Его зовут Рафаэль Исаак Псота Агилар. Ему 33 года.

Темная обветренная кожа, маленькая бородка. Обезоруживающая улыбка. Новенькие серебристые костыли.

Рафаэль родился с дисплазией тазобедренного сустава, в Гондурасе. Город называется Окотепеке, на границе с Гватемалой и Сальвадором. «Безопасный, но бедный».

«Нас 10», — говорит Рафаэль. Было 11. 8 братьев, 3 сестры. Один из братьев умер — рак. Старшую сестру Рафаэль называет мамой. Настоящая его мама умерла, когда Рафаэлю было 15.

Работать он начал с 14. Работал на полях: кукуруза, бобы, юка, салаты, лук, огурцы, эспинака — местный вид шпината.

Работа — это роскошь даже для здоровых. Чтобы получить работу, Рафаэль тренировался все детство. Ходьба была его главным спортом.

Для работы пришлось переехать в Сан-Педро-Сулу. «Побогаче, но очень опасный». Местные банды отбирали зарплату в день получения не раз и не два.

Двое старших братьев Рафаэля и один младший жили в США. Перешли границу — нелегально, конечно. Иногда созванивались. «Америка — это была моя мечта», — говорит Рафаэль. Один из его лучших друзей Хосия Александр по кличке Меча — «взрывной» — мечту Рафаэля разделял. Они изучали карту железных дорог и придумывали план.

Меча, узнав о караване, запил. Рафаэль пошел один. Его соседи сказали, что он сумасшедший и не дойдет даже до соседнего города. Но Рафаэль тренировался все детство и знал, что уж до соседнего города он точно дойдет.

Первые четыре дня он шел быстрее всех. Потом начал отставать. Он прошел на своих костылях половину Гватемалы. Иногда его подбирали машины. Некоторые муниципалитеты давали автобусы. Автобус из Арриаги вез Рафаэля 40 километров, и он помнит эти 40 километров как самую легкую часть пути.

Тяжелее всего было под Санта Розой. Местечко называлось Мартира-Ромеро. До этого шли весь день, спали на обочине. Пошел дождь, который перешел в грозу. Рафаэль завернулся в плед, закрыл лицо руками, чтоб не текло на глаза.

— Я проснулся и понял, что умираю.

Плед отяжелел от воды настолько, что его не получилось снять.

В этот день он прошел 15 километров.

Инвалидную коляску он увидел в Мехико. К этому моменту рядом с ним шли два Мигеля — один из Гондураса, второй из Гватемалы. Молодые серьезные парни.

Дальше везли коляску они.

— Сначала я чувствовал себя странно, — говорит Рафаэль. — Смущался. Потом священник — он с нами шел — сказал: «Бог всегда посылает ангелов на нашем пути».

Из Мехикали до Тихуаны — последнего этапа пути — дорога поднимается в гору. Два Мигеля толкали коляску, Рафаэль молился. И остановилась машина. И перевезла через гору.

— Я счастлив, потому что я смог. Я почти пришел, — говорит Рафаэль. Он будет просить убежище. Он будет искать работу. Он очень оптимистичен.

— Я полагаюсь на Бога, — говорит Рафаэль. — Не может быть, что Он просто так дал нам силы, чтобы мы пришли сюда?

«Караван мигрантов» — многотысячное шествие к границам США — вышел из гондурасского города Сан-Педро-Сула 12 октября. Вначале в нем было 160 человек. Караван — самый безопасный способ передвигаться по «северному треугольнику»: Сальвадору, Гватемале и Гондурасу, где дороги контролируются бандами. Подобные караваны в США отправляются несколько раз в год — тихонько, без особого шума. Но информация об этом караване оказалась в фейсбуке, а потом в новостях. В каждом городе к нему присоединялись люди, в него вливались ручейки из Сальвадора и Никарагуа. Караван разделялся и сливался снова. Через месяц и семь дней караван достиг мексиканской Тихуаны, дошел до границы США и встал перед стеной. За спиной осталось три страны и 4500 километров.

Сегодня численность каравана оценивается от 7 до 10 тысяч человек. В основном это крестьяне, работники плантаций. Треть каравана моложе 18 лет.

Президент США Трамп назвал происходящее на границе США вторжением и выдвинул к границе войска.

Сан-Диего — второй по ценам на недвижимость город в США. Благополучие разлито в воздухе, перемешано с холодным светом. Сан-Диего готовится ко Дню благодарения. Надувные индейки летают по улицам. Город бесконечно отстраивается и перестраивается — отели, многоэтажки, рестораны, дешевый труд из-за границы. Трампа с его антимигрантской повесткой здесь поддерживают слабо. Самое популярное мнение — история каравана была «раздута» предвыборной борьбой за Конгресс. «Демократы и республиканцы рубились за места, и ситуацию решили подогреть через медиа, сыграть на страхах, чтоб консервативные избиратели вообще вышли голосовать, — говорит местный журналист Джон Коэн. — Ну и понеслось. Чем больше СМИ включались, тем больше людей узнавали, что караван двинется через их страну. И присоединялись. Получилось, что мы сами и вызвали этот караван».

Всерьез «вторжение» не рассматривают — верят в надежность границ. Караваны приходят к границе постоянно, разве что не такие массовые. В прошлом году к американской стене подошли примерно тысяча гаитян. Нескольким дали убежище, остальные остались в Мексике, открыли кафе, барбер-шопы и совершенно растворились.

В Сан-Диего обсуждают не столько караван, сколько очередное высказывание Трампа про «людей с Ближнего Востока», пытающихся слиться с караваном и проникнуть в США. «Он вообще карту видел? Если бы они хотели устроить нам что-то, они бы прилетели в Нью-Йорк — все равно все войска на границе».

При этом тюрьму Otay detention center срочно освобождают под новых мигрантов. В день выпускают по 80–100 человек, задержанных за нарушение миграционного законодательства до этого. Их, с браслетами на ногах, высаживают у церквей. Местные волонтеры их собирают.

«По два автобуса каждый день, 100 человек. Людям, во-первых, часто некуда идти. Во-вторых, их обязывают встать на учет по месту жительства. Скорее всего, они будут осуждены и депортированы сразу после того, как власти разберутся с караваном, но сейчас они радуются, что могут увидеть семью и найти работу. Жуткий цинизм», — говорит волонтерка Мари Кардесас (учительница начальных классов). Среди отпущенных есть родители ее учеников.

Ближе к границе начинаются бесконечные ранчо. Запах навоза и пыли. Школьники катаются на лошадях по пустыне. Следом появляются солдаты на лошадях — это пограничный патруль. Над самой границей — три вертолета и два дрона. В море болтается несколько лодок с американскими пограничниками. Стена, отделяющая Америку от Мексики, — это металлические штакетины, плотно обмотанные колючей проволокой. Видно, как за ней прохаживаются мексиканские пограничники.

Перед стеной лежит несколько свежих мотков колючей проволоки. Рядом с ними стоит деревянная трибуна с орлом. Ожидается визит Кирстен Нильсен, министра внутренней безопасности США. До этого были слухи о ее скорой отставке — Трампу не нравится, что Кирстен, дочь датчанина и итальянки, недостаточно решительно борется с миграцией.

— Она сначала пройдет перед решеткой, потом посмотрит на море, — объясняет ее пресс-секретарь.

Повод для посещения грустный: судья Тайгер из Сан-Франциско наложил запрет на «караванный» указ Трампа — не рассматривать прошения об убежище от людей, пересекших границу нелегально.

— Это опасное, провоцирующее решение, но оно, несомненно, будет отменено, — говорит Кирстен журналистам. За ее спиной выстроились шестеро всадников. — Мы немедленно подаем апелляцию. Я не сомневаюсь, что мы добьемся успеха.

— Большинство в караване не женщины и дети, а молодые мужчины, — говорит Кирстен. — 500 из них, как установлено, имеют криминальное прошлое. Это не естественный миграционный поток! Желание найти работу — это не причина для убежища. Желание объединиться с семьей — это не причина для убежища. Мы сделаем все необходимое, чтобы остановить незаконный въезд каравана.

Кирстен многословно благодарит солдат и их семьи. Самих солдат (их 5600 вдоль всей границы) не видит никто. По словам пограничного патруля (их как раз видно), участия в патрулировании солдаты, конечно, не принимают. Армейские инженеры проверяют и укрепляют стену, военная полиция скучает. Солдаты жалуются, что за службу на границе им не платят боевые и что они проведут день благодарения — главный американский праздник — вдали от семей.

Великая американская стена протянулась на треть 3000-километровой границы между Мексикой и США. Ее начали строить именно отсюда — из Тихуаны, с самой западной точки границы.

Стена довольно молода. Первый реальный барьер между Сан-Диего и Тихуаной был построен в 1994 году. Сначала вместо забора поставили стальные листы, которые использовались как вертолетные площадки во время вьетнамской войны. Десять лет назад построили второй забор, параллельно первому. Забор замотан колючей проволокой, он уходит в океан. Сеть датчиков и камер обнаруживают любое движение между двумя рядами решеток.

Место называется — Парк дружбы.

Но каждую субботу (тоже отстояв в очереди) можно было подойти вплотную к мексиканскому забору и поговорить через решетку. Решетка здесь затянута мелкоячеистой сеткой, но через сетку можно потрогать пальцы своего ребенка. Все это прекращено с пришествием каравана.

После отъезда Кирстен парк пустеет. Рабочие натягивают дополнительную колючую проволоку. Студентка-социолог Кассандра Чамберлен и ее друг Джон (оба из Лос-Анджелеса) пытаются подойти к решетке, но одного окрика пограничника хватает, чтобы они вернулись на прежние позиции.

— Прежде всего, я — христианка, — говорит Кассандра. — И если я должна помочь, я помогаю.

Кассандра выглядывает женщину с цветами, которая ей махала рукой.

— Давай что-нибудь напишем? — говорит ее друг.

Решают написать в тетрадке Кассандры Lo siento — «простите».

— Видите холм? А под ним три бункера. Вырыли во Вторую мировую войну — после Перл Харбора ожидали нападения японцев. Мы туда вообще не заходим. Понятия не имеем, кто и что там делает.

Патрульному Даниелу 49 лет, сегодня его смена до полуночи. Через три месяца, в феврале, ему исполнится 50, и он выйдет на пенсию. Он расслаблен и не разделяет медийной паники — обычная работа.

Мексиканская Тихуана распласталась вдоль стены. Стена ныряет по холмам, тянется вдоль шоссе, уходит за горизонт. На склонах холмов соседствуют лачуги из шифера и досок и южные каменные особняки.

Сюда приезжают доживать американские пенсионеры, здесь дауншифтит молодежь из Сан-Франциско. Здесь же находится американский промышленный центр — заводы Sony, Samsung, Dell, Kodak, Siemens, Philips, Microsoft, General Motors, Ford, Toyota, Volkswagen, BMW… Здесь производят компьютеры и телефоны, собирают самолеты, делают цемент и консервы. Дешевый труд, близость к границе и гораздо более либеральное трудовое законодательство Тихуаны практически уничтожили производство внутри США. Именно обедневший американский рабочий класс выбрал Трампа. В Тихуане оказываются все, кто пытается въехать в США с юга.

Сан Изидро — переход между американским Сан-Диего и мексиканской Тихуаной — самый загруженный пограничный пост в мире. Его ежедневно пересекают 90 тысяч человек. Граница строгая только в одну сторону. Если идешь в Мексику, документы не проверяют.

Со стороны Мексики перед футуристическим зданием перехода стоит тряпичная палаточка. Волонтеры, набранные из последнего каравана, записывают в тетрадку имена. Здесь формируется очередь, чтобы попасть внутрь терминала и попросить пограничных офицеров об убежище.

Сейчас в очереди 14 тысяч человек. За последние 15 дней внутрь терминала для встречи с миграционными офицерами зашли 1200. Все записались в список задолго до каравана. Первым караванщикам предстоит ждать минимум месяц. Скорость приема устанавливает пограничная служба. Сейчас, на волне внимания, принимают 80 человек в день. Иногда не принимают никого — неделями.

По закону, очереди на убежище быть не может: любой человек может обратиться за спасением немедленно. Но считается, что мигранты, попытавшиеся миновать список, «отказываются от сотрудничества». Пограничники, услышав просьбу об убежище, должны допустить просителей к миграционным офицерам. Именно миграционный офицер принимает первое решение, достоин ли человек убежища. В течение недели судья должен подтвердить или опровергнуть. Но обычно проситель убежища даже не попадает в суд.

Тихуана, в отличие от Сан-Диего, караваном обеспокоена очень.

Хавьер Фернандес, сотрудник таможни:

«Они убийцы. Вот просто в глаза посмотреть — и это понятно», — вторит ему Рамирос, хозяин чайного магазина рядом с границей.

Полицейские под прикрытием работают по всему городу. Теневую Тихуану контролируют две банды: «Новое поколение» и «Картель дель Гольфо». У обеих достаточно уличных бойцов, но полицейские боятся, что караван станет отличным пополнением для банд, и уличная война перейдет на новый уровень.

В городе рассказывают, что караванщики отказываются от бобов — традиционной мексиканской еды, называя их «кормом для свиней». Многие уверены, что каравану платят — Трамп, «мировое правительство» или левые мексиканские политики. Называется даже сумма — 300–400 долларов на одного гондурасца («гондурасцы — самые продажные»). Мигрант, разорвавший мексиканский флаг перед камерой, уже стал притчей. За две недели в городе было арестовано 200 человек, пришедших с караваном.

Напряжение усиливается еще и оттого, что федеральное правительство не потратило на караван ни песо. Из Мехико прислали солдат — кормить беженцев и федеральную полицию, имеющую опыт в разгоне массовых митингов.

В прошлый понедельник случился первый националистический митинг в истории Тихуаны. Его организовал местный правый Иван Рибелинг, который зовет себя Комендантом Коброй. Он попросил помощи жителей в защите, разумеется, женщин и детей. Призывал использовать «несмертельное оружие» — биты, резиновые пули и патроны с солью, чтобы заставить мигрантов вернуться в свою страну. Также он обратился к наркокартелям: «Вы Божьи люди, заботящиеся о своей земле, и Господь скажет вам, что делать».

— Я не узнаю свой город, — говорит его жена Патрисия, врач.

Патрисия, Гильберто и лидеры нескольких волонтерских организаций собираются в коммьюнити-центре La Casa del Centro, чтобы обсудить организацию помощи каравану. На скайп выходят волонтеры из Мехико — караван продолжает идти. На скайп выходят активисты из Лос-Анжелеса — двадцать врачей и медсестер собираются приехать в конце недели и помочь хотя бы с первичным осмотром.

— Меня бесит, что пока караван шел, мы обсуждали это с чиновниками каждый день — как их кормить, как их лечить, распределяли обязанности, — говорит Даринка из организации Coaia. — А в итоге их просто загнали на стадион под открытое небо.

Всего в городе 30 приютов для караванщиков. Стадион среди них — единственный муниципальный. К концу ноября на стадионе под открытым небом жили 4731 человек: 2066 мужчин, 904 женщины, 418 мальчиков и 444 девочки.

Доступ на стадион по оранжевым браслетикам на руках. Тяжелый запах немытых тел. Пара десятков туалетов, несколько душей — открытых, люди моются прямо в одежде — окружены размокшей грязью.

Палатки есть у тех, кому родные перевели деньги. Остальные собирают свое жилье прямо на месте: палки забивают в землю стадиона, натягивают полиэтиленовую пленку и одеяла. Самые лучшие места — между трибунами и стадионом — полностью забиты матрасами. Там живут первые пришедшие — женщины с детьми и крепкие ребята с татуировками.

Над стадионом летает кашель. Ночью температура опускается до 10 градусов. Через месяц начнется сезон дождей. Есть ощущение, что Тихуана в прямом смысле ждет у моря погоды.

Регина Касеяно пришла в Тихуану с дочерью Элисон. Она из города Санта Рита. Старший сын живет с отцом в США (получили убежище после того, как стали свидетелями убийства), трое младших мальчиков остались дома. «Мне надо было спасать дочь, прежде всего. До школы 6 километров. Туда я ее отвожу, но обратно она идет одна. На этой дороге трех мальчиков изнасиловали только за последний год».

Элисон — отличница. Она расписывает пластиковую тарелку картинками фруктов, каждый фрукт аккуратно подписывает на английском.

Регина зарабатывала на жизнь, сортируя бананы. Бананы сорта «Чикита» — для США. Они должны быть полностью зеленые, идеальные, без царапин, от 20 до 23 сантиметров. «Амиго» — все остальные. Бананы привозили в 5.30, в 7.30 начиналась смена. Работали до 6 вечера, 11 часов, с одним выходным в неделю (за исключением марта и апреля — тогда выходных не было вообще). Регина перебирала 4 тысячи бананов в день. Зарабатывала 1600 лемпир в неделю (4200 рублей). Это была очень, очень хорошая работа.

Из дома Регина вышла без денег. С собой взяла самое необходимое — фотографии, браслетики из роддома на каждого из детей и немного украшений: «вот это подарил муж, когда мы еще просто встречались, это сестра, это я купила на первую зарплату». «Мои воспоминания, моя радость».

Эмануэль Гарсия, 32 года. Он из городка Накаоме. Работал телеведущим, вел шоу на радио, плотничал, продавал фрукты — показывает мозоли от тележки. Параллельно работе последние 12 лет служил пастором в местной церкви. Он был одним из тех, кто начал караван.

В марте убили прихожан из его церкви. «Большая семья маленьких коммерсантов», 14 человек, маленький магазин. «Они отказались платить дань. У нас каждый день надо платить, чтоб работать, 50–100 лемпир (130–270 рублей), смотря какая выручка». Бандиты расстреляли всех, кто был в доме: десятерых, включая 3-месячного ребенка. Четырем выжившим пришлось уехать в другой город, чтоб спастись.

«Не то, что это необычная история, — говорит Эмануэль. — Просто как последняя капля стала».

Про караван говорит: «Я не ожидал такого, конечно. И жестокости пути не ожидал».

Список мертвых этого каравана еще не составлен. Эмануэль называет своих. Хуан Хосе Гомес, 28 лет, Гондурас. Пытался забраться в кузов грузовика, уцепился за трубы в кузове, трубы поехали, он упал, следующая машина переехала его голову. Генри Диаз Райас, 26 лет — газовая граната, выпущенная мексиканскими полицейскими, пробила голову. Переход через речку Суачите между Гватемалой и Мексикой 28 октября вспоминает как самый страшный.

МИД Мексики добавляет еще имена: Герман Рамирез Ривера (25 лет, выпал из кузова грузовика на ходу), Мелвин Джошуа Гомес Эскобар (21 год, выпал из кузова), Дарвин Дональдо Кастро Самбрано (17 лет, повесился в шелтере города Тапачула), Оскар Мауксдиэль Крус Алькерро (17 лет, на последнем этапе пути из Мехикали в Тихуану был сбит машиной, его старшая сестра вернулась на родину). Имя последнего мертвого — 17-летнего парня, покончившего с собой уже в Тихуане в прошлый четверг, не называют ни караванщики, ни власти. Власти ждут результатов вскрытия (пока используется слово интоксикация), караванщикам, кажется, стыдно: «У него на родине убили всю семью — родителей и брата, он всю дорогу говорил о смерти. Мы его, конечно, поддерживали, как могли. Но плохо поддерживали».

Еще есть мертвые, имен которых Эмануэль не знает. Старики, которые не просыпались утром. Мужчина, вытолкнувший женщину из-под машины и упавший под нее сам. Больше двухсот человек за время следования каравана просто исчезли.

По лагерю бодро передвигаются люди в бежевых жилетах. Партия Морена, к которой принадлежит новый президент Мексики Андрес Мануэль Лопес Обрадор. Президент вступает в должность 1 декабря.

— Мы трудимся, чтобы найти вам работу, — говорит Сервандо Хуртадо. — Наша позиция — помогать, мы гуманисты! Есть как минимум 5000 вакансий на строительстве железной дороги. Сейчас построена половина того, что запланировано.

Будущая дорога пройдет по южному штату Чьяпас, где двадцать лет идет позиционная война между индейцами и анархистами — с одной стороны, и фермерами и правительственными войсками — с другой.

В пятницу вечером подтянулся хвост каравана из Мехикали. Свободное место на стадионе исчезает на глазах. На стадионе оказываются зажаты 5600 человек.

Карлос Мендес, Мария Санчес, Мишель и девятилетняя Висмари никак не могут опустить рюкзаки на землю. Загнанность в глазах. Они уехали после того, как местные бандиты начали вызнавать, есть ли у них родственники в США. Если такие есть, одного из членов семьи похищают и просят выкуп.

Их семья из города Эль Джарал.

— А мы там аэродром строили. Давайте помогу с рюкзаками.

Элиас Браун Хаммонд из американского Лонг Бич добирается в Тихуану по четыре часа каждый день. Привозит вещи, памперсы, еду. Ему 83 года.

— То, что мы американцы, не делает нас сверхлюдьми. Мы все живем одну жизнь. Я помню Берлинскую стену. Я не думал, что застану такое. Эта стена говорит всему миру — мы слабые, мы в отчаянии, мы ничего не можем сделать. Политика, которую мы проводим, не должна быть против людей. Я никогда с нею не соглашусь. Я вообще думаю уехать из Америки и жить где-нибудь еще.

Элиас служил в армии 30 лет. Профессиональный военный, снайпер, инструктор, окончил военную академию Вест-Пойнт, Нью-Йорк. «Вьетнам сначала. Потом Гондурас, Панама, Никарагуа, Гватемала, Коста-Рика, Сальвадор. Был 72 часа в Югославии, когда прекращали бомбить».

За прошлое не стыдно: «Тогда все было другое. Война, ценности, все».

— Центральная Америка была нашей спортплощадкой. Мы тренировали гондурасцев, чтобы сбросить Ортегу. Армия Никарагуа была построена американцами. Мы им очень задолжали.

Но обычно проблемы решало политическое влияние, деньги, оружие, формирование и обучение местных армий. С начала XX века США активно пользовались главным ресурсом этих стран — землей. Идеальный климат позволял вести экстенсивное сельское хозяйство. Когда земля истощалась, можно было переходить на новое место, вырубая джунгли.

Самый яркий пример — «Юнайтед фрут компании», ЮФК, или, как ее зовут в народе, El Pulpo — «осьминог». Ей принадлежали не только обширные земли в Центральной Америке, Колумбии, Эквадоре и Карибах, но и железные и автомобильные дороги, линии связи. Президенты Гватемалы и Гондураса, пытавшиеся национализировать земли компании, провести аграрную реформу или принять трудовое законодательство, оказывались смещены.

Американская политическая верхушка сливалась с ЮФК до почти полной неразличимости. Банановые плантации защищали ЦРУ и ВВС США, методички для СМИ после очередного конфликта писались специалистами Белого дома в соавторстве с банановыми пиарщиками. Как пишет американский журналист Рич Коэн в книге «Рыба, которая съела кита», Джон Фостер Даллес, представлявший ЮФК в решающей сделке с гватемальскими чиновниками в 30-х годах, был госсекретарем при Эйзенхауэре; его брат Аллен, который сидел в совете директоров компании, был главой ЦРУ; Генри Кабот Лодж, посол Америки в ООН, был крупным владельцем акций ЮФК; Эд Уитман, глава отдела по связям с общественностью ЮФК, был женат на Энн Уитман, личной секретарше Дуайта Эйзенхауэра. «Вы можете не видеть эти связи до поры до времени — но развидеть это уже не получится».

У Маркеса в «Сто лет одиночества» ЮФК стала прототипом банановой компании, которая обогатила Макондо, а затем расстреляла забастовку. 6 декабря 1928 года колумбийские солдаты открыли огонь по бастующим рабочим ЮФК. Месяц спустя посол США в Боготе Джефферсон Каффери информировал Вашингтон: «Имею честь доложить, что общее число забастовщиков, убитых колумбийскими военными, превысило тысячу». У Маркеса после расстрела пришел дождь, который шел пять лет, а потом все закончилось. В реальности ЮФК, дважды сменившую имя, изгнали из Боготы только в 2004 году — за финансирование боевиков и за то, что на одном из кораблей компании в страну ввезли три тысячи автоматов АК-47.

Сейчас компания называется Chiquita Brands International. Именно в ней работает Регина Кассеяно и многие другие беженцы, пришедшие с караваном. Последний всплывший скандал — выплаты колумбийским бандам, числящимся в США террористическими организациями. За это компанию оштрафовали на 25 миллионов долларов. Сейчас компания зарабатывает 3 миллиарда долларов в год и имеет две штаб-квартиры — в Швейцарии и во Флориде.

Неудивительно, что левые идеи на этих землях прижились. СССР поддерживал одних политиков, США — других.

Холодная война здесь была очень горячей. В Сальвадоре в ходе боев между военным правительством и левыми партизанскими группами за 1979–1992 годы погибли 75 тысяч человек, гражданская война в Гватемале за 1960–1996 годы унесла жизни 200 тысяч. В Гондурасе гражданской войны не было, но там аукнулись соседние конфликты, страна служила базой для поддерживаемых США «контрас», правых повстанческих групп, воевавших против недостаточно правого правительства Никарагуа в 80-е годы.

Война породила «большое количество демобилизованных и безработных мужчин с легким доступом к оружию», пишет американский Комитет по международным отношениям.

Каждая война вызывала массовые миграции — в ту же Америку. Крупнейшая банда МS-13, терроризирующая регион, была основана в Лос-Анджелесе в 80-е годы бежавшими от гражданской войны сальвадорцами. В 90-е, после массовой депортации из США иммигрантов, совершивших уголовные преступления, они вернулись домой и начали осваивать новые почвы.

С утра Трамп сказал, что если безопасность на границе обеспечить не получается, то граница с Мексикой будет закрыта совсем.

В полдень из лагеря вышли 200 человек. На двух палках подняли импровизированные флаги — розовую рубашку и белую простыню с надписью «За нас мир и Бог». И пошли по направлению к границе.

— Тренируются, заразы, — сказал один полицейский другому.

Шли практически маршем. Полиция перекрыла автомобильное движение за их спинами, и люди вышли на проезжую часть. Но при приближении к границе стали останавливаться. Толпа редела с каждым шагом. «Козлы», — кричали им те, кто шел дальше.

Этьен толкает перед собой тележку. Под правым глазом синяк — подрался по дороге в Тихуану с ребятами из банды Street 18. Сам Этьен из MS-13. Даже доставали ножи, но сошлись на кулаках.

Этьен, как и многие его товарищи, носил длинные волосы, но отрезал их, чтоб затеряться в караване. Гордо демонстрирует татуировки — голубей, капельки слез, «прости меня, мама». Мама живет в Шарлоттсвиле (Вирджиния). Она уехала на заработки, когда Этьену было 10. Этьен был в США уже два раза. Первый раз уехал за мамой в 15 лет. Его поймали при пересечении границы, отправили в ювеналку. Оттуда через два месяца забрал дядя. Он прожил в США пять лет, поучился в американской школе. Его депортировали за вождение под наркотой и без прав.

Через два года Этьен перешел границу снова. Работал: собирал столы на фабрике вместе с мамой. Опять поехал без прав. Опять поймали, опять выслали.

— Я глупости делал. Но главное же — начать новую жизнь? Я готов начать все заново.

Этьен рассказывает про «оставленную за спиной жизнь». В банде есть своя карьерная лестница: «sparo», «oservatio», «check», «homboy», «oldjeez».

Этьен говорит — чтобы дойти до «реальных позиций» и по-настоящему контролировать улицы, надо отличиться. Надо убить семерых из банды конкурентов в бесконечной уличной войне.

Этьен дошел. Он этим и гордится, и страшится. Обратный карьерный рост невозможен.

Сами караванщики не согласны с Трампом про количество преступников в караване. По их оценкам,

Их легко отличить: мешковатая одежда, особенно штаны, татуировки (каждая говорит о криминальном пути), манера ходить и говорить. На время перехода каравана обычно воюющие MS-13 и Street 18 заключили условное перемирие и старались не идти вместе, чтобы не провоцировать друг друга. Дойдя до Тихуаны, тоже разделились. MS-13 заселились на стадион, Street 18 разъехалась по окраинным шелтерам.

На убежище они не подают. Почти на каждого в стране есть полицейское досье, и они уверены, что американцы проверят их бэкграунд. Все собираются пересекать нелегально. Надеются на массовое пересечение — «тогда у всех шансов больше».

Что дальше? После перехода через границу многие устраиваются на работу (почти никто не работает в родных странах).

На то, чтобы двигаться вместе с караваном, надо получать разрешение у вышестоящих. После пересечения границы обязательно поддерживать с ними связь. Иначе станешь peseta — отступником.

Если найдут, могут и убить.

Единственный способ выйти из банды — радикально воцерковиться. Религиозную свободу бандиты уважают.

— Зачем тебе американская мечта, парень? — говорит Этьену полицейский. — Оставайся в Мексике, работа есть!

Этьен говорит, что подумает.

Толпа дошла до линии полицейских. Покричала.

В два часа дня с другой стороны границы начались военные учения. Над толпой поднялся военный вертолет. Полицейские сдвинулись плотнее. Люди начали садиться на землю. Выстроилась очередь к киоску с такос.

Вечером состоялся еще один поход. Люди постояли у линии полиции. Затем улеглись на островке безопасности, закутавшись в одеяла. На окрестных улицах уже лежали 300 человек: откуда-то появились слухи про автобусы в три часа ночи. Что Америка откроет границу на День благодарения. Говорили про караван из Лос-Анджелеса. Что американцы, не согласные с Трампом, выстроились в огромные колонны и едут, чтобы забрать всех.

Скептикам отвечали: «Ну это же День благодарения. Праздник гостеприимства».

Это самая-самая главная легенда Америки — и хорошо задокументированная. Ровно четыре века назад первые переселенцы из Англии прибыли на судне «Мейфлауер». 102 мигранта, по сути — беженца: сорок один мужчина, девятнадцать женщин и дети. Двое детей родились в пути. Плаванье было тяжелым, но предстоящая зима оказалась еще тяжелей. Половина высадившихся умерли от голода, холода и болезней. Местные индейцы из племени патуксетов, сами недавно пережившие чуму, завезенную европейскими колонизаторами, прониклись к беженцам сочувствием. Не убили, а взяли над будущими американцами шефство. Научили растить кукурузу, строить дома, выживать. Стали соседями. На какое-то время.

Спящие люди окружены полицией. Офицер будит тех, кто пытается натянуть над головой пленку — «никаких палаток у границы». Сотрудники миграционной службы в оранжевых жилетах просят журналистов: «Им нет никакого смысла лежать здесь. Объясните хоть вы им. Америка их не пустит».

Мария Эсперанца из Гватемалы плачет. Муж, к которому она ехала, только что объявил, что она сука, и может никуда не ехать. Марии 37 лет, у нее пятеро детей и идеальный английский. Она выросла в США — ее родители переехали туда по рабочей визе, когда ей было 1,5 года. Двое ее детей родились там. Когда ей было 24 года, мужа депортировали, и она поехала за ним, зная, что вернуться уже не может.

Следующие 13 лет она провела в Гватемале. Учила детей английскому, продавала сэндвичи. Муж через восемь лет нелегально пересек границу — снова. Денег посылал все меньше, объясняя тратами. Потом с его телефона позвонила неизвестная женщина и сказала, что ее муж с ней, покупает вещи ей и ее детям. Именно тогда Мария приняла решение присоединиться к каравану.

— Не из-за разборок, нет. Просто я поняла, что скоро он перестанет нам помогать. Я не могу оставить своих детей голодными. Значит, я должна.

Она не взяла с собой детей. Их у нее было шестеро, но одну девочку она потеряла три года назад — пневмония. У старшей дочери тяжелая астма, буквально останавливается дыхание.

Муж позвонил, когда Мария была уже в Тихуане. Сказал, что ему ее очень жалко, и она может не стараться ради него.

— Но я не ради тебя это делаю, — сказала Мария.

Тогда и выяснилось, что она сука.

Она перезванивала несколько раз, но он отключил телефон. За ночь к ней несколько раз подходили мужчины. Один предложил переехать с улицы во «вновь открывшийся шелтер». Второй сказал, что у него есть американский паспорт, и он может на ней жениться.

Там, где с американской стороны колючая проволока, с мексиканской — настоящий пляж. Ресторанчики, монумент с дельфинами, маяк. Музыка. Молодые ребята продают шашлыки из креветок и кокосовую воду.

Первое здание от границы — кафе «Нелегал». Здесь можно бесплатно выпить кофе. Рядом офис «Border Angels» — «Пограничных ангелов». Их головной офис — в Сан-Диего. Эта организация существует с конца 80-х и насчитывает две тысячи человек. Раз в неделю волонтеры развозят воду по пустынным и горным участкам границы, чтобы те, кто переходят нелегально, не умерли в пути. По вторникам в Сан-Диего организуют бесплатные консультации миграционного адвоката. Готовят еду для нелегальных рабочих и бездомных. Сейчас разбирают коробки с одеждой, освобождают место — завтра приезжает колонна из Лос-Анджелеса.

Это совсем не то, что ждали мигранты. 12 машин и автобусов, волонтеры, адвокаты и врачи.

Никто не будет помогать каравану прорывать границу — только распределять помощь, советовать и лечить.

Следующая дверь — шелтер. Остановиться здесь стоит 20 песо за ночь, или один доллар. Это последний шаг перед границей. «Кто-то живет пару дней, кто-то тут на два часа, кто-то на пять минут, — говорит «ангел» Хосе. — Вчера многие переходили. Хороший день был, День благодарения. Лучше, только когда Рождество, дождь или туман».

Дольше всех в шелтере живет Мигель, в мае сломавший обе ноги, прыгнув со стены. Ноги до сих пор в гипсе.

Сам шелтер — маленькое сырое помещение, все покрашено в зеленый. Нары до потолка. Обитатели смотрят диснеевскую «Белоснежку».

Близится ночь — время пересечений. По пляжу ездит полицейская машина. Можно переходить «дикарями», на свой страх и риск, а можно — организованно.

В цену включен переход и доставка до выбранного населенного пункта. До Нью-Йорка действует специальный тариф — 18 тысяч.

В день, когда «койоты» работают, дикари не пересекают границу — «арестуют стопроцентно». Про договоренности «койотов» с пограничниками все верят, но чем подтвердить?

«Койоты» — двое мужчины самой скучной внешности — уже собрали деньги, завели группу под маяк на берегу. Сегодня ведут 7 человек. Но к маяку приезжает полиция, обычная и миграционная. Простых полицейских здесь не боятся: они могут даже подсадить, когда лезешь на стену, но миграционка, «мигра», «работает больше на Америку, чем на Мексику». «Мигра», походив вокруг маяка, объявляет, что все, кто «прямо сейчас не зайдет в шелтер», будут задержаны. «Койоты» и их подопечные уходят. Значит, у «дикарей» будут шансы пройти.

Люди подбадривают друг друга.

Йорман из Никарагуа приехал в понедельник и пытался пересечь уже четыре раза. Пока не везет.

— 200 метров пробежал, как раз до второго заграждения, и тут они. Ну я сделал вид, что вдоль колючки бегу. Они моторы завели. А я обратно полез!

Последний раз Йорман пробовал морем. Залез в воду, прополз вдоль стены. Его увидели.

— Или дождаться, когда туман. В туман они на лошадях катаются. Подползти и забрать лошадей!

Даниель к переходу подходит серьезно. Раздобыл доску, водолазный костюм и маску — и уже три дня тренируется. Даже в водолазном костюме холодно. Планирует проплыть темным морем и выйти на Имперский пляж, далеко за патрулями.

Карла и Кевин — им по 20 лет. Выглядят на 16. Оба из Гондураса. «Мы женаты 8 месяцев», — гордо говорит Кевин, и все смеются. Карла работала официанткой, Кевин — электриком. Вместе жить не получалось — вакансии находились в разных местах. Поехали искать работу в мексиканскую Тапачулу. Про караван узнали только тогда, когда он пришел в их город.

Они пересекают границу сегодня ночью.

Оба никогда не были в США.

— Мы идем за лучшей жизнью, — говорит Кевин.

— За лучшей жизнью, — говорит Карла.

Больше сказать им нечего.

Попробуют добраться до Нью-Йорка.

Кевин хвастливо кладет руку на живот Карле. Оба тут же смущаются. Карла беременна. Их ребенку восемь недель.

Тропинка ныряет вниз, стена идет следом и сама становится ниже, расстояние между штакетинами — шире. Далеко в кустах горит костер, там греются те, кто будет ждать до 4 утра. Над головой пролетает вертолет, возвращается обратно. Красным огоньком горит камера. С моря надвигается туман, и это хорошо. Сладко пахнет эвкалиптом и холодной пылью. Под ногами почему-то вода.

Сидим в кустах. Парень поджигает листья зажигалкой и греет руки.

Всю субботу перед стадионом рисовали флаги. Гондураса, Гватемалы, Сальвадора, Америки. На простынях писали: «Трамп, мы не ненавидим тебя». «Ненависть — это хорошая энергия, которую можно использовать для освещения», «Америка, почему ты можешь пересекать наши границы, а мы не можем пересечь твою». «Иисус сказал ему: я есмь путь, и истина, и жизнь». «Бог есть любовь».

Ночью в Тихуану въехало 15 автобусов с федеральной полицией. Рассредоточились по городу: со щитами, в бронежилетах и в полном обмундировании. На вопросы караванщиков отвечали: «Мы будем охранять вас».

В воскресенье выдвинулись к границе в 10 утра. Шествие называлось — марш мира.

Молодой парень кричал в мегафон:

— Караван движется, караван движется! Не оставляйте вещей, мы уходим!

К границе пошли тысяча человек. Несколько женщин везли коляски. Люди сажали детей на плечи, несли на руках. Настроение было праздничным.

«Мы не убийцы, мы не вторжение, мы просто рабочие, международные рабочие!» — скандировали караванщики по дороге.

Шли быстро. До моста через речку Тихуана, который выводит к пограничному пункту, дошли буквально за 10 минут. Тут караван уперся в оцепление. Полиция, до этого пропускавшая караванщиков к границе, встала стеной.

Запели гимн Гондураса, потом гимн Гватемалы. Полиция стояла. Драться с полицией никто не хотел.

— Мы хотим пройти, — просил парень с мегафоном. — Мирно пройти. Можно?

Полицейские выдвинули вторую линию оцепления.

Постояв час на солнце, толпа разом начала заворачивать под мост. Полицейские рванули следом, навалились, сбивали людей с ног, работая щитами. Шаг перешел на бег.

Люди высыпали на набережную реки и начали сбегать вниз по отвесному бетонному спуску.

Река Тихуана — скорее, ручей — течет по дну канала, приюту местных бездомных. В канале воняет. Ноги топают по жидкой грязи. Узенькую речку пересекали по техническим мостикам. Забегали на крутые берега.

С бегом пришло ликование. Люди не убегали, они бежали к границе — цели своего полуторамесячного пути. Все улыбались. Смех, свист, кто-то начал даже петь. Останавливались, помогая друг другу. Казалось, что неприступную американскую границу пересекут точно так же, как пересекли границы трех стран до этого.

Полицейские ждали и на другом берегу реки. Караван поворачивал снова и снова, избегая столкновения. За две недели они неплохо выучили город. Чтобы выйти на площадь перед границей, начали перебираться через пустое здание парковки. Из окон свешивались руки. Поднимали, передавая с рук на руки, детей. Рафаэля с его костылями поднимали впятером, его самого затащили два верных Мигеля, трое волокли коляску.

Люди выбежали на площадь Сан Изидро перед границей. На площади, как ни странно, стояло всего несколько полицейских, и они не предпринимали ничего. Толпа пробежала мимо. Молодые ребята улюлюкали.

Сам пропускной пункт штурмовать не стали. Бежали вдоль стены, искали слабое место. Тихуана подходит к границе вплотную — маленькими домиками, тихими дворами. На веревках сушится белье, старики курят у дверей, собаки осторожно нюхают воздух и не лают, когда мимо проносится смеющаяся, кричащая толпа.

В конце концов, нагнув невысокую колючую проволоку, поток вылился к железнодорожным путям. На путях скучали цистерны и желтые тепловозы. Стена, совсем близкая, была ржавой и теплой. Рельсы шли за стену, в Америку.

Над головами уже кружил вертолет.

Ребята карабкались на поезда, стояли, размахивая флагами. Другие пошли вдоль пограничной решетки. В одном месте между двумя секциями стены был зазор, точнее, щель. В нее начали протискиваться. Первые двадцать человек зашли на нейтральную территорию.

Люди побежали к поездам. Вертолет прошел совсем низко. Мамы с детьми начали забираться под вагоны. Женщина подняла над головой листок бумаги с цитатой из Исхода: «Пришельца не обижай: вы знаете душу пришельца, потому что сами были пришельцами в земле Египетской».

К вагонам пополз слезоточивый газ.

Мексиканские полицейские, подошедшие наконец к путям, начали переговоры:

— Возвращайтесь на стадион. Там вам окажут медицинскую помощь, и мы найдем решение. Сейчас вы противостоите полиции Мексики и пограничным силам США.

— Ну нет, — кричали в ответ женщины. — У нас есть одеяла, мы будем спать здесь!

Одна из них, сидя на рельсах, меняла памперс сыну.

Он был первым из двадцати, которые зашли на нейтральную территорию.

— Я худой, протиснулся. Мы подняли руки, как нас учили правозащитники. Мы сказали, что просим убежища. Они сказали — убирайтесь в Мексику. Наставили на нас ружья. Я сказал — хорошо. Мы начали отходить. И тут он крикнул — иди к забору! И выстрелил в меня.

— Я не ожидал этого, — говорит Рауль. — После этого пути.

Рауль родом из Сан Педро Сула, откуда стартовал караван. Работал водителем маршрутки между городом и пригородом Кол ель Кармен. Водитель — это самая рискованная работа в Северном треугольнике, опаснее полицейского. Его сменщика Марсело Мальдонадо Виса убили в прошлую пятницу. Он не смог заплатить бандам. Его отцу отрезали ухо и переломали ребра, уже давно. Он никогда не рассказал сыну, почему.

Джордану из каравана, с которым Хосе шел полдороги, «вскрыли брюхо». Он решил вернуться в Гондурас и вернулся, но не смог объяснить бандитам свое отсутствие — и отсутствие платежей.

Хосе не сомневался, что Америка — это спасение. Он хорошо помнит человека, который выстрелил в него. Балаклава, черная борода и усы, черный свитер. Глаз не видно — очки. Говорил на английском и на испанском. Громкий, глубокий голос, «примерно моих лет».

Люди, подождав, пока газ рассеется, начали побираться к щели обратно. Внутрь уже никто не лез, кричали американцам через решетку.

— Мы захватили с собой гондурасскую еду, хотите?

— Эй, друг, почему ты такой уродливый?

— Мы пойдем дальше, в Канаду, пустите!

— Мы пришли с миром! Мы пришли работать!

— Если ты пустишь меня, получишь вот это, — кричала гватемалка, хлопая по бокам.

Американские пограничники стояли, вскинув винтовки. Они были похожи на манекены.

Мексиканская полиция подождала десять минут и начала надвигаться щитами.

Женщина с красными волосами узнала полицейского, который ударил ее на мосту. «Ударил щитом в грудь, я упала. Ты снова ударил. Я снова упала. Ты ударил!»

Полицейский смотрел в пространство и двигал щитом.

— Ничего не говори, оставь, — просил ее муж. — Пойдем.

Полиция шла вперед. Старик в синей кепке кричал: «Зачем вы защищаете их границу? Мы мирно перешли Мексику, мы не трогали вас!»

Поредевшую толпу опять выносит на мост. Снова слезоточивый газ — на этот раз гранаты выпустила мексиканская полиция. Семилетняя девочка начала задыхаться. Мама, подхватив ее на руки, заметалась между сдвигающимися цепями полицейских. Она кричала. Ее муж нес других двух детей, совсем маленьких, очень тихих.

В парке под мостом мигрантов уже ждали. Толпа подростков и мужчин — с палками и битами, кто-то с цепью, — улюлюкая, набросилась на караванщиков. Разделялись на группки, выбирали жертв. Кидали камни. Толстая женщина кричала — убирайтесь! Журналиста-радийщика приняли за мигранта, отобрали рюкзак, камнем разбили голову.

Полиция арестовала двух мигрантов, до которых не добралась толпа.

Продавец-лоточник кричал на полицию: «Пусть «мигра» придет и объяснит, почему их вообще пустили к границе!»

Американская граница была закрыта уже несколько часов — сразу после того, как караванщики выбежали к пропускному пункту. Это вызвало ярость жителей рыночка прямо перед постом Сан Изидро. Воскресенье — самый прибыльный день. Сувениры для туристов, мексиканские расшитые блузки, фигурки Богородиц, собак и Санта-Клаусов. Тут же — маленькие кафе и склады лотошников, которые ходят в приграничных пробках и продают сигареты, колу, сэндвичи.

И продавцы закрыли свои лавки и присоединились к погромщикам.

Последних караванщиков загоняли в переулки. Продавцы помоложе отложили биты, выкатили мяч и начали играть в футбол перед закрытыми лавками.

Сначала все отказывались говорить. Даже пообещали «вытянуть палкой», если продолжу спрашивать. Потом объяснения нашлись.

— Американцы перестали приезжать, перестали тратить деньги, бизнес встал, — говорит лоточник Амандо Окапо. — Сейчас вообще говорят, что на пять дней граница закрыта. Если так, я теряю 2000 песо.

— Мы не расисты, но почему они не хотят ждать убежища? Значит, они приехали не работать, а непонятно что.

— Кто мою семью будет кормить? Кто будет кормить семьи моих соседей? Мы готовы на все, на любое насилие, чтоб защитить свое, — говорит Оскар Доминго Вегас Эставра. — У нас тоже есть «права человека».

Ночью стадион окружила полиция. Подогнали бронетранспортер. В соседней со стадионом школе отменили занятия. Трамп потребовал от Мексики «выслать мигрантов обратно — хоть автобусом, хоть самолетом», пообещав «закрыть границу навсегда, если потребуется». Иван Рибелинг записал новое видеообращение — уже к мигрантам, пообещал, что это только начало и предложил покинуть страну на автобусах, «пока вы можете».

И автобусы пришли.

«Все строго добровольно», — говорила миграционная служба. Составлялись списки. В список до вечера записались 500 человек. Их отвезут и высадят в Мехико, подальше от границы. Оттуда миграционная полиция сформирует обратный караван — до столиц Гватемалы, Сальвадора и Гондураса. Посольство Гондураса, собрав своих на стадионе, пообещало всем «добровольно уехавшим» по 5000 кетсалей (43 тысячи рублей), но только по приезде.

Записавшимся срезали оранжевые браслеты и наклеили розовые. В первый день уехало 100 человек.

В четверг начался дождь. Дождь шел два дня. Стадион превратился в непролазное месиво. И автобусы начали увозить людей на Эль Барреталь - концертный зал в восточном районе Тихуаны, подальше от границы. На стадионе остались прячущиеся под трибунами люди, мокрые тряпки, стоптанная обувь, мусор и вода.