Руководство ФСИН обозначило свое видение ситуации с пытками в Ярославской колонии. А мы приведем краткое описание пыточных мероприятий, пережитых зэком Макаровым в течение года до публикации скандального видео
В пятницу, 20 июля, «Новая газета» опубликовала видеозапись, которую нам передали адвокаты правозащитного фонда «Общественный вердикт». Предельно натуралистичное видео, снятое на портативный регистратор одного из работников колонии, демонстрирует нам коллективную пытку заключенного, в которой принимают участие 18 фсиновцев.
Видео, которое мы разместили в YouTube, на сегодняшний день собрало более двух миллионов просмотров; реакция правоохранительных органов была такой стремительной, что стали даже закрадываться сомнения: не почудилось ли нам это? Действительно ли государство хочет разобраться, кто там от его имени мучает людей? Непосредственно в день публикации было возбуждено уголовное дело. Из 18 участников пыточного видео 17 отстранены от работы, 8 — задержаны. Некоторых из колонии выводили в наручниках, зона ликовала.
Началась проверка в отношении следователя Свирского, который ранее проводил проверку по жалобам заключенного, подвергнутого пытке, но не усмотрел нарушений со стороны работников ФСИН.
В колонию, наконец, отправился председатель президентского Совета по правам человека Михаил Федотов. Он обнаружил, что только за прошлый год было вынесено около десяти отказов в возбуждении уголовных дел по жалобам заключенных на преступные действия работников колонии. Уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова обещала госзащиту адвокату Ирине Бирюковой, которая достала скандальную запись и которая вынуждена была спешно уехать из России в связи с посыпавшимися угрозами.
Но тут заместитель директора ФСИН Анатолий Рудый поставил все на свои места, показав нам, в каком направлении будет развиваться история. «Вел себя крайне вызывающе, вызывал постоянно на конфликт администрацию, постоянно пытался сделать так, чтобы в отношении него была какая-то крайняя реакция личного состава», — так он обозначил причины случившегося, подчеркнув:
«Эта ситуация, с моей точки зрения, была спровоцирована определенными силами, ему периодически подсказывали, чтобы он вел себя вызывающе в отношении с сотрудниками. Но, еще раз говорю, наши сотрудники не провели документирование, как положено, и не дали этому правовую оценку. Вот с этим в службе мы будем бороться».
То есть бороться будут не со зверством, а с тем, что неправильно заполняются бумажки.
Песню про «определенные силы», которые мутят воду в ярославской колонии, мы слышим далеко не в первый раз. Именно так руководство ФСИН всякий раз объясняло скандалы, возникавшие в этой колонии, и последующее вмешательство правозащитников, за которыми люди в погонах всю дорогу подозревают какую-то корысть, потому что другой модели мира не представляют.
Но только, я боюсь, тюремщики здесь немного путают причину и следствие.
В Ярославской ИК-1 отбывают наказание «первоходы» и люди, осужденные по нетяжким статьям. В 2013 году сюда попал Руслан Вахапов, чье дело было хоть и не политическое, но очень громкое. Его посадили за то, что, проезжая деревню Кузнечиха, он пописал на обочине, и это случайно увидели дети. Осудили «по беспределу», в стремлении заработать лишние «палки» на вошедшей в тренд педофильской статье. Пытались вменить выдуманные, сфальсифицированные эпизоды — и факт фальсификации подтвержден судом. И все равно Вахапов пошел сидеть, а те, кто фальсифицировал дело, пошли на повышение.
Дело Вахапова, освободившегося лишь недавно, в июне, тогда обошло все более или менее независимые издания, за него отчаянно сражались правозащитники из «Общественного вердикта» и мама Надежда Ивановна. И в колонию Руслан пришел уже с этой прививкой. Он не позволял с собой делать то, что для других было нормой.
Руслан Вахапов. Фото: Светлана Виданова — специально для «Новой»
А в 2014 году в ИК-1 попал Иван Непомнящих, которого осудили по «болотному делу». Ну то есть тоже ясно, как у этого человека была устроена голова. Но у тюремщиков голова устроена по-другому, им трудно представить себе, чтобы достоинство представляло для человека вот уж такую безусловную ценность, чтобы он ради него проводил в ШИЗО месяцы напролет и терпел пытки.
Непомнящих, Вахапов и примкнувший к ним доселе безвестный зэк Макаров — именно этим людям тюремное население России должно сказать спасибо за то, что тема пыток на зоне вышла в публичное поле. Ведь в колониях, в том числе и в ярославской ИК-1, пытали не только их, но и других зеков. Но именно эти трое раз за разом сообщали на волю о пережитых пытках, в деталях писали обо всем, что с ними делали, в Следственный комитет и в прокуратуру, и вновь и вновь попадали за это в ШИЗО и в «класс воспитательной работы» — туда, где как раз пытали Макарова.
Я напомню только лишь прошлогодние случаи, задокументированные адвокатами «Общественного вердикта».
21 апреля 2017 года в ярославской колонии № 1 произошли «учения».
«Учения» — регулярное мероприятие, случающееся в колонии раз в несколько недель. Суть его заключается в том, что в колонию заходит спецназ ФСИН и бессистемно избивает заключенных.
При этом в отношении некоторых зэков «учения» предполагают индивидуальные «воспитательные мероприятия». Так и 21 апреля: в этот день тюремщики, среди прочих, подвергли пыткам Макарова, Непомнящих и Вахапова.
Адвокаты «Общественного вердикта» сумели пробиться к ним только спустя несколько суток. О том, что они увидели в колонии, они тогда рассказали «Новой»:
«У Непомнящих — синяки на лице, под волосяным покровом ссадины, расцарапаны ладони. Это оттого что на растяжку ставили. Пятки в синяках. У Макарова ноги были сплошняком синие, да и ягодицы, пятки, руки; несколько глубоких порезов на предплечье. Он «вскрылся», чтобы перестали бить. У Вахапова, помимо прочих травм, на запястьях остались глубокие резаные раны от наручников: его, скованного, за эти наручники волокли по земле».
В те же дни адвокаты подали заявления в интересах своих заявителей: в СК, в прокуратуру, в ФСИН. Также они написали в ЕСПЧ, затребовав принятия срочных мер согласно 39 правилу Европейской Конвенции. Это правило регламентирует экстренное вмешательство в случаях, если заявителю грозит смерть или пытки. Европейский суд действительно отреагировал в считаные дни, обязав Россию провести независимое гражданское освидетельствование заявителей и проинформировать суд об итогах расследования по поводу применения к ним силы.
Гражданское освидетельствование подтвердило травмы, однако все последовавшие проверки не нашли никаких оснований для возбуждения уголовного дела, о чем 4 мая Российская Федерация в лице замминистра юстиции Андрея Федорова проинформировал ЕСПЧ:
насилие было применено правомерно, поскольку заключенные Вахапов, Непомнящих и Макаров оказывали сопротивление сотрудникам.
Впрочем, нельзя сказать, что скандал с пытками и вмешательством ЕСПЧ прошел для колонии совсем без последствий. В конце мая ушел со своей должности начальник ИК-1 Александр Чирва, уступив свое кресло заму — Дмитрию Николаеву. Но было бы ошибкой видеть в этом событии хотя бы тень наступающей справедливости. Нет, это не так. Дело в том, что колония в России — это большая кормушка, около которой толкается множество желающих ею воспользоваться. С этой точки зрения ярославская ИК-1 — не исключение.
Известно, что на кресло руководителя колонии давно претендовал один из замов Чирвы — Игит Михайлов. В мае 2017 года «Новая», со слов источников в колонии, писала о том, что апрельские «учения» могли быть частью срежиссированного бунта. Дело в том, что осужденного Руслана Вахапова, который был весьма уважаем в колонии, подвергали пыткам и унижениям не приватно, а в «продоле» — в коридоре ШИЗО, на глазах у других зэков.
По понятиям зоны это — вызов. Вахапов мог просить о помощи, что вылилось бы в бунт, к подавлению которого колония была уже готова. Но бунта не случилось, Вахапов не запустил этот механизм, он терпел молча.
Шумиха вокруг апрельских учений спецназа ФСИН ослабила позиции Чирвы, однако не усилила позиции Михайлова. В целом все осталось на своих местах. А заключенные Макаров, Вахапов и Непомнящих по-прежнему месяцами сидели в штрафном изоляторе.
Руслан Вахапов. Фото: Светлана Виданова — специально для «Новой»
29 июня Макарова снова повели в «класс воспитательной работы». Этому предшествовал конфликт между ним и оперативниками колонии. В тот день, пока Макаров был на прогулке, сотрудники провели обыск в его камере в ШИЗО. Вернувшись, Макаров обнаружил на полу растоптанное письмо от матери, которую к тому моменту не видел год и кроме которой у него никого нет. Адвокат Бирюкова рассказывала мне, что к маме Макаров относится очень трепетно. То, как тюремщики поступили с письмом, вывело его из себя, он начал кричать, ругаться, в том числе и нецензурно — этого он не отрицал, в материалах проверки Следственного комитета все это отражено. Ну и потом была «комната воспитательной работы», все теперь видели, что там происходило.
Несколько дней после этого адвоката Бирюкову не пускали в колонию, потому что Макаров не мог ни с кем общаться «по состоянию здоровья». А когда Бирюкова все же прорвалась, она задокументировала синие ноги и гноящиеся пятки, подала заявления в СК, прокуратуру и ФСИН. Написала в ЕСПЧ. Сценарий и дальше один в один повторил апрельский: ЕСПЧ затребовал у России объяснений по применению силы в отношении Макарова, Россия ответила, что его били строго в рамках закона — за неповиновение.
В августе из колонии освободился «болотник» Непомнящих, а в декабре начальник ИК-1 принял решение о помещении Макарова в единое помещение камерного типа (ЕПКТ) в другой ярославской колонии — ИК-8. «В связи с нарушениями».
Что такое ЕПКТ? Это — тюрьма в тюрьме, крайний вид дисциплинарного взыскания. Условия там намного строже, чем в колонии общего режима, чем даже в ШИЗО; человек, который выходит на волю из ЕПКТ, по закону обязательно попадает под административный надзор.
Сотрудники колонии четко сообщили Макарову, зачем его отправляют в «восьмерку»: «Тебя там будут убивать». Об этих угрозах адвокат Ирина Бирюкова также информировала ФСИН и прокуратуру.
У «Общественного вердикта» есть заявитель Александр Соболев, он сидел в «восьмерке». Соболев рассказывал «Новой» про то, как сидел:
«Был Сардор, дежурный помощник начальника колонии и еще два неизвестных. Они здоровые, скрутили меня, положили на железный стол. Взяли полотенца махровые, связанные плотно, как кнут, смоченные водой. Начали бить по пяткам. Когда просто избивают — это еще терпимо, по пяткам — не знаю, как описать эту боль. Я полтора месяца хромал, три месяца болела поясница, три раза за ночь ходил в туалет. Под кожей виднелась синева. На третий день приехал уполномоченный по правам человека по Ярославской области Сергей Бабуркин. Он подал жалобу в СК, через полтора месяца пришел ответ: нет состава преступления».
Примечательно, что ЕПКТ есть и в 1-й ярославской колонии, а не только в 8-й. Так зачем Макарова перевели в 8-ю? Очевидно, это было двояковыпуклое решение: во-первых, таким образом руководство надеялось разбить его союз с Вахаповым, а один, как известно, в поле не воин. Ну и потом — понизить градус внимания адвокатов к первой колонии.
Мы знаем, что было с Макаровым, когда он прибыл в ИК-8. Ему выдали оранжевую робу, сообщили, что в ЕПКТ он пробудет ближайшие 8 месяцев.
Затем его спустили в подвал, где били мокрым полотенцем со завязанными на конце узлами, несколько раз ударили током, пытались запихнуть головой в унитаз.
Известие о том, что Макаров опять лежит избитый и не может пошевелиться, быстро долетело до адвоката Бирюковой, и она примчалась к нему в «восьмерку». Опять они составили заявление в СК, прокуратуру ФСИН и ЕСПЧ. Опять ЕСПЧ срочно потребовал расследовать случай с Макаровым, особо попеняв России в официальной бумаге за то, что в течение года вот уже который раз суд вынужден реагировать на жалобу одного и того же заключенного. И опять Россия не увидела оснований для возбуждения уголовного дела.
Фото: РИА Новости
Евгений Макаров и сейчас находится в ЕПКТ 8-й ярославской колонии, носит оранжевую робу. Он пробудет там до октября, когда его должны освободить.
«Новая» связалась с Ириной Бирюковой, которая из-за угроз после публикации покинула Россию. Она сообщила, что, несмотря ни на что, не намерена надолго отстраняться от защиты Макарова и что надеется представлять его в суде над сотрудниками колонии.
«В последний раз я видела его за несколько недель до публикации видео, он поддержал эту идею, просил как можно скорее это видео распространить, — рассказала Ирина. — Мы знаем, что сейчас он сидит в одиночке, под камерами видеонаблюдения, боится куда-либо выходить. У него уже был следователь».
P.S.
P.S.
Уже завтра, 25 июля, официальная российская делегация должна представить в Комитете ООН против пыток отчет о том, как Россия борется с жестоким и унижающим человеческое достоинство обращением и в целом реализует Конвенцию ООН против пыток. Альтернативный доклад коалиции 20 правозащитных организаций ранее был передан официальной делегации и в понедельник заслушан в Комитете. В нем речь идет не только о пытках в местах лишения свободы — также говорится о нарушениях прав человека на Северном Кавказе, о бесчеловечном обращении с мигрантами, о калечащих операциях у девочек, об «убийствах чести» и о прочих повседневных аспектах российской действительности.
Заслушав оба доклада — официальный и альтернативный — Комитет ООН вынесет России новые рекомендации.
«Новая» опубликует итоги встречи.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»