Отрицательный мультипликатор

Правительство РФ планирует расширить полномочия Рособрнадзора, дав ему право контролировать НИИ через администрирование «федеральной системы мониторинга результативности деятельности научных организаций» и «проведение расчета минимальных значений показателей результативности». Нашумевшие решения об отзыве аккредитации у таких серьезных вузов, как Европейский университет в Санкт-Петербурге и Московская высшая школа социальных и экономических наук (Шанинка), говорят о том, что НИИ ждут суровые времена. Искусство составлять многочисленные красивые отчеты, которое стало основной компетенцией вузовских преподавателей, теперь станет и ключевым навыком сотрудников академических институтов. Альтернативой могла бы быть замена государственного контроля оценкой профессионального сообщества.

Кроме очевидного недофинансирования российская наука и высшая школа имеют два препятствия для развития: административный гнет и низкая квалификация многих сотрудников в сфере методологии исследования, особенно в общественных науках (последнее — тема для отдельного разговора). Работая в российских вузах с 2005 по 2017 год (ВШЭ, ГУГН, РГУ нефти и газа им. И.М. Губкина, МГУ им. М.В. Ломоносова, Дипломатическая академия МИД РФ, Финансовый университет при правительстве РФ), я постепенно наблюдал за увеличением бюрократической нагрузки на рядовых преподавателей. Первоначально единственными документами, которые мне нужно было сдавать на кафедру, были рабочие программы дисциплин, которые во многом составлялись в произвольной форме и содержали список тем и рекомендуемой литературы.

Однако во время государственной аккредитации эксперт Рособрнадзора выборочно проверяет учебную документацию вузов, которые вынуждены обзавестись методическими управлениями, терроризирующими рядовых преподавателей. Так что в свой последний год работы в российской высшей школе мне уже приходилось готовить: план по всем видам деятельности (учебная, методическая, научная, организационная) на новый учебный год, отчет за прошлый учебный год, отчет на должностную надбавку, ежемесячный отчет о фактически выполненной нагрузке, методические материалы (тексты лекций, тесты, деловые игры и пр.). Время, которое можно было бы потратить на чтение научной литературы, консультирование студентов, постепенно замещается составлением разнообразных отчетов. Кроме того, каждый элемент образовательного процесса регулируется положением о зачете, экзамене, эссе, курсовой работе, выпускной квалификационной работе. Любое отклонение от выполнения всех этих норм грозит взысканиями.

Начав преподавать в Университете Ратгерса в США в январе этого года, я словно вернулся на 13 лет назад. В весеннем семестре я читал курс «заинтересованные группы: политический лоббизм», летом — «введение в международные отношения». Я отправил на кафедру рабочие программы дисциплин, которые составляли порядка 7 страниц, и меня не заставили ничего переделывать. Здесь я сам определяю, какие методические материалы мне использовать и в какой форме и по каким критериям проводить проверку знаний (письменная работа, устный опрос, экзамен в виде теста).

Российская система государственного контроля исходит из презумпции некомпетентности преподавателей. Справедливости ради, частично это оправданно в плане методологической квалификации. Считается, что изощренная система нормативов вытянет слабого преподавателя на некий приемлемый средний уровень. В США действует институт репутации, сначала тебя принимают на работу, исходя из рекомендаций известных в профессиональной среде ученых, потом ты подтверждаешь свой уровень результатами анонимных опросов студентов, посещающих твой курс.

Контроль Рособрнадзора за российской высшей школой с 2004 года не повысил ее качества. Российские вузы по-прежнему не входят в списки лучших в мире. Иностранные студенты финансируются преимущественно самим же российским государством, как это было в СССР, иными словами, они не приносят дохода российской экономике. Нелепо ожидать, что ужесточение контроля за НИИ позволит России увеличить количество публикаций в ведущих зарубежных научных журналах. Решить эту проблему могло бы повышение качества специалистов, но программа «Глобальное образование», по которой я прохожу обучение в аспирантуре в США, завершила прием заявок от новых студентов, согласно прошлогоднему постановлению правительства РФ.

В плане бюрократической нагрузки на рядовых сотрудников НИИ системы РАН, позднее ФАНО, теперь, по всей видимости, Министерства науки и высшего образования РФ были тихой гаванью. С этой системой я знаком с 2005 года по ИСКРАН и ИНИОН РАН, где в разное время был младшим и старшим научным сотрудником. С передачей в ФАНО увеличилась отчетность, но она в основном касалась руководителей структурных под­разделений, рядовые сотрудники пока что раз в год сдают необременительные отчеты о публикациях и участии в конференциях. Учитывая результаты деятельности Рособрнадзора для рядовых вузовских преподавателей, можно ожидать аналогичный рост требований по количеству отчетности и для научных сотрудников.

Сергей Костяев, преподаватель Университета Ратгерса, США