В старом, давно остывшем здании бывшего детского сада — подгнившие деревянные кроватки, забытые детские игрушки, в куче мусора журнал «Дошкольное воспитание» за 1989 год с портретом Надежды Крупской на обложке. В одной из комнат толпится делегация из карельских чиновников. Во главе делегации — глава региона Артур Парфенчиков. В лицо ему светят фонарем от видеокамеры журналисты местного телеканала. Парфенчиков, улыбаясь, обращается к жителям маленького карельского поселка Суоёки.

— Если вы придете и скажете мне, что через три года здесь будет 20 детей, — говорит он, — то мы садик начнем строить. Но это надо мужиков собирать тогда где-то:

Поселок Суоёки крошечный. По данным переписи 2013 года там проживал 271 человек, сейчас и того меньше. Находится он в 150 километрах от Петрозаводска. По трассе через город Суоярви туда ведут две грунтовые дороги. Одна короткая, но сломан мост. Другая, разъезженная лесовозами, с резкими поворотами, колдобинами и валунами на обочинах. По этой дороге школьники 30 километров добираются теперь в город Суоярви. В конце августа 2018 года в поселке закрыли школу и детский сад. У людей в Суоёки остались только клуб, магазин, почта, кочегарка и ФАП — фельдшерско-акушерский пункт.

В начале сентября 2018 года жительница Суоёки Анна Власова обратилась к главе Карелии Артуру Парфенчикову через его официальную страницу в социальной сети «ВКонтакте» и попросила вернуть в поселок детский сад.

Парфенчиков ответил, что сохранить детский сад для одного ребенка невозможно. Предложил сидеть с детьми до трех лет, договариваться с бабушками и нанимать няню, а после трех лет возить детей в Суоярви. Власова написала в ответ: «Вы своих трехлетних внуков за 25 км отправили бы? До трех лет сидела бы с ребенком дома, но на 57 рублей, извините, не проживешь! К вам обращаться не стоит больше никогда! Бесполезно!» Парфенчиков ответил:

Ответ Парфенчикова опубликовал интернет-журнал «7х7». За день новость обошла федеральные СМИ. Пресс-секретарь главы Марина Кабатюк сообщила, что ответ Парфенчикова — это эмоциональная реакция, что он извинился перед Анной за свои слова. На следующий день после скандала глава Карелии приехал в поселок.

О том, как Парфенчиков решает проблемы, «Новая» уже писала. Во время своей первой горячей линии в марте 2017 года к нему обратились люди, пострадавшие от действий строительной фирмы «САНА». Парфенчиков тогда еще был врио, а пострадавших — сотни человек. Все они взяли ипотечный кредит у скандально известной компании. Кто-то остался с большими долгами, кто-то лишился квартиры. Парфенчиков в ситуацию не вмешался. Через десять месяцев муж одной из клиенток «САНЫ» покончил с собой.

С 2010 года пенсионеры и ветераны из дома с торговой пристройкой «Невский пассаж» в Петрозаводске не могут заставить бизнесменов исполнить решение суда и разобрать пристройку. Артур Парфенчиков занимался «Невским пассажем» еще до назначения главой республики, когда был в должности руководителя Федеральной службы судебных приставов в Москве. С тех пор ничего не изменилось.

— Надо, чтобы Путин издал указ: деревенским бабам не рожать! — предложила женщина из толпы собравшихся в центре поселка.

Воспитатели, нянечки, и семь учителей-пенсионеров вышли на улицу в ожидании Парфенчикова. Их всех уволили после закрытия детского сада и школы. Ольгу Михайлову, например, по 33-й статье — за нарушение трудовой дисциплины.

— В 2018 году, 1 января нас присоединили к Лахкалампинской школе. Мы стали ее подразделением. Им пришла мысль нас закрыть. Закрыли. Но меня не уведомили о том, что у меня меняется адрес места работы. Я подала в суд, — рассказывает Ольга.

Рядом с ней стоит нянечка детского сада Лидия Филиппова. Ей сказали, что теперь она должна ездить на работу в соседний поселок Лахкалампи.

— У меня сын только из армии пришел. Сама только из отпуска. Денег ни копейки. Сказали: «В Лахкалампи первого числа быть на работе». А на чем туда поедешь? Сорок километров. Как я поеду? У меня ни машины, ничего. Муж умер. На велосипеде? Все дома сидим, — говорит нянечка Лидия Филиппова.

Воспитательницу детского сада Галину Зуй сократили. Она осталась без работы с двумя детьми и мужем-инвалидом. Что делать после того, как перестанут платить пособие, она не знает.

— Пустота. Как будто никому никто не нужен — ни дети, ни мы, — вздыхает Галина. — Остался дом.

В Суоёки Парфенчиков приехал к 11 часам дня. Первым делом встретился с Анной Власовой в присутствии мужа, пресс-секретаря и главы района Олега Болгова. Анна рассказала «Новой», что Парфенчиков перед ней так и не извинился.

— Он зашел, говорит: «Я вас слушаю». Я говорю: «В смысле, я вас слушаю? Я вообще-то вас хотела послушать». Он: «Ну что, какие у вас претензии ко мне?» — и начали разговаривать про школу. Все.

После встречи чиновники посмотрели закрытые школу и детский сад и еще более древний деревянный дом, где когда-то занимались дошкольники. Закрытое здание не отвечает требованиям пожарной безопасности, старый детский сад восстановить нельзя, а строить новый, куда будут ходить пятеро детей, нецелесообразно. С такими выводами Парфенчиков в толстовке защитного цвета пришел в клуб к жителям Суоёки.

В маленьком клубе собрались все оставшиеся жители карельского поселка Суоёки. Около тридцати женщин и пара-тройка мужчин. Напротив — глава Карелии Артур Парфенчиков. По левую руку — глава Суоярвского района Олег Болгов и другие карельские чиновники.

На встрече с жителями глава пообещал сделать хорошую грунтовку от поселка до Суоярви и Лахкалампи к 31 августа. Для этого начальник управления карельского автодора Виктор Россыпнов специально отправится в Финляндию изучать европейскую грунтовку, но школьникам все-таки придется ездить в Суоярви.

— Вы можете меня критиковать, что тут сделаешь, но я не вижу возможности реконструкции того здания, которое мы сегодня посещали. Оно устарело, — обратился глава к жителям. — Все-таки мы предлагаем рассмотреть вопрос на примере Пряжинского района, это семейная группа с обычным временем и питанием. Единственное — нам нужен человек, который будет этим заниматься.

Малышам к 1 марта Парфенчиков придумал организовать семейный детский сад [вид обучения на дому, при котором родители получают субсидию на питание и оплату воспитателя детского сада]. Для этого собрались выкупить в поселке дом.

В новом детском саду нашли место прежнему воспитателю Галине Зуй. Анне Власовой, которая работает санитаркой в местном ФАПе, предложили совмещенную должность помощника воспитателя. Анна согласилась. Через час вице-премьер правительства Лариса Подсадник вдруг озадачила всех вопросом: а есть ли вообще в поселке дети, которые будут ходить в семейный детский сад? Начали считать детей. Насчитали пятерых малышей.

— Пятеро — уже хорошо. Вы же слышали, через два года будет двадцать [детей], — вспомнил глава свою утреннюю шутку.

— Будем стараться, — кокетливо ответили женщины.

— У нас мужчины все по командировкам, — напомнила другая жительница поселка. — Они, скорее всего, там с молодой сообразят, сделают план.

— У вас здесь, вон, электрики работают, — нашелся глава.

— Они столбы-то поставить не могут! — засмеялись в зале.

— Вам мужиков, значит, завезти?

По пустым коридорам Суоёкской школы/детского сада идет муж Анны Андрей Власов. В раздевалке на подоконнике — детские сандалии и колготки. На шкафчиках — поделки из бумаги. Андрей открывает дверь с нарисованным котенком, достает сдутый мяч.

— Вот шкафчик моего сына. Скучает он очень по саду. — Идем дальше по коридору, заходим в пустой класс со стремянкой. — А это класс немецкого языка, я здесь учился. Два месяца назад тут была доска, проектор. Сейчас все вывезли. — Идем дальше. — Вот, а это самый четкий кабинет! Кабинет труда. Всегда нравилось сюда ходить.

Кабинет труда теперь похож на кладовую: столы, стулья, сложенные стекла, шланги, пустая банка из-под кофе, пластмассовая урна, длинные потолочные светильники. Андрей учился здесь с начала 90-х. Приехал вместе с родителями из поселка Валдай Сегежского района, тогда еще в поселке работал лесозавод, а в школу ходили около двухсот детей.

Андрей работает слесарем на карельском камнеобрабатывающем заводе в Рыбреке, почти в трехстах километрах от дома. Вахтовым методом, как и многие в поселке. Вместе с ним работает его отец Николай. В поселке работы нет. Детей оставить негде.

Весь день, что мы были в Суоеки, Андрей то шел на встречу с главой, то вез жену с ребенком к деду, то метался между колесом, которое надо накачать, старшим пятилетним сыном и назойливым журналистом.

Когда все разъехались, отправился забирать Анну. Едем, как в танке, с маленьким окошком-амбразурой в заиндевевшем лобовом стекле. По дороге Андрей показывает на своем смартфоне фотографии: на них вместе с жителями поселка он восстанавливает разрушенный мост. Андрей боится это афишировать.

— Приедут, по шапке дадут, разберут еще, — говорит он. — Мост развалился, а у нас там и грибы, и ягоды, и все. И короткий участок дороги до Няйстеньярви. До местной власти очень сложно достучаться. К конкретному человеку не подойти, ничего не решить. Если даже обратишься, они тебя куда-то отправляют, дают отписки.

Зимой в поселке ремонтировали второй мост. Дорогу никто не чистил, и молоко людям подвозили к железной дороге — за ним через железнодорожные пути люди шли пешком. Мужики пока восстановили мост где-то на четверть.

По пустынным улицам после встречи с главой прогуливаются женщины. Кажется, что это единственные жители умирающего поселка. Двоих встречаем на окраине рядом с разрушенным мостом. Рядом бегает собака.

— Отрезаны мы от мира. Здесь сходятся две речки — Тарасйоки и Суоёки. Аномальное место. Старые люди так говорят: где две речки сходятся, это аномальное место. У нас, знаете, сколько раковых больных? Ладно, не фотографируйте нас, мы не фотогеничные, старые, — женщины смеются и уходят.

Возвращаемся в поселок. Навстречу идут двое бывших учителей, тоже с собакой. У женщины в руке маленькая картонная коробочка с надписью «Азбука», внутри деревянные кубики.

— Вот, внучке взяла в старом садике, все равно пропадет, — показывает она.

Суоёки — не первый поселок, который пострадал от оптимизации. В 2018 году министерство образования Карелии перестало набирать студентов первого курса в колледжи Питкяранты и Суоярви. Набор студентов-первокурсников сократили в Пудоже. Скорее всего, их закроют. С 1 сентября закрыт детский сад в старинной деревне Куйтежа Олонецкого района. Сельская школа закрыта в Заонежье. В Лоухах закрылся хирургический стационар, в Питкяранте — родильное отделение, в Шуе и Чалне — пункты скорой медицинской помощи.

Окрыленные чиновники апробированную на женщинах поселка Суоёки идею хотят применить к другим «оптимизированным» поселкам Карелии. Парфенчиков уже вечером после встречи с жителями написал об этом на своей странице в соцсети в «ВКонтакте».

Анна Власова надеется, что их не обманут, но через несколько лет они с мужем все-таки планируют уехать из умирающего поселка. Двое учителей, которых мы встретили на улице, обещаниям главы не верят, но тоже надеются.

— Приезжайте летом, когда у нас тепло, красиво, рыбалка, грибы, ягоды. Мужчин нам везите, мы не откажемся. Родить уже не родим, но… — говорят женщины на прощание.