Оранжевое настроение

— Петя, положи нам кашки, пожалуйста, и чайку тоже налей, — крикнула в сторону припаркованной на 3-й Фрунзенской полевой кухни и. о. главы управы района Хамовники Ольга Шовгеня. Видная, властная женщина Ольга перехватила меня почти у метро — на самокате. Средний «пробег» в день большого футбола — и на самокате, и пешком — около 50 км. Осталось продержаться «два матча», днями здесь не считают. — Прочувствуйте, прочувствуйте, — уже в кабинете директора двигала ко мне пластиковую тарелочку с гречневой кашей Ольга. — Раз уж пришли, будете делать все, как дворник. Сначала есть, потом работать. Перед матчами кормим в районе двух часов дня — далее уже не можем позволить себе кого-то снять с территории. Конечно, с мясом! Иначе как работать? Иногда делаем плов, но кашу любят больше.

Каша у повара Петра и правда была хороша.

— Сначала сделали всю расстановку, потом начали тренироваться. За три недели до чемпионата провели первое учение, поняли, что надо кое-что поменять, провели еще два, и теперь уже все идет по отлаженной схеме, — продолжала Ольга, а я украдкой поглядывала на террариум с питоном («Ну как — почему змея? Кто плохо работает — кормим»).

В кабинете уже появился молодой директор ГБУ «Жилищник Хамовники» Юрий Чевычелов, на столе — разноцветные схемы: границы пяти «горячих» подведомственных участков и точки расположения контейнерных площадок, ряды колонок с мобильными телефонами, улицами, дворами и квадратами прикрепления сложнофамильного персонала. — За игру вывозим 5–6 КамАЗов мусора — по мере заполнения. Первой сменой выставляемся на территорию с утра — люди начинают идти с половины двенадцатого.

На непосредственно прилегающей к стадиону территории в дни матчей работает 268 человек в униформе. Всего — с прилегающими улицами, дворами, видовыми площадками — 400. «Держат» весь район — до «Кропоткинской». Еще 800 работают в самой чаше, но это уже другая история — там работают ГБУ «Автомобильные дороги».

— Газоны, конечно, народ топчет, — вздохнула Ольга. — Ходить-то особо не ходят, но лежат, сидят, едят. Или вот китаец со стадиона шел — увидел березку родную и поковылял напролом. Схватился за нее и стоит. Минут 10 передохнул и к другой — ему надо было до гостиницы «Юность» дойти… Людей-то сколько! 80 тысяч вмещают Лужники и тысяч 20 еще вокруг гуляют — билеты не у всех есть. Но я, честное слово, считаю, что нам повезло — быть в самом эпицентре. Это ведь только раз в жизни бывает, да и то не в каждой. А для дворников это чудо вообще. Они со всеми болельщиками перефотографировались, они ведь такого не видели никогда — мы-то не видели.

На выходе мне вручили веник и железный совок на длинной, загнутой на конце ручке. До метро я успела уронить его три раза — думала, совок умеет висеть на руке, как зонтик.

— Если я говорю, что у меня во время матча все должно быть идеально, так и должно быть, — практически на бегу отчитывала кого-то по телефону Ольга. Было 6.30 вечера. Через каждые 50 метров на ведущей к метро улице проглядывались фигурки в оранжевом. — Понимаешь размер бедствия, да? — спросила меня она, когда мы вышли к «Юности», и, уперев руки в бока, пронзила убийственным взглядом расслабленно прислонившегося к столбу дворника. Дворник вытянулся в струнку и махнул веником в сторону хвостов дежурящей рядом конной полиции. Ольга милостиво кивнула.

Вокруг орало, бурлило, танцевало, пило пиво, ело шаурму и чипсы счастливое разноцветное «бедствие». На меня почти сразу напал китаец — фоткаться, но Ольга уже стремилась к мосту у метро — передать меня начальнику участка номер пять: от Лужниковского проезда до метро «Лужники» и от набережной до набережной.

— Сереж, забери у нее совок, — попросила она, но я вцепилась в инвентарь мертвой хваткой. — Ладно, мы в штаб.

— Ну что, Алла, командировочка у нас с вами сюда — за родину, за отечество, за любимый район, — взял меня под локоток под мостом Сергей, и совок с грохотом рухнул на асфальт. — Давайте я все-таки понесу?

— Ничего, это у меня обычная история, — пробурчала я, а он поставил задачу:

— (продолжает) Проверяем заполненность урн. Сейчас самое сложное время — перед игрой. На стадион не пускают с едой и напитками, поэтому все оставляют тут. Пока справляемся — европейцы и даже англичане ведут себя прилично. Вот мексиканцы попьянствовали так попьянствовали. Кстати, знаете, кто больше всего мусора оставляет? — продолжал он на аллее. — Мексиканцы, китайцы и наши. Китайцы, где сидели, курили и ели — там и оставляли все, мексиканцы все в разные стороны разбрасывали, а наши и то, и другое. Японцы интересные — их тут было немного, строем их сопровождающие водили, как в детсаду. Слышали, может, после одного из матчей все встали и ушли, а они стали собирать за всеми мусор…

— А можно я банку подберу? — не выдержала я.

— Давайте, если успеете, — разрешил Сергей. — Иногда люди ставят еще полную на пол, чтобы сфотографироваться, а дворник забирает. Возмущаются немного, но держи тогда в руках!

К банке я не успела. Стрельнули из-под оранжевой кепки черные глаза, мелькнул веник. Я все думала, как буду чувствовать себя под взглядами отдыхающих. Но наибольший интерес я вызвала у коллег по цеху. Женщин в дворниках почти не осталось.

— (продолжает) В старой части Москвы, например, много ремонтного мусора. Была у нас одна женщина-москвичка предпенсионного возраста, обожала свой двор, всю его жизнь знала, приятно было посмотреть. Сейчас у меня на участке москвичей только двое — я и девушка из офиса.

Тут из плотной толпы вдруг выскочила юркая темноглазая дама, сунула Сергею в руку куртку — собирался дождь — и исчезла.

— Как она вас нашла? — изумилась я.

— Ну, уже сколько лет вместе работаем — начальница моя, синхронизировались, — улыбнулся он. — Вот бесплатные туалеты, тоже контролируем, вот товарищи на газонах отдыхают. Сегодня их мало, а, бывало, идешь — мусульмане глазами на восток молятся. И пусть лежат — не на дороге же. Как во всех европейских странах. Вот вип-парковка, отделение полиции лужниковской. Работают, видел лично. Я так понял — карманника поймали. Без шума, без пыли — 10 секунд, и он в наручниках.

— А футбол-то видели? — спросила я.

«Уважаемые болельщики, мы приветствуем вас на матче Англия — Хорватия», — гремело изо всех рупоров на двух языках.

— Нет, конечно, зато слышали, — усмехнулся Сергей. — Конечно, больше всего запомнилось, когда наши играли. Орали так, что земля дрожала. Мексиканцы тоже кричали до мурашек, но наши — это дорогого стоит. Знаете, когда идут такие мощные позитивные голосовые волны — может, даже ради этого и жить стоит. Вообще, у нас тут сразу все понятно — когда гол, или пенальти, или мимо, или просто опасный момент.

До моментов было еще почти два часа, и я отпросилась у Сергея убираться. Ринулась сметать в совок банку под мостом, оказалась почти полной. Разлилось на асфальт пиво, я в ужасе подняла глаза. Хозяина банки рядом не оказалось.

— Выливать на землю? — с позором вернулась я к наблюдающему в сторонке начальнику.

— Нет, зачем же здесь мусорить, — ласково пояснил он. — Аккуратно ставим в совочек и в урну. «Взял из урны мешочек, положил в зеленый контейнер, и прилично везем до контейнерной площадки», — вспоминала я матчасть от Ольги у урны. Урна была почти пустой, оставила мешочек на месте. Пошла охотиться за бычками у метро.

Я скинула «смет» в урну и пошла к Сергею — предупредить, что урна дымится. Сергей отправил к урне дворника с водой.

— Че стоим? Фотографию снимай! — нарисовался перед нами улыбающийся всем лицом дворник Али. Из моего оранжевого кармана предательски торчал ремень от фотоаппарата. — Здравствуйте, все хорошо? — спросил он у начальника.

— Да работаем, как видишь, — отчитался Сергей.

— Чего хочешь? Она говорит, меня запишет, да? — заглянул в глаза начальнику Али. — Ми? Ми работаем до 12 часов вечером, в 9 вечера футбол начинает, ми приехал в два часа, вот уже время сколько. Нормально, чуть-чуть осталось, слава богу, шуму много. Вон Сергей Иваныч знает, сколько мы работали, знает!

— С болельщиками общаетесь? — спросила я.

— Ну, мало щас общаемся, но вон шарф мне подарил, — из кармана комбинезона Али торчал чей-то фанатский шарф. — Я положил сюда, чтобы если выиграла какая страна, кто-то не против был. А то скажет — почему наш шарф сделал дворник на шею? Обидится, заругается.

Али, все с той же улыбкой, поспешил отделаться и работать, Сергей пошел провожать меня в непосредственно прилегающую к стадиону зону.

— После начала игры наступит затишье, останутся только те, что на лавочках — с телефонами, дворникам тоже можно передохнуть, — рассказывал мне по дороге он. Я все металась за бычками — вошла в раж. — После матча всех организованно выводит полиция. Перед началом чемпионата тренировались на бесплатных концертах. Первый опыт был неудачный — выйти не могли часа два с половиной, потом справились. Через полтора часа после матча здесь уже почти никого нет.

У рамок металлоискателя меня попросили завернуть совок и веник в пакет. Потащила огромный черный пакет из кармана куртки.

Под ногами бронзового Ленина меня передали в бригаду Пресни. Ноги Ленина окружали англичане и наполовину пустые стаканы с пивом. Много стаканов и много англичан.

— В этот раз вообще, извините, какие-то свиньи, — бурчал на болельщиков по дороге к участку начальник Сабир. Пресненские работали на аллее у сектора Д, а также вокруг новенького бассейна. — Мы все здесь из ЦАО, шестой матч уже. И свою работу на районе надо выполнить, и сюда. Пресня — большой район, у меня здесь 40 человек работает, Арбат поменьше выделяет, Басманный тоже — по 20 с чем-то. Это префектура решает — у кого сколько кадров есть. Когда на своей территории закончили, то к ним на помощь идем, если требуется. У Арбата территория здесь маленькая, а вот Тверскому тяжело приходится — у них аллеи от Ленина и площадь… Так, ты ответственный за девушку, — назначил мне в новые смотрители самого старшего дворника Сабир, предупредил остальных: — Лишних вопросов не задаем, — и, кажется, окончательно оторвал меня от трудового коллектива.

Дворники сурово вцепились в совки и разбрелись прочесывать территорию, я тоже пошла помахивать веником в районе сектора Д. Помахивать приходилось редко. Никогда не думала, что буду с таким азартом искать на асфальте бычки. Проносились мимо торопящиеся на матч хорваты, допивали пиво и бросали в урны стаканы русские. Меня настолько обуяла жажда работы, что я осмелела и сунулась в С — к тверским. Но делать у тверских уже было нечего тоже.

— Почем фото? — притормозил около меня парень из другого района.

— Своим бесплатно, — расцвела я, но он убежал дальше.

А потом начался матч, Сабир выстроил нас в шеренгу и повел на первую зачистку территории. Вторая — главная — будет через полтора часа после завершения игры. Мы шли по пустынным аллеям и только совки скребли землю в каком-то нестройном, но завораживающем хоре дворников Пресни. Мы понимающе переглядывались с молодыми ребятами в автобусах полиции и иногда тянули шеи назад — к стадиону.

— Хорватия, наверное, — методично прочесывая глазами землю пробурчал старший. Остальные разбежались снова.

— Ну ты же сказал, что знаешь счет. В телефоне посмотрел или спросил у кого? — всплеснув руками, включился в почти принудительное интервью в перерыве Сабир.

— Ну, я спросил, да, — снова пробурчал узбекский болельщик Хорватии и все-таки сказал это: — Англия.

А два совсем молодых парня из Таджикистана признались мне, что на чемпионате болели за Москву. Так прямо и сказали.

— Так, сейчас к Ленину подойдете, вас там встретят, — напутствовал в дорогу парней Сабир. Через пять минут он уже кричал в телефон: — 6 человек я отправил! Сейчас подойду!!

— Вот так и работаем, — возмущался он по дороге к Ленину. — Шесть человек отправил на усиление, дошли двое. 500 метров, а уже ориентиры потеряли. С ума с ними сойдешь.

— Они вроде такие меланхоличные, — вставила я.

— Это снаружи! — махнул рукой Сабир и пошел собирать четверых по обочинам.

И наступило временное затишье. Кто-то пошел отдохнуть на дальних лавочках — у секторов нельзя, кто-то — готовиться к усилению, я — обратно в «Жилищник». По чистой аллее тверских, мимо успокоившейся «Юности» без единой банки у порога, уткнувшихся в телефоны сотрудников скорой, конной полиции, таксистов.

Ольга, Юрий и еще трое сотрудников управы и «Жилищника» ожидали в кабинете окончания матча. Мирно посапывал в террариуме питон.

— Только бы не было дополнительного, — перебирала пальцами с красивым маникюром Ольга.

А потом хорваты сравняли счет, я переоделась в городское и пожелала пятерке удачи — еще как минимум три часа работы и без дополнительного времени. На Комсомольском прохаживался человек в оранжевом. Но я уже не была «своей». Конечно, я не была ей и в Лужниках. Но, просто от москвички, хочу сказать «своим» таджикам, узбекам и всем остальным — спасибо.