Гостеприимное

Вот новость, что с утра попала в рейтинги и в прессе освещается сполна: в одной газете — нет, в одной газетинке, Dagbladet называется она, — написано (агрессоры, поплачьте-ка!): надень вы даже теплое белье, Россия будет адом для захватчика, вторгаться не советуем в нее.

И обсуждают без зазренья совести заметку эту — некуда пустей — ТВ «Звезда», и ТАСС, и «РИА Новости», как будто нету прочих новостей; по мановенью тайного захватчика в восторге повторяет общий хор: Россия неудобна для захватчика! Как будто сомневались до сих пор. Как будто танки ломятся раскатывать родные, ненаглядные места, как будто кто спешит ее захватывать — от Русского до Крымского моста! Dagbladet это вовремя заладила. Увы, но с нами там в одном ряду Швейцария и Новая Зеландия; да я их и на карте не найду! Не понимаю, где вы их нашарили и кто пересекает их кордон; кому какое дело до Швейцарии, тем более Зеландии, пардон?! Швейцария — подобье паралитика, она не воевала триста лет; вторгаться к нам велит геополитика, а в Базеле и нефти даже нет!

И мы, не забывая похохатывать, не устаем публично возвещать: нет, мы нас не советуем захватывать, нас лучше вообще не посещать! Мы любим этот тон охотнорядчика, уверенного в собственных правах: Россия — ад не только для захватчика, здесь даже гастарбайтеру не ах. Не думайте, что рот она раззявила: с приезжими в Отечестве грубы. Запомните, что тут не вы хозяева, что вы тут называетесь рабы. Мы повторим, торжественно злорадствуя: у вас тут меньше прав, чем у котят. У нас тут не Европа толерастная, где беженцы жируют, как хотят. Живите тут запуганно, казарменно. Россия вообще не ценит быт. Мы вам покажем всем, что мы хозяева (и Меркель показали, пишет Bild). Сейчас к нам хлынут чуждые болельщики, чей круг уже отчасти поредел; но пусть запомнят эти беспредельщики, как выглядит реальный беспредел. Мы презираем брежневские сладости, борьбу за мир, внимание к правам… Мы рады всем, но тут не признак слабости; идите к нам, и мы покажем вам! Прошла пора шутить с парнями росскими. Когда-то Русь, застойна и пошла, встречала вас матрешками, матросками, картошками, ушанками… прошла! Мы были легковерными и чистыми; теперь мы агрессивный Третий Рим, мы повторим, мы даже с интуристами теперь уже сквозь зубы говорим! Вы едете сюда, высокомерные, вы думаете куш у нас сорвать, вам всё смешно, вам кажется, наверное, что мы бедны, — зато у нас «Сармат»! Вы думали, небось, что мы не выстоим, но мы народец стылый, непростой, мы с вами говорим, как с мистер Твистером: тридцатые у нас, а не застой. У нас в России главное не money ведь. Мы можем быть в навозе хоть по грудь, и наш новейший принцип — не заманивать: нам главное сегодня — отпугнуть.

А чтобы гость не плакал и не сетовал, хочу добавить из последних сил: не только приезжать бы не советовал, но не рождаться здесь бы попросил. Бывают неприступные обители — захватчикам никто у нас не рад, но если честно, коренные жители тут тоже не приветствуются, брат. Хотя б они всю жизнь свою потратили, но все, от богача до бедняка, они тут тоже в чем-то гастарбайтеры; а кто хозяин? Дьявол? Бог? ЧК? Земля с ее деревнями и градами, ее дороги, реки и снега вам ясно говорит, что вам не рады мы, но и себе не рады ни фига. Не рады ни торговцу, ни подрядчику, ни воину, ни светлому уму, ни жителю, ни гостю, ни захватчику. Мы вообще не рады никому. Мы столь чужды гостеприимству пышному и всем его старательным финтам! И чтобы не обидно было пришлому, но местному здесь тоже не фонтан.

Конечно, у меня другие ценности и правила другие у меня, но я хотя бы в смысле откровенности предпочитаю наши времена. Чего вы тут искали? Черта лысого? Подпольности? Волнения в груди? Снаружи на границе ведь написано: сюда не заходи, туда ходи! Есть местности, где много мрака честного, и я бы, понимающий поэт, ушел — но изнутри на ней начертано, что выхода отсюда тоже нет.