«Говорят» — это потому, что история похожа на детектив с элементами абсурда. С неуловимыми следователями и молчащими свидетелями, подошвой и запечатанной бутылкой, а также главным фигурантом «дела» — известью. При слове «известь» всплыло и другое — «чума». Жители забили тревогу по всем возможным инстанциям. К вечеру 20-го обратились за помощью и к «Новой».

Вот с таким текстом:

Дальше в тексте было о том, что жильцы обратились к историческим данным и выяснили, что во время эпидемии чумы в Москве в 1771 году на территории района Дорогомилово массово и хаотично захоранивали умерших от чумы жителей. Во избежание распространения инфекции могильники засыпали известью. О мнении эпидемиолога Михаила Супотницкого (цитата по письму): «…чума способна выживать до 300 лет в почвенных одноклеточных амебах».

Днем, 21 ноября, позвонила автор письма — житель дома номер пять Анна: «Надо что-то делать! С 12-го была тишина, но только что приехал экскаватор, и снова начали копать».

И я отправилась на раскопки.

Он даже не спросил, из какой я газеты, и вообще был крайне контактен и любезен — молодой мужчина в синей куртке. Сразу пояснил, что работ с 12-го не прекращал, просто занимался соседними участками, конкретно по этому — не было никаких распоряжений о приостановке, ни письменных, ни устных.

— Жители боятся, что это может быть чумное захоронение, — начала я.

— Ну, вы знаете, баек очень много, сегодня экологи приезжали — от них уже тоже разные байки идут, мол, они где-то слышали, что мы якобы раскопали кости и где-то их рядом прикопали, — вздохнул Илья. — Это вот еще откуда информация? Если была прокуратура, все забрала, как мы могли прикопать?

Что за экологи, Илья не знает — не спросил. Говорит, взяли пробы грунта из места изъятия костей. Илья утверждает, что все изъятые полицией скелеты были обнаружены на одном участке ближе к изгибу раскопа, а вовсе не там, где известь. Обнаружены на расстоянии метр двадцать от поверхности земли максимум. Практически ровный квадрат извести с вкраплениями кирпича — в паре метров дальше. С отступом около метра от земли и на пару метров вниз до дна раскопа. Илья говорит, несколько дней назад приезжали и археологи, сказали, «просто был какой-то фундамент, что-то похожее на подвал».

— По словам жителей, полиция говорила, что скелеты 200-летней давности, — озвучила я.

— Кому вот полиция говорила? — засмеялся Илья. — Я целый день стоял тут с полицией, абсолютно не было таких разговоров. Кости забрали, криминалисты проводят проверки, поднимают данные. Не знаю, разобрались ли с возрастом, но он никак не может быть 200-летним. Кости более-менее сохраненные, за такой период не были бы настолько крепкие кости.

— Люди переживают, почему не остановили работы, пока не разобрались.

— Людям делать нечего. Мне сегодня уже тоже писали, передавали: почему не огородить, какие-то блоки поставить, то да се. Но здесь постоянно огорожено, — Илья кивнул на матерчатые ограждения с нарисованным красным «забором». — Скучно людям.

— Вот у вас бы окна сюда выходили, и вам бы сказали, что здесь, возможно, чумное захоронение, вам бы страшно не стало? — спросила я.

— Ну какая чума?! — закатил глаза он.

— Была бы чума, нас уже тут не было бы! — задорно прокричал молодой парень из кабины экскаватора. Он уже давно выключил зажигание и тоже слушал наш разговор.

— Даже если бы она и была, поверьте, за такой период у нее разложение, как те же археологи сказали, если она в извести, максимум 30–50 лет, — успокоил меня Илья.

— Сколько еще здесь копать планируете? — спросила я.

— До Нового года. Но это конкретное место я уже на следующей неделе планирую закончить. Засыплем все землей и пойдем дальше. А что людям надо конкретно? Чтобы работы приостановились или что? Или чтобы им все-таки кто-то дал какой-то ответ? — спросил Илья.

— Да, официальный ответ, что это неопасно. Дождаться результатов экспертизы, а потом продолжать работы.

— Ну хорошо, придут результаты, что это изменит? — уточнил он.

— А если плохие?

— Впечатлительные все очень, да? — хмыкнул Илья и прикрикнул на рабочего: — Жень, сильно близко не бери, не порть корневую систему.

— В общем, вы с юмором на это смотрите, да? — спросила я на прощание.

— Ну а как? Бояться, пугаться? — ответил он. — Да и не особо были здесь чумные какие-то истории. Холера — да. А чума для нашей страны не присуща была. Были какие-то незначительные вспышки…

— В 70-х годах XVIII века, по разным данным, до 100 000 человек в Москве умерло. Чумной бунт был, архиепископа убили, — напомнила я.

— Да вы что! — снова рассмеялся Илья. — То есть вы подготовились, прежде чем приехать?

— Я по натуре не паникер, но ситуация неоднозначная, — рассказывала мне днем четверга красивая блондинка с уже заметно округлившимся животиком, разливая чай на своей кухне с окнами на могильник. — 12-го, как и обычно, начали копать, они уже давно здесь работают, но в какой-то момент остановились. Посмотрела в окно: полиция приехала, народ стал собираться из окрестных домов. Вышла тоже. Рабочие начали раскладывать на асфальте черепа и кости в извести. Спрашиваю у полиции, что такое. Они говорят: захоронение. Свежее? Нет, лет 200 не меньше, глубоко, там известь. Рабочие сказали соседям, что часть скелетов «свежие». Поэтому я написала в первоначальном письме обе версии — разобраться сразу было сложно, но хотелось привлечь внимание к проблеме. Технику сразу свернули. На следующий день мы с мужем сходили посмотреть. На земле валялись кости, осколки черепов. Как-то странно: полицейские были и не забрали все, даже копать дальше не стали.

Потом еще МЧС приехало и МОЭК, последние сказали: «Нам работать не дают, нам надо копать, у нас техника простаивает». Я полезла в интернет за информацией. Мне еще отец рассказывал про кладбище у нас в Дорогомилове, правда, на той стороне. Узнала, что здесь были чумные захоронения. У меня еще и муж-ветеринар, в курсе мер по борьбе с инфекциями. Конечно, эта известь насторожила. Очень обеспокоены жители домов вокруг… Зазвонил телефон. «Из четвертого подъезда Мишу?» — переспросила Анна в трубку и шепнула мне: «Зинаида, соседка сверху». — Нет, не знаю. Ааа, это с собакой который ходит? Это он вызвал полицию, да? А рабочие не собирались? Понятно. Да, у меня корреспонденты сейчас, записываю телефон.

Дальше мы смотрели на компьютере видео диггера Вадима. Диггер прибыл на место днем после обнаружения останков, а потом заглянул и ночью. На ночном видео диггер обследовал слой извести.

Из стены извести на видео и правда торчало что-то очень похожее на подошву. И на кости тоже.

— Я позвонила в отдел эпидемиологического надзора Роспотребнадзора, — продолжала Анна. — Попросила соединить меня с начальником. Женщина спросила, по какому вопросу, я объяснила. Говорю — при проведении любых работ в местах чумного захоронения требуется предварительное заключение органов санэпиднадзора. Я не утверждаю, что здесь чумное, но вы хотя бы возьмите пробы. Женщина мне ответила, что «чума столько не живет», но заодно посоветовала близко не подходить к этому месту. И еще сказала: «Вообще никаких захоронений чумных в Москве никогда не было». Я говорю: «Слушайте, есть официальная информация, генпланы…». И она сразу снова: «Ну и что, чума столько не живет».

Анна написала запросы в электронную приемную правительства Москвы и в прокуратуру. Из отдела писем граждан Управления по организации по работе с документами правительства Москвы пришел ответ с оповещением, что информация передана в Управление координации деятельности комплекса городского хозяйства Москвы, Объединение административно-технических инспекций города Москвы и Управление федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека. Ответы пока не пришли. Родная управа отправила Анну все в ту же мэрию.

— А давайте позвоним Илье? — предложила я, и у нас случилась почти очная ставка. Анна попросила прокомментировать то, что скелеты 12-го были в извести.

— Мы сейчас говорим про те, которые забрали? — уточнил Илья. — Там извести не было. А про те, которые из извести — я этого не видел, подтвердить не могу. Мне даже самому интересно.

— А то, что в мешке с останками было извести полно? Когда ваши рабочие вывалили останки из мешка, там посыпалась известь.

— Вы знаете, у вас там сосед в красной куртке гуляет с собакой. Вот вы прямо у него можете поинтересоваться, потому что он при всем процессе присутствовал. Он же и соответствующие органы вызвал. А известь — это уже пошло вечером, даже ночью, когда приезжал Михайлов — диггер.

— Известь выкопал экскаватор, и она была рассыпана из мешка, куда ваши рабочие сложили кости!

— Нет, в мешок складывалось из другого места, и даже вчера, когда приезжали экологи, я конкретно показал, откуда доставались кости, и они оттуда брали пробы. А за какие-то другие кости сказать ничего не могу. И когда, по-моему, в понедельник приезжали археологи…

— Археологи приезжали в среду! Это я их вызвала. Они сказали, что им полиция запретила какие-то раскопки вести в этом месте.

Потом мы с Анной позвонили соседу Михаилу. Соседка Зинаида сказала, он держит руку на пульсе и имеет контакт со следователем. Трубку никто не взял.

15 минут спустя на краю раскопа и прямо напротив злополучной извести я показывала видео с подошвой Илье. Он только что вернулся на раскоп и без проблем согласился встретиться снова.

— Ну, где конкретно какие кости? — спросил он меня после просмотра.

— Ну вот подошва. Нет? — перемотала я, и Илья захохотал.

— Представить можно все что угодно, как на приеме у психолога. Кости, которые мы нашли, забрали и увезли. Что здесь пытался найти Михайлов, я без понятия, можно ему позвонить, узнать. Он и вчера приезжал.

— Слушайте, у вас тут прямо детектив!

— Я же объясняю, как оно есть. Пускай найдут своего жильца, который часто гуляет с собакой. Кости лежали здесь, — снова указал на изгиб раскопа Илья. — Без извести. Без всего.

— И все на одном уровне?

— Да-да, потому что дальше уже копаем и ничего такого не находим. Ну пойдемте еще с той стороны посмотрим, — предложил Илья, и мы отправились на сторону извести. — Вот почему вместе с известью присутствует кирпич? Это больше похоже на какую-то присыпанную пристройку.

— То есть вы сами не видели костей, торчащих из извести?

— Абсолютно. Вот могу сказать, что находим фрагменты посуды керамической. Если здесь было какое-то захоронение, то какое отношение имеет посуда? Вон смотрите, бутылка валяется. Жень! — крикнул начальник. —Можешь достать вон ту бутылку? Сейчас попробуем посмотреть: если она старая, на ней может быть какая-то дата.

— ВинА есть? — оживился спрыгнувший в раскоп Женя.

— Может, и есть, щас отметим заодно, — поощрил работника Илья.

— Бутылка оказалась запечатанной, но без вина. Похоже, с остатками воды. На донышке Илья голой рукой расчистил старую гравировку: «Кисловодск. Минеральные воды». Пока мы изучали бутылку, таджик Женя сместился правее, под корни дерева и начал аккуратно копаться лопатой в срезе земли — прямо напротив стены извести, через вырытую траншею: заметил кусочек фарфора. Извлек, кинул нам наверх. Илья прочитал на донышке: «Фабрика Дулево».

— А подошву вы тоже не видели? — спросила я Илью.

— Жень, помнишь там Михайлов показывал от ботинка подошву? — спросил у работника он. — Вон там посмотри на углу, присыпали просто… Жень, не надо там ковыряться, уходи оттуда, потому что дерево в наклонном состоянии, — подошву на углу Женя не нашел и почему-то снова переместился к срезу земли под деревом.

— Ну видите, здесь же тоже кости, получается? — обернулась я к Илье.

— Без понятия, — пожал он плечами.

Вечером мне перезвонила Анна и сказала, что Михаил через Зинаиду передал, что никаких комментариев давать не будет, попросил его не беспокоить.

По телефону, вечером четверга.

— 12-го я приехал на место, когда останки уже подняли. Второй раз вызвал следствие в ту же ночь, потому что те кости были явно криминальные — от разборок 90-х, мне рабочие сказали, что они выше теплотрассы бывшей лежали. А вот то, что левее и глубже, — это было коробчатое сооружение, которое экскаватор вскрыл на глубину до трех с половиной метров, и конца ему не было. Оно было покрыто известью, короб из кирпича толщиной сантиметров 25 — обычно такая кладка в могильниках бывает.

Кладбище находится левее, возможно, они затронули только край могильника. То, что осталось в корневых слоях, — это очень старые кости, видно по сращению костей черепа. Они очень сухие и выхолощенные, как минимум 1800-х годов. Мне киргизы говорили, что там было много костей, но их увезли на грузовиках в те давние дни. Подметку, которую там удалось вытянуть, оперативники не взяли, потому что это не относится к следствию — она была типична для лейб-гвардии Наполеона. Приехал следователь активный, еще была женщина — старший следователь, которая сказала, что по христианским обычаям здесь сейчас батюшка должен быть. Дальше не решились копать, решили, что это будут делать археологи. Следователь меня попросил связать его с ними, я это сделал, а результат оказался нулевой. Раскапывать что-то еще нельзя без особого разрешения правительства Москвы, никто ни с кем не договорился. Я уже даже следователю звоню, и он не берет трубку. Да, телефон его я вам дам, он же хотел видеть как можно больше прессы. Он сказал, что информацию нарыл, что там 300 тел минимум. Я его за язык не тянул, этого Рашидовича… или как его…

Главное — наша совесть чиста, мы боролись за останки как могли («наша» — это Диггерспаса, некоммерческого добровольного волонтерского центра помощи спецслужбам и МЧС. — А. Г.). Когда кости обнаружены, с ними уже надо что-то делать. Отпеть хотя бы. Археологи сразу сказали, и я с ними согласен, что чумы там не будет — все известью проложено, декристаллизация произошла, и уже лет 50 там ничего нет.

Вадим обещал дать телефон следователя чуть позже — «сейчас занят». И больше к телефону не подходил. В дежурной части отдела внутренних дел по району Дорогомилово мне посоветовали обратиться по телефону оперуполномоченной. Пока никто не ответил.