Наследники мародеров

Дачу в Левашове, построенную в конце XIX в. по проекту Карла Шмидта, Карл Фаберже приобрел в 1900-м. А спустя семь лет подарил своему сыну Агафону, имевшему к тому времени собственное ювелирное производство и репутацию лучшего в России оценщика драгоценных камней. Он дом перестроил — обновления, выполненные под руководством Ивана Гальнбека, придали двухэтажному зданию стиль модерна. Великолепие убранства закрепило за ним прозвание «малый Эрмитаж»: коллекции старинных гобеленов и живописных полотен, собрания драгоценных камней и редких марок, антикварная мебель, голландские печи, отделанный изразцами изысканного рисунка камин и, разумеется, множество ювелирных шедевров с клеймом Фаберже. Из большой гостиной на второй этаж вела мраморная лестница, украшенная скульптурами, солнечный свет лился на наборный паркет через стеклянный потолочный плафон и витражные окна. В усадьбе имелась собственная электростанция, в доме было устроено паровое отопление, а прилегающий парк с прудом, фонтаном и зелеными часами считался образцом ландшафтного дизайна.

В апреле 1918-го по доносу (присвоил, мол, царские вещи из Зимнего дворца) Агафона доставили на допрос в ЧК. Тогда он сумел доказать, что попавшие под подозрение предметы были куплены у квартировавшего в Зимнем графа Бенкендорфа и вывезены еще до октябрьской революции по разрешению дворцового коменданта. В сентябре в Левашове трижды проводится обыск. Агафон Карлович тайно переправляет семью в Финляндию, но сам остается в Петрограде, не теряя надежды отослать за границу самую ценную часть своей коллекции, хранимую в здешнем тайнике.

По прошествии полугода — новый донос. Арест по обвинению в спекуляции, концлагерь.

Дача была отдана на постой красноармейцам, их через нее прошло около двух тысяч.

Команда с участием представителей райкома и Петроградского укрепрайона наткнулась на потайную комнату за одной из перегородок — в ней обнаружили множество драгоценных камней, медалей, ваз и картин. Ценности были изъяты сотрудниками комитета обороны без составления акта и описи.

Арестованного Агафона Фаберже трижды водили на расстрел, всякий раз отменяя смертный приговор в последнюю секунду — по мнению некоторых исследователей, к такой иезуитской практике чекисты прибегали, чтобы вынудить Агафона Карловича раскрыть, где спрятаны прочие фамильные сокровища.

Из лагеря амнистированный в 1920-м 44-летний Агафон вышел совершенно седым. Не имеющий равных специалист понадобится новообразованному ГОХРАНу — там Агафон Фаберже проработает оценщиком до 1924-го, вновь будет арестован и в 1927-м уйдет со второй женой и маленьким сыном по льду залива в Финляндию.

На даче в Левашове устроили дом отдыха для офицеров НКВД, в годы блокады здесь был госпиталь, с 1950-х — детсад. Какие-то реставрационные работы начинались в середине 1990-х, но, видимо, из-за кризиса оказались прерваны.

Для редкой красоты усадьбы стремительно пошел обратный отсчет.

В марте 2006 г. московская компания заключила договор аренды, и уже было принялась за расчистку парка, но столкнулась с неожиданным препятствием: по загадочным причинам в Городском бюро регистраций не выдавали документы. Как говорили тогда в руководстве компании-арендатора, «у чиновников вдруг появился интерес к этому дому».

Источник интереса обозначил себя на следующий год: дачу передали в оперативное управление Горному институту (затем стал университетом), выказавшему желание устроить в этом памятнике федерального значения свой музей. По условиям охранного обязательства новый пользователь был обязан обеспечивать сохранность и должное состояние памятника, до 06.05.2011 разработать проектную документацию на ремонт и реставрацию с приспособлением для современного использования, а сами эти работы осуществить до 06.07.2014.

В самом вузе настаивали, что не могут приступить к необходимым работам, пока у него нет прав на земельный участок. Такой подход больше походил на шантаж, нежели на здравую аргументацию: законодательство никак не связывает исполнение охранного обязательства с владением землей. В сентябре 2013-го проректор по капитальному строительству университета Лидия Боровикова в ответе на запрос издания «Карповка» также заверяла, будто силами университета дача Фаберже законсервирована и имеющемуся внутреннему убранству памятника ничто не угрожает.

Однако все эти годы он фигурировал в списках предлагаемых экскурсий по «экзотическим местам», до сих пор в сети можно найти множество роликов от посетивших дачу ценителей «мистического Петербурга», есть и фотосъемка всех интерьеров — например, сделанная Романом Везениным в 2013–2016 гг., и его же авторства видео.

Все эти свидетельства опровергают утверждения руководства о том, будто его силами «проведена ликвидация аварийного состояния (обрушение кровли, стен), работы по реставрации», — как сообщалось им изданию «Мой район» в январе 2014 г.

Собственно, такие работы и не могли проводиться при отсутствии поданной в КГИОП и согласованной комитетом проектной документации.

КГИОП направлял в арбитражный суд иск о взыскании штрафа в 300 тысяч рублей за нарушение условий охранного обязательства и о понуждении выполнить работы по сохранению объекта. Суд снизил эту сумму втрое, решив взыскать с университета 100 тысяч и обязав в течение восьми месяцев со дня вступления решения в законную силу разработать и согласовать с КГИОП проектную документацию.

Документации в комитете так и не дождались.

В сентябре 2016 г. распоряжением петербургского управления Росимущества объект у Горного изъяли. Не шибко преуспевший в надзоре за сохранностью памятника КГИОП подписал 29 июня 2017 г. акт об отнесении дачи Фаберже к объектам культурного наследия, находящимся в неудовлетворительном состоянии.

С 25 июля 2017 г. право оперативного управления дачей Фаберже закреплено за Агентством по управлению и использованию памятников истории и культуры (АУИПИК) Минкульта.

Однако никаких видимых перемен это не принесло.

В минувшем феврале петербургское подразделение ИКОМОС (не имевшее актуальной информации о новых управленцах) направило в КГИОП письмо, где выражало обеспокоенность многолетним критическим состоянием дачи Фаберже, интересовалось — кто является пользователем, выполнены ли обследование и обмеры, консервация, противоаварийные работы. А также просило обеспечить своей рабочей группе доступ на объект для визуального осмотра и фотофиксации, разрешить ознакомиться с имеющимися в комитете материалами по этому памятнику.

Ответа из комитета дождались только к июлю. В нем лаконично сообщалось, что заявления о предоставлении задания на проведение каких-либо работ в КГИОП не поступало, согласно новому охранному обязательству срок выполнения работ по реставрации объекта установлен до 2022 г., за разрешением доступа на объект надлежит обращаться в АУИПИК, а ознакомиться с материалами по памятнику нет никакой возможности — потому что отдел, где все это хранится, закрыт на ремонт.

В ожидании столь исчерпывающего ответа, на который комитету потребовалось больше четырех месяцев, эксперт петербургского ИКОМОС Александр Кречмер сумел без особых препятствий попасть на дачу, осмотреть ее и сделать фото. Масштаб оцененной им катастрофы оставлял мало надежд на то, что памятник переживет предстоящую зиму. Помимо прочего, Александр обнаружил отсутствие печей и каминов, которые еще можно было здесь видеть осенью 2008 г., когда также делалась фотофиксация.

«Новая» направила в АУИПИК запрос, где мы делились обеспокоенностью градозащитников и просили сообщить, какие оперативные меры по спасению памятника намерен предпринять новый пользователь. Также мы прилагали ссылки на фото 2008 и 2018 г. по исчезнувшим предметам и просили разъяснить: как проходила передача объекта от Горного университета АУИПИК, проводилась ли при этом сверка с предметами охраны, спрашивали — какие действия в отношении прежнего арендатора были предприняты в связи с утратами элементов декора, возложены ли на него какие-то взыскания в связи с необходимостью воссоздания утраченного.

В агентстве сделали вид, что не заметили львиной доли редакционных вопросов. В ответе без подписи нас лишь проинформировали о том, что «в настоящее время ведется подготовка конкурсной документации для проведения аукциона на право заключения договора аренды. Условиями договора аренды будет предусмотрена обязанность «Арендатора» выполнить работы по сохранению ОКН (ремонт, реставрация, консервация и т. д.). И заверяли, что на даче «организована круглосуточная охрана, имеется 1 пост, периметр территории огорожен», «объект культурного наследия обеспечен электрической энергией, мощность: 25 кВт».

В переводе с чиновничьего на русский это означало, что АУИПИК само ни черта делать не собирается, а хочет сбыть памятник через аукцион, вместе со всеми его проблемами, новому арендатору. С учетом того, что предлагаемые агентством памятники, бывает, годами не находят желающих их взять (как это происходит, например, с некоторыми кронштадтскими фортами), дача Фаберже скоро вообще перестанет быть проблемой для госорганов охраны — попросту исчезнув.

Мы направили повторный запрос. В котором напоминали подразделению Минкульта о том, что закон именно на АУИПИК как нынешнего пользователя возлагает обязанность сохранять, поддерживать в должном состоянии и реставрировать дачу. Независимо от его планов когда-нибудь подыскать нового хозяина. И замечали, что проведенная экспертом ИКОМОС съемка заставляет усомниться в должной охране объекта. Дублировали оставшиеся без ответа вопросы первого обращения, добавляли новые — в какие сроки предполагают провести аукцион, на каких условиях (в рамках программы «аренда за рубль» или что-то иное), проведена ли экспертиза технического состояния здания, найдет ли это свое отражение в конкурсной документации и будет ли новый арендатор обязан за свой счет воссоздать то, что исчезло за время пользования Горным университетом. Также мы просили агентство присылать ответ за подписью конкретного должностного лица.

Свое обращение в АУИПИК направило и петербургское отделение ВООПИиК со схожими вопросами и призывами принять срочные меры, поскольку дача Фаберже рискует не дожить до лучших времен.

ВООПИиК получил ответ за подписью и. о. заместителя руководителя агентства А. В. Зяблицева. В нем пересказывалось, в какой период дача Фаберже находилась в оперативном управлении Горного, в какие сроки ему предписывалось провести реставрацию с приспособлением. И указывалось, что контролировать исполнение охранного обязательства должен был КГИОП. Засим сообщалось, что на момент принятия объекта в свое оперативное управление «Агентство не располагало сведениями об отсутствии элементов предмета охраны». И что «в целях пресечения несанкционированного доступа посторонних лиц на территорию объекта» им установлен круглосуточный пост охраны. А «по факту несанкционированного проникновения на объект ваших сотрудников охранному предприятию даны разъяснения». Все.

Ответ на повторный запрос «Новой» пришел, несмотря на нашу настойчивую просьбу указывать имя и должность, за подписью «филиал ФГБУ «Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры» по Северо-Западному федеральному округу». Он большей частью дублировал содержание полученного ВООПИиК письма. Добавлялось только, что с условиями аукциона мы сможем ознакомиться, когда они будут опубликованы на официальном сайте торгов. А «по вопросу утраты предмета охраны и элементов убранства, а также о принятых в отношении предыдущих правообладателей мерах ответственности вы можете обратиться в КГИОП».

Но вот что интересно: в январе 2014-го, в упомянутом выше ответе изданию «Мой район», Горный рапортовал не только о якобы выполненных работах по консервации и реставрации здания, но и о том, что «демонтированы и законсервированы камины и печи».

Роман Везенин после очередной съемки на даче рассказывал, что в одном из помещений «угловой камин разобран, изразцы лежат, сложенные аккуратной стопкой».

Поскольку в те годы комментарии СМИ по даче Фаберже от Горного давала проректор по строительству Лидия Боровикова, занимающая этот пост и поныне, «Новая» к ней и обратилась с просьбой разъяснить: сколько именно печей и каминов, из каких помещений было демонтировано силами университета, какой лицензированной организацией проводились эти работы, куда были вывезены демонтированные предметы, когда возвращены на дачу, имеются ли соответствующие акты приемки, согласованные КГИОП. Также мы интересовались, когда и какие именно работы по консервации объекта проводились университетом, в какую сумму обошлись, принимались ли эти работы КГИОП.

Ответа не последовало.

Остается обращаться в прокуратуру. Шансы на то, что там захотят разбираться с делами «Горного короля» и трижды руководителя предвыборного штаба Путина, конечно, невелики. Но вдруг?

___

ВСЕ МАТЕРИАЛЫ ПЕТЕРБУРГСКОЙ РЕДАКЦИИ ДОСТУПНЫ ПО ССЫЛКЕ

___