепом. Известинец Мишель, утираясь банным полотенцем, висевшем на шее вместо шарфа, матерится, называет себя «старым дураком», который повелся на сенсацию и потащился почти за сотню километров. Стороны пошумели, но замяли дело.

18 мая 1979 года

В полдень Хань Няньлун в последний раз вышел из зала заседаний в Международном клубе и направился к своему «мерседесу», который две минуты спустя скрылся за резными воротами китайского посольства. На пресс-конференции в посольстве было объявлено, что вьетнамская сторона согласилась на китайские условия обмена военнопленными. Это единственный вопрос, по которому удалось договориться.

…Разрушенный Лангшон объезжаем по окраинам. Дальше вдоль шоссе к приграничному Донгдангу взрывами разворочено полотно железной дороги, повалены железобетонные столбы. На уцелевших стенах отдельных строений – аккуратно выведенные красной масляной краской иероглифы. Ею же, но по-вьетнамски: «Долой Ле Зуана». Жители покинули разрушенный и разграбленный Донгданг. Дальше до границы — пешком. По сторонам — фанерные таблички с надписью «Осторожно, мины».

Китайцы передавали 120 вьетнамских граждан. Согласно списку, это 70 военнослужащих и 50 гражданских лиц.

В комплекте — ватное одеяло, спальный мешок, пара кедов, цветной полиэтиленовый пакет с сахаром, конфетами, печеньями, сигаретами, чаем, фонариком с батарейками, нитки и иглы для швейных машин и прочие дефицитные тогда во Вьетнаме предметы. Для жителя захолустных приграничных районов Вьетнама это целое состояние.

Вьетнамский подарочный набор, который уносили китайцы, был явно скромнее по объему, не говоря уже о качестве. Дальше игрался спектакль гордого и гневного сброса подарков в кювет. Дисциплинированные китайские солдаты с показным презрением решительно выбрасывали мешки сразу у нулевого километрового столба. Вьетнамцы, среди которых много крестьян из ополчения, вели себя менее решительно. Кто-то просто не понимал, зачем выбрасывать ценные вещи. Но на вьетнамской стороне, им настоятельно подсказывали.

Наша военная историография подчеркивает основную роль советских военных в отражении китайской агрессии против Вьетнама. Вклад военных советников и предыдущие поставки оружия (за месяц войны не особенно много успели поставить) — это само собой. Шесть военных округов СССР были приведены в боевую готовность, две воздушно-десантные дивизии перебазированы на Восток. Одна из них в Монголию, на аэродромы с подлетным временем к Пекину в полтора часа. Персонал выдворенного из Москвы китайского посольства отправили домой поездом, чтобы на всем пути от Урала до границы с Китаем и Монголией могли видеть идущие на восток эшелоны танков. Мобилизован Тихоокеанский флот. В конце февраля в Южно-Китайском море находилось 13 военных кораблей, а в марте — уже 30. Подлодки в Тонкинском заливе блокировали доступ иностранных военных кораблей. Соединение советских кораблей находилось там до апреля 1979 года. В результате Южный военно-морской флот КНР, а это 300 кораблей, не участвовал в нападении на Вьетнам.

«Первая социалистическая» потихоньку предана забвению. Китай и Вьетнам в начале нового века рванули вперед в своем экономическом развитии. Но ослабли позиции Вьетнама в «братских странах Индокитая», которые после ухода американцев казались будущей федерацией под его эгидой. Заканчивается строительство скоростной железной дороги из Китая через Лаос, уже высятся опоры мостов через Меконг, пробуравлены туннели сквозь горы. В Камбодже оборотистых европейских и российских бизнесменов давит китайский капитал. Хотя политические отношения между Китаем и Вьетнамом формально нормализовались в 1991 году, они остаются напряженными. Китай — крупнейший торговый партнер Вьетнама, но во вьетнамском экспорте почти вдвое уступает США.

Перед Музеем армии в Ханое выставлено агитационное панно о решимости отстоять острова Хыонгша (Парасельские) и Чыонгша (Спратли). Оба архипелага Китай захватил военной силой начиная с 1974 года. Он строит на атоллах искусственные острова с военными базами и отсчитывает от них исключительную экономическую зону, огромным языком вытянувшуюся к берегам Вьетнама, Филиппин, Малайзии и Брунея. Он превращает Южно-Китайское море в свои внутренние воды, чтобы контролировать нефтяные и рыбные ресурсы, морские пути. Опасные ситуации в море, которое вьетнамцы называют Восточным, возникают постоянно. Не факт, что естественным союзником Вьетнама в обуздании Китая окажется не Америка, поборница свободы мореплавания. На чьей стороне окажется тогда российское государство?