В берберовских записках обнаружим,
Что женщина, достойная поэм,
Узнала женский рай не с первым мужем,
А со вторым, зовущимся НМ.
С НМ была беспомощной и влажной,
А с ВФХ — суровой и сухой,
Поскольку он любовник был неважный,
Хотя поэт, положим, неплохой.
…Им легче с третьим, пятым, тридесятым,Надежным в воркованье и ругне.
Мы знаем, что уютней с суррогатом,
Что женщина, обжегшись на огне,
Намерена затягиваться дымом,
И что она, как ведает Эрот,
Охотнее кончает с нелюбимым,
Хотя у нас как раз наоборот.
Пигмалион опасен Галатее —
Ей с ним не стать ни выше, ни равней,
Ей надо оторваться поскорее,
И аргумент имеется у ней:
Не важно, что она ему не пара,
А важно то, что он в постели слаб.
Нет женщины, чтоб этого удара
В прощальной стычке вам не нанесла б.
Есть болевые точки при расплатах
И правота, которой нет правей:
Мир не знавал отцов невиноватых,
Достойных жен, хороших сыновей,
Мне это потому и надоело,
Что жизнь — она не то и не ино,
А грубое такое, в общем, дело,
Примерно, как театр или кино.
И если спросит будущий филолог,
Сыскав в глубокой старости тебя, —
Мол, почему роман ваш был недолог
И вы расстались, якобы любя,
И создавать семью не захотели, —
Ты для его изящного эссе
Скажи ему, что я был плох в постели.
Я извиню. В постели плохи все.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»