«Нам ласкового слова не надо. Еще чего, мы у себя дома…»

Смотрю на заброшенные дачи, На забор с просунувшейся веткой, Облепленной напрасно и густо Вырождающейся ягодой мелкой, —

И слышу умоляющий шепот, Хриплый от последних усилий: — Если б нам каплю заботы — Как бы мы вам плодоносили!

Если бы нам взгляд небрезгливый, Если бы нам оклик без мата — Как бы мы на все отзывались Дружно, благодарно, богато!

Так и слышу умоляющий лепет Хоть на зорьке выцветшей, во тьме хоть — Как если бы дряхлая машина Клялась, что может еще ехать,

Как если бы старая лошадь Напрягала изношенное тело, Как если бы старая пластинка Под ржавой иголкою скрипела.

…Гляжу ли на осенние рощи С облетающей листвою зловещей — И слышу, как скрежещущий шепот Вещает совсем иные вещи.

— Мольба, состраданье, умиленье — Утешения для жертвы погрома. Нам ласкового слова не надо. Еще чего, мы у себя дома.

Мы брезгуем глинистою почвой, Вольготно развлекаемся бойней, Пыткам посвящаем досуги, Не зная занятия достойней.

Небеса у нас окраски свинцовой, А реки цвета стали дамасской. До любви наши души не снисходят, Довольствуясь палаческой лаской.

Проходя то рощей заросшей, То осенней чащей горчащей, Эти два шепота постылых Слышу я все четче, все чаще.

А третьего голоса не слышу. Знать, это и есть ее голос — Угрюмое, грозное, тупое, Глубокое, чистое молчанье.