Колонка · Культура

«И я другого образа России вообразить сегодня не могу»

Символическая баллада

Петр Саруханов / «Новая газета»

Я видел много символов России — То царь, то зверь, то колос, то герой; Они бывали сложные, простые, Наглядные — и темные порой.

Их создавали, ими потрясали, Воинственно нахмуривши чело, А иногда они являлись сами — Из ничего.

Застал я много образов Отчизны: Суровая, воинственная мать (Естественная рифма «укоризны» Обязана ее сопровождать);

Воительница, гибель вражьих станов (При ней и вождь — супруг, зампред, старпом); Красавица a la Венецианов — С косою иль как минимум серпом;

Свобода на московских баррикадах; Словесница — гроза учеников; Работница, что не выносит на дух Очкариков и мамкиных сынков;

Я знал ее задорной комсомолкой, Строительницей БАМа и метро, Которая язвит насмешкой колкой Соседа буржуазное нутро;

Я знал ее ткачихой и дояркой, Справлявшейся с любовью и бедой, И скромницей, и модницею яркой, Забитой, гордой, старой, молодой,

Я знал ее бескрайней, необъятной, В каком объятье руки ни раскинь; И летчицей, и даже космонавткой, И грешницей, ушедшей в монастырь;

И жертвенность, и тайная недобрость, И ватники, и тонкое белье… В кино и прозе всякий женский образ Казался новым образом ее,

И пламень этих черт неугасим был В крутые и в глухие времена… Вопрос — какой у ней сегодня символ? И думаю, я знаю, кто она.

И это не супруга исполина, Не гордая хозяйка здешних мест, — Сегодня это девочка Алина, Дочь активистки, взятой под арест,

Которая лежала в интернате — Глубокий, безнадежный инвалид, — С трудом дышала, плакала некстати И не могла ответить, где болит.

Личное дело следователя Толмачева У находящейся под домашним арестом активистки «Открытой России» Анастасии Шевченко в больнице умерла дочь

Сегодня все, что публике осталось, — Навзрыд полемизировать в Сети, Была там безнадежная отсталость — Иль можно было выходить, спасти…

Безвыходность зловонного провала, Истерика из каждого угла… Конечно, власть ее не убивала. Всего лишь не спасла. И не могла.

Диванные тупые генералы, Своей диванной тупостью горды, Опять же завопят, что либералы Стремятся сделать символ из беды —

У всех мечта расправиться заочно, Устроить показательную месть… Но символа не выдумать нарочно. С ним просто: или нету, или есть.

Без всяких демонстраций, без скандала, Который любит всякая урла… Вот девочка. Она жила, страдала И умерла.

И все себя безропотно простили, И большинство при этом ни гу-гу, И я другого образа России Вообразить сегодня не могу.

Право проститься В России по-прежнему на законных основаниях родственникам могут запретить визит в реанимацию, даже к умирающему

Но все-таки, в своем гуманном стиле, Чекистскую они спасают честь И мать на час проститься отпустили. «Надежда есть».