Пытки на поток

В Нальчикском военном гарнизонном суде начался судебный процесс по громкому делу против сотрудников ингушского Центра по противодействию экстремизму (ЦПЭ). Судят его бывшего руководителя, 45-летнего Тимура Хамхоева и его подчиненных.

Силовикам вменяется целый ряд уголовных статей, главная из которых 286-я — «Превышение должностных полномочий». В российском Уголовном кодексе отсутствует статья, которая предусматривала бы наказание за пытки. Когда случается такое, что пыточное дело доходит до суда, применяется вот этот эвфемизм — «превышение должностных полномочий». Так вот чтобы была окончательная ясность: Хамхоева и компанию судят именно за то, что они пытали. Кого-то — и до смерти.

Этот процесс не имеет прецедентов в России. Всего на скамье подсудимых семеро. Помимо самого Хамхоева его бывший зам Сергей Хандогин, экс-глава отдела по национальному и религиозному экстремизму ЦПЭ Ингушетии, Андрей Безносюк и оперативники ЦПЭ Алихан Беков и Иса Аспиев. Также обвинения предъявлены экс-главе Сунженского ОМВД Магомеду Бекову и оперативнику ФСБ Мустафе Цороеву. Именно из-за участия в деле сотрудника ФСБ дело рассматривает военный суд.

Следователи проделали основательную работу. Обвинительное заключение занимает 2500 страниц. По версии следствия, сам Тимур Хамхоев напрямую причастен к 6 эпизодам пыток. Также ему и его подельникам вменяют много чего «по мелочи»: вымогательство, подделку диплома… (Следователи утверждают, Хамхоев никогда не получал высшего образования, и в 2004 году он устроился на работу в МВД с фальшивым документом.)

Судебный процесс обещает быть скандальным и тяжелым.

Еще 16 мая, за два дня до начала процесса, на прокурора Хусейна Гагиева, который выступает обвинителем по делу, было совершено покушение. На рассвете неизвестные кинули во двор его дома в городе Сунжа гранату. В результате покушения был тяжело ранен охранник, сам Гагиев не пострадал.

Никто из обвиняемых свою вину не признает.

О деятельности ингушского Центра по борьбе с экстремизмом, который в республике часто называли «пыточной», «Новая» много писала. Многие имена наших героев теперь фигурируют в этом уголовном деле. Надо подчеркнуть, что ни к одному из этих людей ни до задержания, ни после полиция не имела никаких претензий. Сотрудники ЦПЭ стремились получить необходимые им признательные показания: «ложно понимая интересы службы… чтобы повысить раскрываемость преступлений… и получить одобрение начальства».

В своих статьях мы приводили показания жертв пыток и их свидетелей, официальные документы, жуткие фотографии и видеоматериалы, медицинские справки. Описываемые нами случаи свидетельствовали: антиэкстремистское ведомство в Ингушетии превратилось в мощную и никому не подконтрольную структуру, сотрудники которой под видом борьбы с экстремизмом сделали пытки основным методом своей работы и поставили их на поток. Жертвы цэпээшников напрямую указывали на «главного карателя» — начальника Тимура Хамхоева. Однако долгое время прокуратура и Следственный комитет закрывали глаза на все доказательства.

Поэтому, когда в декабре 2017 года Тимура Хамхоева арестовали, в реальность этого события было сложно поверить. Тем более что первое обвинение, предъявленное начальнику следователями — вымогательство, — на фоне всех пыточных историй, где фигурировала его фамилия, звучало смехотворно. Как удалось установить следователям, Хамхоев и оперативник УФСБ Ингушетии Мустафа Цороев вымогали миллион рублей у азербайджанского бизнесмена Амала Назарова. Взятку он пообещал, но потом пошел в ФСБ и написал заявление. ФСБ вцепилась в дело мертвой хваткой. Вдруг одно за другим в деле стали появляться эпизоды, связанные с пытками. Одним из ключевых, является случай 50-летнего Магомеда Долиева.

Напомню, как это случилось. 11 июня 2016 года неизвестные ограбили сунженское отделение Росссельхозбанка, где кассиром работала жена Долиева Марем. Добыча грабителей составила 12 миллионов рублей. 14 июня Марем вызвал на допрос начальник Сунженского ОМВД Магомед Беков (к слову, бывший заместитель Хамхоева).

«Я пришла в Сунженский РОВД. Они надели мне на голову черный пакет, сверху полностью замотали скотчем, оставив небольшое отверстие для воздуха — так впоследствии Марем описывала методы допроса. — Сначала били там. Потом отвезли в ЦПЭ. Там посадили на стул, руки обвязали скотчем. Били по голове чем-то тяжелым. Надевали провода на пальцы рук и пускали ток. Требовали признания в ограблении. Затем сняли гольфы, босоножки и надели мне провода на ноги. Разряды тока стали еще сильней, параллельно били еще и в голову, по лицу, к животу приставляли электрошокер».

Почти одновременно с Марем был задержан и ее муж, Магомед Долиев. Его доставили в Центр «Э», стали пытать, требуя признаться в ограблении банка. Как впоследствии установило следствие, оперативник Беков по прямому указанию своего начальника Тимура Хамхоева сначала избивал задержанного, а затем «умышленно и осознанно закрыл неустановленным предметом доступ кислорода в его дыхательные пути и применил в отношении него электрический ток, источник которого следствием не установлен». В это же время Марем сидела в соседнем кабинете с черным пакетом на голове. Один из пытавших ее током оперативников поинтересовался: «Ты же голос своего мужа знаешь? Хочешь услышать его крики?» И она их слышала. В результате пыток вечером того же дня Магомед Долиев скончался прямо в здании ЦПЭ. Избитую Марем отпустили домой, приказав молчать.

Первоначально причиной смерти Долиева был назван сердечный приступ. Однако родственники сразу же публично обвинили сотрудников ЦПЭ в убийстве. Тем не менее ни показания Марем, которая подробно описывала пытки и указывала на Тимура Хамхоева и других участников, ни медицинское освидетельствование, зафиксировавшее следы пыток током на теле женщины, ни заявления родственников в прокуратуру никаких результатов не принесли.

Это вообще в судебной практике общее место: если жертвам пыток каким-то чудом и удается возбудить уголовное дело по факту случившегося с ними, то, как правило, в «отношении неустановленных лиц». Так было, например, в случае с Магомедом Аушевым, которого 20 декабря 2014 года сотрудники полиции задержали в поселке Экажево. Аушева подозревали в том, что, гуляя на свадьбе, он стрелял в воздух из огнестрельного оружия. Вину молодой человек не признавал, и его доставили в Центр «Э», где, согласно показаниям Магомеда, «Хамхоев бил ногой в пах, Безносюк — ногой в голову, Аспиев — тупым предметом по ногам и спине». На голове у Аушева были два полиэтиленовых пакета, примотанные скотчем. Били всю ночь, пытали током. Парень чудом не остался калекой. С большим трудом удалось добиться возбуждения уголовного дела в отношении «неустановленных лиц». Однако в течение трех лет никакого движения по делу не было. До тех пор, пока Хамхоева не взяли за взятку, которую он вымогал у непростого, судя по всему, бизнесмена.

Многие потерпевшие и свидетели по делу обвиняют в пытках не только тех, кто ныне сидит на скамье подсудимых. Они также называют ряд других имен сотрудников полиции, которые, однако, в деле не фигурируют даже в качестве подозреваемых. Так, например, Марем Долиева указывала, что заместитель начальника экономического управления полиции МВД Ингушетии Алишер Боротов не только был свидетелем пыток, но и активного в них участвовал. Однако в уголовном деле Боротов не упоминается вовсе.

На Боротова указывает еще одна жертва пыток ингушских силовиков, Хасан Кациев («Новая» также писала об этом деле). Кациев работал оперативником в Управлении экономической безопасности и противодействия коррупции (УЭБиПК) МВД Ингушетии, он специализировался на коррупционных делах, и в рамках своего расследования собрал досье на шестерых высокопоставленных сотрудников МВД Ингушетии. Как рассказывал Кациев, 21 февраля 2014 года его вызвал к себе Алишер Боротов. В кабинете уже сидел Тимур Хамхоев и четверо его сотрудников. «Забирай его и поработай с ним», — кивнул Боротов Хамхоеву. Полицейского отвезли в здание Центра «Э» в Назрани, где жестоко избивали. Уголовное дело о пытках Кациева возбуждено, однако обвинения по нему так до сих пор никому не предъявлены.

Со следующей недели процесс по делу Тимура Хамхоева и его подельников будет проходить в ежедневном режиме.