«Европа потеряна, Лондон утрачен...»

Шекспировский книжник жадно ловит слова. Машет руками, как пугало: жги, девочка! Давай! Точно Просперо понял, кто будет вести волшебные книги после него.

— Твои дети закинулись седативами по рецепту? Не бойся этого: бойся террористов. Уровень воды поднимается! Уровень воды поднимается! Не реви: приступай к покупкам. …Половина поколения за чертой бедности, но в барах на главной улице —​счастливый час. Мое последнее сокровище —​вечер пятницы… А что ж удивительного, что их дети хотят умереть за веру?

Рэп, шум времени, гремит раскаленным камнепадом. Темы скрежещут, как пикапы и даблдеккеры в пробке: городские гетто, распродажи, патриотизм, нефть, смерть… Седой маг — ​отлетающий дух прежней Европы — ​жестко ведет дуэт с пророчицей‑2016, правит и учит. А она рубит воздух алым кулаком боксера: знаю сама, старик!

Режиссеру «Бури» театра Thalia Йетте Штекель 35 лет. (Она, однако, уже ставила Софокла на главной сцене венского Бургтеатра, получила в 32 года национальную премию Германии «Фауст» за режиссуру «Ромео и Джульетты» в театре Thalia.) Сценограф Флориан Леше — ​ее сверстник. «Буря» их… На моей памяти таких жестких шекспировских сказок на сцене не было.

И это новая сказка: спектакль вышел в конце февраля 2018 года.

«Прекрасный новый мир»-2018 — ​это желтый дом. Фасадные стены сняты. Межкомнатные перегородки обиты мягким. Четыре яруса, шестнадцать клеток. В каждой своя игра. Все вместе напоминает стену мониторов в магазине электроники. Лощеные дельцы Антонио и Себастьян договариваются о шекспировском убийстве, как о биржевом мошенничестве: в их клетке-офисе, по их каналу, идет нечто в духе Тарантино. Рядом идет сериал: многодетная подвижница ждет мужа с ночного промысла.

В замусоренной комнате с обоями 70-х, оборванными и желтыми от никотина, тихо превращается в клошара седой интеллектуал Гонзало, друг Просперо. Он бормочет о математике и музыке, профессорским жестом протирает очки, но сгорбленная фигура похожа на десятки теней на десятках вокзалов Европы‑2018. И России тоже.

«Что со мной не так? У меня хорошая должность в пиаре. Я пью зеленый чай, я ем бурый рис», — ​томится накачанный принц Фердинанд. Монолог переходит в предсмертный зонг Леонарда Коэна You want it darker (2016). Пятеро младших духов из Prospero’s Band of Spirits, авторы музыки к «Буре», играют на вотерфоне и синтезаторе, клавишных и струнных. Желтый дом дрожит под шквалом их рока, как парусник под ветром. Актеры театра Thalia движутся на высоте из клетки в клетку, как матросы по вантам.

А на торце дома — ​огромный экран. Ведущая тараторит: «Внимательно смотрите на Запад: там воздвигается стена. Огромная стена туч растет, расползаясь, у горизонта». «Описание природы» из романа Гюго «Труженики моря» (источник укажет программка) звучит грозно. И буря в Thalia — ​не сказочный шторм, затеянный магом Просперо, чтоб устроить марьяж Миранды с принцем. А предчувствие будущего.

В буклет включена беседа со знаменитым философом Славоем Жижеком: «Утопия —​верить, что все будет идти как шло. Беженцы —​только начало. Настоящие проблемы придут потом. Возможно, у западного мира не хватит сил их решить. Тогда мы обречены».

Подчеркну (по-моему, это важно): «стена туч» и накал строки «Уровень воды поднимается!» в спектакле Thalia с беженцами точно не связаны. Театр из Гамбурга славен и своей социальной работой — ​и мало кто в 2016 г. помогал новоприбывшим так деятельно: находя работу, собирая немалые деньги, воздействуя на общественное мнение своим примером.

Message этой «Бури» тридцатилетних в остром ощущении: мир плавится. Перемены грозны. Высказан он с серьезностью немецкого театра XX века, напрямую подключенного к проводам времени. Но — ​и на языке зачарованного острова.

Желтый дом XXI века притемнен. На сцене, во тьме, в старомодном чаплинском круге света — ​ хрупкий человек в старом фраке, с птичьими чертами лица.

Просперо один держит внимание зала не хуже, чем движуха на четырех ярусах.

В этом — ​мощь мага и книжника против суеты мира — ​тоже message спектакля.

Просперо играет Барбара Нюссе. Блестящая актриса была в Москве на гастролях: кто видел «Поздних соседей» Алвиса Херманиса на фестивале NET, «Вишневый сад» и «Там, за дверью» Люка Персеваля на «Сезоне Станиславского», помнит Нюссе на сцене.

У Персеваля она играла Раневскую — ​и директора кабаре, и полковника вермахта, и реку Эльбу, и явление «Бога, в которого больше никто не верит» в руинах Гамбурга 1945 года. Среди ее ролей Лир и карлик Мацерат в «Жестяном барабане». Просперо естественно встает в этот ряд.

Эта фигурка, властный голос, словно ограненный полувеком лекций в Сорбонне, — ​очень точно передают позднее цветение «западного мира». Плод XX века: седую женщину, интеллектом, силой и опытом равную мужчинам. Но не более счастливую от того.

Просперо, «одинокий родитель», виновато утирает слезы Миранды, нервной красавицы в ненужных стразах: это из-за меня ничего у тебя не складывается. И тебе не нужно наследовать бремя волшебных книг. Живи как все.

Просперо правит труппой бродячего цирка: Ариэль — ​Белый клоун, Калибан — ​Рыжий, Миранда — ​гибкая гимнастка. Живопись и кино XX века видны в их мизансценах: от Пикассо до Феллини. Ариэль, Калибан и сам Просперо на лонжах восходят по стенам: ведущие актеры Thalia освоили для «Бури» ремесло акробатов. Эта компания — ​воплощение того, чем цвело художество «старого мира». Лучшее, что может разметать грядущая буря.

И конечно: Просперо и его племя говорят строками Шекспира. Без добавок.

Их сцены особо отточены. Глаз не отвести от прощания Ариэля с Просперо. Дух воздуха утирает лицо старого мага алым платком. Расчесывает седые кудри так осторожно, словно готовит учителя во гроб. Ибо Просперо‑2018 умирает. Знает об этом. Храбро несет свое знание.

Кажется: здесь «театр тридцатилетних» нежно прощается с культурой прадедов.

В первые секунды «Бури» Просперо сидит у рампы. И смотрит в зал.

В последние секунды «Бури» на том же месте, в той же позе сидит и смотрит в зал Калибан.

Шекспир, музыка биг-бенда духов, цирковой героизм актеров, видео, расцветающее во тьме, злая пародия на масскультуру, мощный рэп 33-летней Кейт Темпест, скептические реплики философа из буклета, нежность и горечь игры Просперо, тревога перед «облачным фронтом» будущего, долгое прощание ​с родовым домом «старой культуры» создали сильный сплав. «Буря» из Гамбурга пролетает над зрителем, не теряя драйва, за два часа.

Летом 2019 года спектакль должен приехать в Москву, на XIV Чеховский фестиваль.